Монро поерзал в кресле. Ему не сиделось на месте. Делая вид или пытаясь делать вид, что читает книгу, он переложил ее из одной руки в другую и тут же вернул обратно. – Ты возбужден, – спокойным, как всегда, тоном заметил Генри. – Люблю гасить злодеев, – ответил Монро, опять меняя позу. Будь Генри рядом, врезал бы напарнику прикладом «Ремингтона». А потом сказал бы: «Извини, это все для твоего же блага. Ты мог засветить операцию». Монро заставил себя сосредоточиться на чтении и больше не смотреть в сторону Дормова и телохранителей. Он был не первый раз замужем и прекрасно понимал, что на объект нельзя слишком много глазеть. Противник может заметить и почуять неладное. Монро стал смотреть в другую сторону. Дормов начал терять терпение, теперь он отмахивался от молодого охранника, даже не поворачивая головы от окна. Ничего, недолго осталось. От этой мысли Монро занервничал еще больше. * * * Поезд показался в семистах метрах от вершины холма, на которой лежал Генри. Он зарядил в «Ремингтон» одиночный патрон. Времени все равно хватит только на один выстрел. Если не получится с одного выстрела… да нет, раньше всегда получалось. Генри дважды постучал по прикладу и прицелился. * * * – Подожди, подожди. Генри буквально услышал, как хрустнули и побелели костяшки пальцев корректировщика. Он хотел уже сказать Монро, чтобы тот не ссал кипятком, как вдруг услышал волшебное слово: – Цель закрыта – гражданские! Генри застыл, а с ним – вся вселенная. И только чертов поезд летел к туннелю, словно спешил нырнуть в укрытие. * * * Хорошо, что девочка, наконец, перестала бегать по проходу. Плохо, что она встала прямо перед Дормовым со товарищи, уставившись на них, как завороженная. Дормов посмотрел на нее, явно недовольный столь беззастенчивым любопытством. «Она никуда не уйдет и убережет его от смерти, – встревоженно подумал Монро. – Говнючка спасет негодяя. Лишит нас единственного шанса помешать иностранной разведке завладеть секретными материалами, причем винить ее не за что – она еще совсем ребенок». Монро хотел встать и отвлечь девочку под каким-нибудь предлогом, даже если бы пришлось отпихнуть ее в сторону, как вдруг нарисовалась ее мама. Между соплячкой и красивой молодой дамой, одетой в белую блузку и синюю юбку, существовало поразительное сходство, но отчего-то эту женщину он до сих пор не замечал. Она взяла дочь за плечи и отвела прочь, что-то выговаривая ей по-французски – язык звучал в ушах Монро как музыка. Чувство облегчения быстро улетучилось, когда обе заняли место в следующем за Дормовым ряду кресел. Монро не нравилось, что девочка сидит так близко к объекту, однако она была вне зоны поражения, а это – главное. – Чисто, – чуть слышно сообщил корректировщик. * * * Глядя в оптический прицел, Генри вновь позволил себе дышать. – Подтверди, – попросил он, когда первый вагон скрылся в туннеле. «И побыстрее, твою мать», – мысленно добавил он. – Даю добро. Все чисто. Действуй, – сказал Монро напряженным, сдавленным голосом. – Понял. – Палец Генри обнял спуск и надавил на него. * * * Момент выстрела – главный момент. Единственный момент истины, когда вселенная приходит в равновесие и обретает смысл. Все причины совпадают со следствиями, все расставлено по местам, и каждое место соответствует его собственной позиции. Генри знал, в какой момент пуля вылетела из ствола, и мог воочию представить себе ее полет в залитом мягким солнечным светом воздухе до самого вагона, где, как и все остальные части вселенной, ей суждено занять предназначенное для нее место. Да только все вышло не так. * * * Генри оторвался от прицела. Незыблемое спокойствие, ясность и убежденность, всегда сопутствовавшие его работе, внезапно улетучились. Идеально уравновешенная вселенная дала сбой. Единственный момент истины не наступил. Покоя как не бывало. Остался