– Что помогло вам проникнуться духом партитуры? – Потеря ребенка, – ответил Цехетмайер. Визер был потрясен. – Вы… тоже? – Дочь, – холодно подтвердил дирижер. – Самое нежное и прекрасное создание на свете. Она училась музыке в Зальцбурге. – Как? – осмелился спросить Визер. – Ее убил монстр… Миллиардеру показалось, что земля ушла у него из-под ног. – Монстр? – Юлиан Гиртман. Прокурор Женевского суда. Он убил больше… – Я знаю, кто такой Юлиан Гиртман, – перебил его Визер. – Понимаю. Прочитали в газетах… У промышленника кружилась голова. – Нет. У меня самого… я… моя дочь была… убита этим монстром. Во всяком случае, так полагали полицейские… Тело не нашли… Но Гиртман находился поблизости, когда она исчезла. Он говорил очень тихо и не был уверен, что собеседник услышал, но Император смотрел изумленно, потом нетерпеливым жестом отослал костюмершу. – И что вы чувствуете? – спросил он, когда они остались одни. Визер опустил голову, уставился в пол. – Отчаяние, гнев, ужасную тоску, поруганную отцовскую любовь… – Желание отомстить? Ненависть? Визер посмотрел в глаза Цехетмайеру – в них плескались ярость и безумие. – Я ненавижу его с того дня, как узнал, что случилось с моей дочерью, – сказал дирижер. – Пятнадцать лет назад. Я каждое утро просыпаюсь с этим чувством. Ненависть – чистая, беспримесная, неизменная. Раньше мне казалось, что со временем она утихнет, но становится только хуже. Вам не приходило в голову, что полиция никогда не найдет убийцу, если ей не помочь? Чуть-чуть… * * * Они подружились. Это была странная дружба, основанная не на любви, а на ненависти. Два старика в вечном трауре объединились, чтобы отомстить. Двое одержимых с общей тайной. Они не считались с расходами, как и все, кого терзает навязчивая идея. Сначала встречались на охоте, вели разговоры в венских кафе, строили гипотезы, обменивались информацией. Цехетмайер прочел и просмотрел почти все, что опубликовали и сняли о швейцарце на немецком, английском и французском языках. Книги, статьи, телепередачи, документальные фильмы… Безумие заразно, и Визер очень скоро увяз в документах, полученных от дирижера. Разговоры продолжились. Шли недели, месяцы. План постепенно структурировался. Сначала они собирались использовать только деньги и связи (в основном Визера), чтобы попробовать отыскать следы Гиртмана. Наняли частных детективов, но результаты оказались невразумительными. Визер обратился к знакомому в австрийской полиции – и ничего не добился. Тогда они решили использовать Интернет и соцсети. Собрали больше десяти миллионов евро. Эти деньги должны были стать вознаграждением любому, кто укажет надежный след. Обещали миллион за любую сто́ящую информацию. Был создан веб-сайт для общения с осведомителями. Они получили сотни нелепых сообщений, но на контакт вышли и серьезные профессионалы. Полицейские, журналисты, даже частные сыщики из разных стран. – Это ведь Халльштатт? – спросил Визер, указав на снимок. – Конечно, – сухо подтвердил Цехетмайер, как будто миллиардер спросил: «Это Эйфелева башня?» – Слишком очевидно, ты не находишь? – В каком смысле? – А в том, что проще было бы прислать нам карту Австрии с надписью от руки: Я здесь. – Но эта фотография не должна была попасть к нам или в полицию. – Разве что Гиртман оставил ее в каюте. Предположим, это его сын. – Цехетмайер запнулся – ему никак не удавалось привыкнуть к мысли, что швейцарец тоже может быть отцом. – Почему он не взял ее с собой? – Наверное, у него есть другая… Музыкант раздраженно фыркнул. – Или он хотел, чтобы снимок нашли, хотел пустить полицейских всей Европы по ложному следу. А на самом деле мальчик находится за тысячи километров от Австрии. Дирижер взял пульверизатор с туалетной водой, созданной специально для него знаменитым французским парфюмером. – Что будем делать? – спросил Визер, морща нос. На лице Цехетмайера появилось высокомерно-презрительное выражение. Этот болван не способен принять самого простого решения, как же он ухитрился стать миллиардером? – Искать мальчика, что же еще, – ответил он. – Для начала разместим фотографию на сайте. А потом пустим в ход все имеющиеся ресурсы. 12. Вечер-2 – Я все хорошо взвесил, Мартен, – сказал Стелен. – И поручу дело кому-нибудь другому. Сервасу показалось, что он ослышался. – ?! – Если за всем этим стоит Гиртман, ты не можешь… – Я не понимаю, – неожиданно вмешалась норвежская сыщица. – Никто не знает преступника лучше майора Серваса. Он фигурирует на всех снимках, найденных в каюте на платформе. Так зачем отстранять его от операции? – Дело в том… у майора все еще статус выздоравливающего. – Но он поправился, раз вышел на работу? – Да, и всё же… – Я хочу работать именно с вашим заместителем, если не возражаете, – железным тоном заявила Кристен. – На мой взгляд, никто не справится с делом лучше его. Сервас усмехнулся, заметив, как насупился Стелен. – Хорошо, – нехотя протянул комиссар. – На сколько дней вас отпустило начальство? – На пять. Потом придется вернуться – если мы ничего не найдем, конечно. Сервас спросил себя, что будет делать с этой бабой в качестве довеска. У него нет ни малейшего желания изображать гида и делать над собой усилие, болбоча по-английски. Все и так непросто – он должен показать всем и каждому, что вернулся и готов действовать в полную силу. А Стелен сначала вешает на него иностранку, а потом вдруг решает отстранить от расследования… Ничего у босса не выйдет, фотографии – решающий довод в его пользу. – Конечно, – улыбнулся комиссар. – Если вы вдруг обнаружите хоть что-нибудь существенное, я хочу узнать об этом первым. Если вдруг… – А что, если фотография мальчика должна была увести нас в другую сторону? Кирстен и Стелен несколько секунд молча смотрели на Мартена. – Думаешь, снимок – приманка и обманка? – спросила норвежка. Он кивнул. – То есть фотография оставлена с умыслом? – продолжила Кирстен. – У нас была такая версия. – Она прищурилась. – Все слишком очевидно, да? Слишком просто… – Еще мысли были? – О чем? – О фотографии. – Не понимаю. – Можем мы извлечь из нее еще хоть что-нибудь полезное? Кирстен смотрела на Серваса со смесью любопытства и озадаченности, Стелен нетерпеливо ждал объяснений – у него было полно других дел, и Сервас почувствовал разочарование, как и во во время оперативки. Даже Венсан и Самира проявили более чем умеренный интерес, хотя самочувствием поинтересовались, шеф как-никак… – Зачем Гиртману сбивать нас со следа, если они с мальчиком могут залечь на дно где угодно? Почему он так поступает? В чем его интерес?