По пещере разнесся гул, похожий на удар в барабан, и вспышка света заставила Аню зажмуриться. Их обнаружили? Поймали в ловушку? Это конец? С опозданием осознав, что если их с Никком и впрямь нашли, то нужно сражаться, а не сжиматься в клубок, как испуганный котенок, Аня потянулась к кортику. Погодите… но ведь мысленно она никого не наблюдала. Значит, все в порядке. Выдох. Землянка неуверенно открыла глаза, огляделась. Анина нога угодила в лужу грязи, но никаких врагов поблизости, вообще никого, кроме Никка, который изумленно смотрел на что-то. — Мы его нашли, — улыбался он. — Мы нашли подземный город, Аня! Недоверчиво проследив за взглядом Никка, Аня повернула голову. Ее рот сам собой сложился в обескураженную букву «о». Город. Перед ними и правда был целый город! Галерея пещер под сводчатыми потолками, никогда прежде Аня не видела (да и представить не могла) подземных просторов такого масштаба. Если Пайтити казался ей сошедшей с книжных страниц сказкой, то это было какое-то запретное колдовство. Возведенные из черного камня дома, мостики, переходы и башни с острыми шпилями. В отделанных витражами окнах башен тлели холодные огни, как в фонаре, что повстречался им с Никком по пути. Вот, что это был за странный звук — зажглись фонари! Но отчего? Готическая архитектура простиралась так далеко, насколько позволяли видеть глаза, однако Аня не видела ни единой фигуры, ни одного человека на улицах этого тайного города. Ни единого движения, кроме качающихся в витражах языков пламени. Может, фонари среагировали на ее резкий шлепок ногой по луже? Уж лучше бы так. — Они построили все это? — прошептала Аня. — Тифонцы? — Стыдно признать, — хмыкнул Никк, — но, похоже, даже я знаю о Да’Арии далеко не все. К городу вела узенькая тропинка, завитками спускающаяся между скал. Быстро спустившись, Аня с Никком пошли вдоль одной из улиц, озираясь по сторонам. Непривычное чувство дежавю не покидало Аню. Может, она видела это место в одном из снов об Ивэйн? Или город просто походил на Пайтити своим пугающе идеальным покоем? Лишь гуляющий по проулкам ветер распугивал звенящую тишину. — Где все? — задумалась Аня вслух. На улицах ни мусора, ни следов от сапог или еще каких-то признаков жизни, город будто выстрогали из камня, просто для красоты, как музей, и оставили, но землянку не покидало ощущение, что тьма вокруг наблюдает за ней. — Даже не знаю, хорошо это или плохо, — отозвался Никк, заглянув в окно трехэтажного домика. — Ничего не видно. — Думаешь, от нас прячутся? — Боюсь, что нет. Они миновали три улицы и один перекресток, в центре которого возвышался странный столп, опутанный цепями. Внутри него тоже брезжил свет, и воображение Ани на миг унеслось в фантазию: чем внимательнее глаза следили за мечущимися в монументе огнями, тем зловещее они казались. Будто души в чугунных оковах, обреченные плясать после смерти. «Почему жизнь такова, Никк? — спросила Аня, не размыкая губ. — Почему, чтобы получить что-то, что-то нужно обязательно потерять? Чтобы узнать, что мама жива, я должна была лишиться отца?» «Ты его не лишилась, — твердо отрезал Никк. — Просто иногда сначала нужно потерять все, чтобы затем все обрести. Обрести даже больше, чем было. Не бояться остаться ни с чем, не бояться рисковать, потому что только так мы двигаемся вперед». Аня кисло рассмеялась. «Не особо-то ты вдохновляешь». «Любое вдохновение рано или поздно разбивается о скалы неоправданных надежд», — так же уныло улыбнулся Никк. Он имел в виду свое прежнее восхищение Тером? Они пошли дальше. Может, Никк прав. Аня не могла выбросить из головы еще слишком живое воспоминание о Еве, стоявшей рядом с ней, о материнской руке, гладящей ее по волосам, о той самой улыбке, что помнила с детства… о своем долгожданном счастье, которое Лир разрушил. Теперь, прокручивая воспоминание вновь и вновь, Ане казалось, Лир сделал не такую уж ужасную вещь, лишив землянку ложной радости и вернув в реальность, какой бы печальной та ни была. Пусть мама и была точь-в-точь, какой Аня ее представляла, пусть и смотрела на нее полными искренности глазами — это все был обман. — Как я сразу не заметила неладное, — начала Аня, шагая по выложенной треугольной плиткой дороге. — Никк, Ева даже не удивилась, увидев меня. Сразу узнала, хотя в последнюю нашу встречу мне было пять, я не могла не измениться. И она даже ни разу не спросила про папу. Никк ответил не сразу, все еще обитая в своих скрытых от Ани раздумьях. — Ты хотела верить в лучшее, — наконец произнес он. На миг их мысли соприкоснулись, и Аня заметила, что Никк всеми силами отталкивал от себя воспоминание об убитой тифонке. Злость и обида на Хэллхейта все еще теплились в его сердце. «Он боится ставить себя на место Лира, — вдруг осознала Аня. — Боится понять его, оправдать». Она могла был еще долго размышлять, на чьей стороне правда, но в переулке слева от них мелькнула тень. Город-призрак наконец ожил? — Там кто-то есть, — прошептала Аня, вглядываясь в очертания черных башен. — Может, обман зрения? — так же тихо предположил Никк. Переглянувшись, они медленно двинулись в переулок. Отблески огней в витражах лениво плыли по верхним этажам и очерчивали крыши, но у