обыкновенный стрелок с карабином, лежащий в грязи на брюхе под равнодушным небом где-то на северо-востоке Европы. Он промазал. Объяснить, почему он был в этом уверен, Генри не мог, но не сомневался в промахе. * * * Монро, разумеется, не мог прочитать мысли Генри. В вагоне поднялся переполох. Мать девочки кричала, прижимая дочь к себе, рукой закрывая ей глаза, хотя ребенок не мог ничего видеть – даже отверстие в окне рядом с Дормовым. Сам Дормов сидел, наклонив голову под неестественным углом, из огнестрельной раны в горле на рубашку стекала кровь. Его охранники застыли на местах, словно выстрел превратил их в каменные изваяния, включая того, что был особенно говорлив. Они не вышли из ступора, даже когда поезд покинул туннель. Охране здорово достанется от начальства. Им поручили большое дело, а они мелко обделались. Се ля ви, как говорят французы. Злодей заслужил свою участь. Дормов больше не расколется, не выдаст результаты исследований, на которые США тратили деньги тридцать пять лет. Все, что русский ученый знал о химическом и биологическом оружии, умерло вместе с ним. Катастрофа не состоится, все будет так, как и должно быть. Мир – в порядке. – Пэ-пэ-цэ мерзавцу, – радостно воскликнул Монро. * * * Генри вынул крохотный наушник, не ответив. Обычно, ответная реакция Монро играла роль вишенки на торте, но сегодня снайперу было не до сладкого. Он на автопилоте разобрал карабин, не испытывая обычного удовлетворения от уничтожения террориста – и не просто террориста, а биотеррориста – и очередного спасения мира. Что-то пошло не так, поэтому говорить с Монро пока не о чем. Глава 2 Генри множество раз путешествовал по миру, сначала в составе морской пехоты, потом по заданию нынешних хозяев, однако в отличие от других бывалых путешественников он не придерживался мнения, что одно место похоже на все остальные. Тем, кто так говорил, просто не хватало наблюдательности. Любое место, где он бывал, имело характерный облик и черты, отличавшие его от других, за одним исключением – заброшенных зданий. Если бы кто-то завязал ему глаза, привел в заброшенное здание в любой точке мира, приставил к голове пистолет и предложил угадать, не выглядывая в (разбитое) окно, где он находится, он бы не выжил. Во всех заброшенных зданиях пол был усыпан одним и тем же хламом – обломками лестниц и перил, битым стеклом и мусором, оставшимся от множества тинейджерских попоек или ночевок людей, задержавшихся в пути из ниоткуда в никуда. Заброшенное здание, в котором он находился сию минуту, не составляло исключения. Он вдруг поймал себя на мысли, что стоит над ящиком с надписью «Рыбий жир», как сомнамбула, держа в руках части от «Ремингтона», не зная, что с ними делать. Надо бы захватить с собой парочку банок рыбьего жира, подзарядить мозги омегой-3, хватит уже пользоваться им только для маскировки оружия. «Меткости, однако, это не прибавит», – с сожалением подумал он, пряча части карабина в упаковку. – Отправка в то же место? – за спиной бодрым голосом спросил Монро. – Ага, – Генри невольно улыбнулся. Монро всегда поднимал ему настроение. Парень напоминал пуделя – всегда был рад видеть хозяина, никогда не унывал. Разумеется, он был молод, но не настолько. Большинство агентов РУМО в его возрасте начинали терять лоск и бодрость, Монро пока еще не вступил в эту стадию. Генри хотелось верить, что Монро окажется крепче среднего юноши двадцати с лишним лет. В таком случае контора лишь увеличит натиск, чтобы сломать его. Устоять перед ними невозможно. – Должен признать: это – твой самый лучший выстрел, – Монро присоединился к Генри с выражением неизъяснимой радости на лице. Воистину, пудель в человеческом облике. – Поправка на ветер, угол возвышения, погрешность на оконное стекло. Я просто… Генри претило протыкать пузырь восхищения, но выбора не было.