самой земли были потемки. Аня шла и с каждым шагом чувствовала, как ее сердце начинает стучать все чаще. Уж лучше б их с Никком у входа встретила армия, чем вот такая вот неизвестность. Кортик в вспотевшей ладони у Ани предательски дрожал, а висевший на поясе меч показался вдруг неимоверно тяжелым. Захотелось избавиться от оружия как можно скорее, а еще лучше сесть и отдохнуть. Да, да, просто устроиться где-нибудь здесь в темном уголке, куда никто не заглянет… «Стоп, — оборвала себя Аня. — Этого нельзя делать, нельзя отдыхать! Откуда вообще взялись предательские идеи?» Анина голова загудела, мешая думать здраво, каждая мысль внезапно отдавалась давящей болью в висках. Сами мысли стали путаться, точно кто-то грубо перемешивал их ложкой, и все, что стояло ровными рядами на полках по цвету и вкусу, теперь разбрасывали по разным углам. — Никк, ты это чувствуешь? — позвала она. Никк не ответил. У Ани начало мутнеть в глазах. Боль нарастала и нарастала, нависая над сознанием, словно грозовое облако. Нет, это не просто желание отдохнуть. Кто-то определенно пытался пробиться в ее разум, и не просто пробиться, а наглым и кощунственным образом взять контроль над ее телом. Снова впереди мелькнула тень, но Ане уже было не до этого. Она припала боком к холодной стене какого-то здания, боясь потерять сознание. Кем бы ни был неопознанный недруг, как Аня ни старалась, не могла определить его местоположение. А значит, не могла отвлечь от атаки. Если рассудок Смерона пытался поймать Аню, точно дикого зверя в капкан, то новый враг просто играл с ней в кошки-мышки. Его сознания будто не существовало вовсе, его самого будто не существовало, вокруг землянки кружила лишь сосущая темнота, которая… сгущалась вокруг нее, высасывая все силы из тела. Аня больше ничего не видела, перед глазами все расплылось. — Никк? — она протянула руку туда, где он должен был стоять. Дрожь ледяной нитью кралась по позвоночнику, его не было рядом. — Никк! Тишина. — Никк… — простонала Аня в пустоту, сползая спиной по стене. «Не бросай меня». Аня не может сейчас проиграть, нет. Ведь она почти дошла до конца, на финишной прямой не сдаются! Она не сдалась! Это мир вокруг нее сдался. Да, и трусливая земля растворилась под ногами. «Никк, только не…» И все угасло. Глава 22. Звездная карта Аня не могла открыть глаза. Ее сознание попало в ловушку — неосязаемые тиски, сотканные из ничего, но давящие, словно железные цепи. Тело не слушалось, а в голове свистел ветер. Она стояла? Или все еще сидела у той холодной стены? Лежала?.. Сколько времени прошло? И как же сложно дышать! Воздух, он накачен свинцом, и каждый вдох сдавливает легкие. Душит, душит, душит. «Никк… — Зачем она его звала? Что еще недавно собиралась сказать? — Подземный город, Никк, где мы с тобой должны найти кого-то… Лир учил меня фехтовать… Как выглядит небо, Никк?» Ни на один вопрос он не ответил. Его разум был все еще рядом, но как блеклая искра во тьме, далекая, будто он под водой — нет, будто Аня под водой, под тягучей, вязкой и липкой. И бежать некуда. Бороться не с кем, потому что никого нет. Только вода. Но и воды тоже нет… И свинцового воздуха. Ане больше нечем дышать, у нее больше нет тела, нет мыслей. Остается лишь… сдаться. * * * Свежий бриз подул в лицо, и тяжесть в легких тут же пропала. Аня открыла глаза. В Звездном Храме как всегда царил покой — никаких тревог, никакой спешки, никаких опасностей. Хотелось остаться здесь навечно. Она прошла по усеянному ночными звездами коридору, мимо зала с загадочными дверями и вышла на балкон. Аня ни разу не видела, чтобы тут всходило солнце или хотя бы луна — в неподвижной реке внизу всегда отражались лишь звезды. Но сегодня на террасе кто-то стоял. Неожиданно. Длинные василькового цвета локоны гостьи трепал ветерок, а подол перламутровой накидки не скрывал босых ног. В руках девушка что-то держала, склонив голову, а потом вытянула руку через перила, и Аня увидела ромашку, медленно полетевшую прямо в воду. — Я скучала, — раздался знакомый голос. Девушка обернулась, и ее улыбающиеся глаза встретили Анин взгляд. Даже среди звезд Амариллис сияла. — Рилл, — только и смогла прошептать Аня. Во рту пересохло, то ли от счастья, то ли от испуга. Рилл засмеялась, ее заразительный, задорный смех, полный бесконечного тепла, точно каким он был при жизни, пробрал Аню до мурашек. Даитьянка ни капли не изменилась: тот же неунывающий блеск в глазах, те же добрые ямочки на щеках, та же мягкость в каждой черте лица. — А кто же еще? Аня, я так скучала! — она сделала два быстрых шага навстречу, но увидев ошеломленное лицо Ани, остановилась. — Ты мне не рада? Ох, я так и знала, что еще рано! Прости. Аня сглотнуло. — Рано? — не помогло, в горле по-прежнему сухо, и голос звучит неровно. — То есть… Нет-нет, что ты. Да, я рада, просто… Это не сон, верно? Амариллис и правда здесь? Она настоящая и стоит перед Аней, смотрит на нее, улыбается, чувствует, верит, любит? Но ведь Аня видела, как Рилл умерла… Как закрылись ее глаза и как пальцы, сжимающие Анину ладонь, ее отпустили. Все холодело при мысли об этом, и Анин взгляд невольно скользнул к груди даитьянки, туда, где должен быть след от клинка Чарны.