– Да ну? – Берн внезапно подскочил к Ламораку, с ухмылкой схватил его за плечи, выдернул из кресла, поднял над полом, точно ребенка, и сильно встряхнул. – Так мы, значит, боимся? У нас проблема? – Берн заржал, точно пьяный. – А ну, повторяй за мной: Кейн – Актири. Ну, давай говори! Кейн – Актири. Но Ламорак только мотал обезображенной головой и мычал от ужаса. – Берн, – вмешался Тоа-Ситель, кладя руку на плечо Графу, – перестань, в этом нет смысла. Он не сможет. Берн поглядел на Герцога – это был взгляд пумы, у которой отбирают добычу. – А ну-ка, убери руку, пока я ее не оторвал. Если этот ублюдок сейчас же не повторит за мной мои слова, я оторву ему руку по самое плечо. Ламорак застонал, когда Берн подтянул его к себе нос к носу и снова встряхнул. – Думаешь, не смогу? Думаешь, мне не хватит сил? Ну, повторяй! Кейн – Актири. Повторяй же! Ламорак выкатил глаза, точно конь, запертый на конюшне во время пожара, и сначала покраснел, а потом побагровел. – К… К… – давился он сквозь стиснутые зубы, – К-Кейн… Тоа-Сителю вдруг стало холодно. Он открыл рот, потом закрыл, снова открыл. – Берн, погоди! Он не может! Ты что, не видишь, что он старается? Но не может! Помнишь то Заклинание, которое удерживает языки Актири? Помнишь? Не может быть, чтобы Ма’элКот ничего тебе не говорил!.. Берн нахмурился и даже забыл про Ламорака, который болтался в его железной хватке. – Не понял?.. – Да ты что? Ламорак – один из них! Он не может сказать, что Кейн – Актири, ведь он знает, что это правда! – Нет! – заверещал вдруг Ламорак. – Клянусь! Я ничего не знаю, клянусь! Это неправда, это все ложь, я не… – Заткнись, – рассеянно бросил ему Берн и так встряхнул его, что у того запрокинулась голова. Ярость покинула Графа без всякого перехода, оставив его спокойным, расслабленным и даже слегка раскрасневшимся, как после секса. – Ну и ну. Вот, значит, оно как. Между собой, стало быть, не поладили. Недаром, видать, сказано: вор у вора дубинку украл. Тоа-Ситель угрюмо кивнул: – Недаром. Но ты понимаешь, что это значит? Берн пожал плечами. Ламорак скулил, и Берн ладонью звезданул его по опухшей щеке: – Цыть! – Это значит, что мы нашли тест. Посади-ка его. Берн опустил пленника в кресло. – Возьми его за руку, – продолжал Тоа-Ситель. Ламорак пробовал сопротивляться, но с Берном любое сопротивление было бесполезно. – Будешь отрывать ему пальцы, – сказал Герцог, – один за другим, пока он не повторит за тобой: «Я – Актири». Что-то подсказывает мне, что он потеряет все десять. Ламорак взвыл, но стиснутые зубы приглушили вой раньше, чем Берн успел оторвать ему мизинец. Кости зашуршали, как смятая бумага, мускулы лопнули с треском, словно кто-то разорвал кусок парусины. Берн бросил палец себе за спину так, словно это была обглоданная куриная косточка. Кровь брызнула ему в лицо, и он, ухмыляясь, облизнулся. Тоа-Ситель подошел и ремнем перетянул Ламораку запястье. Алая струя иссякла, остались багровые капли. – Может, все-таки скажешь? – предложил Берн. – А то я могу проделать то же самое еще девять раз. Это ведь просто, ну? Скажи: я – Актири. Я – Актири, и все. Ламорак затряс головой и набрал побольше воздуха, готовясь заговорить, но Берн зажал ему рот своей окровавленной ладонью: – Думай, прежде чем сказать, Ламорак. Любое твое слово будет стоить тебе еще пальца, и так до тех пор, пока ты не скажешь: «Я – Актири». И он убрал свою руку. Ламорак молчал, устремив молящий взгляд на Тоа-Сителя. Герцог пожал плечами – какая от Ламорака польза, если он будет в шоке от боли или от потери крови? – Мы узнали все, что нам нужно, Берн. Ламорака надо отвести к Ма’элКоту. Только так мы сможем доказать ему, что Кейн опасен. Ламорак – живое подтверждение истинной природы самого Кейна. Берн кивнул: – Вот и иди туда сам. Мои парни тебя проводят. А я займусь вот чем: чтобы осуществить свой план, Кейну понадобится та сетка. Я поставил четверых своих парней стеречь ее и проследить за Кейном, когда он появится. Думаю, они теперь знают, где он. Пойду-ка спрошу. Он закинул руки за плечи и огладил широкую гарду меча так, словно ласкал бедра любовницы. – И если я смогу его поймать, то все наши проблемы решатся одним махом. – Времени мало, – сказал Тоа-Ситель, кивнув в сторону окна: солнце стояло уже высоко над крышами. – Не трать его понапрасну. Берн протянул ему окровавленную руку: – Удачи тебе у Ма’элКота. Тоа-Ситель без колебаний пожал протянутую ладонь: – И тебе удачи, Берн. Доброй охоты. 6 Каждое движение век причиняло Кирендаль такую боль, словно изнутри их припорошили толченым стеклом. Осторожно расширив и углубив свою Оболочку так, чтобы натяжение Потока оставалось незаметным, она впустила в себя немного его энергии, подавляющей усталость. Сейчас главное – дожить до конца представления, а там время на отдых будет. Король Арго, стоя рядом с ней у окна, разглядывал толпу на улице. Его Оболочка переливалась: серебряные спирали то и дело сменялись в ней ярко-розовыми вспышками цвета утренней зари. Вспышки не в последнюю очередь были обязаны своим появлением тому чрезвычайно приятному виду, который Кирендаль придавала себе в глазах Короля. У нее были целые сутки, чтобы добавить своей иллюзорной внешности ровно те штрихи, которые нужно, – нарисовать сочные каштановые блики в изгибах кудрей, придать ореховый оттенок глазам, а на костлявые бока наложить ровно столько кажущейся плоти, чтобы они производили впечатление гибкого, поджарого, в меру мускулистого тела. Она не зря старалась – оттенок Оболочки Короля оставался безупречным. Любого мужчину проще контролировать, если держишь его за член. – Те парни, вон там, это же наши? – Голос величества осип от возбуждения. – О, и вон те тоже наши. Видишь? Разве не ты наколдовала парочку в шляпах с плюмажами и в чулках? Кирендаль изогнулась и бросила ленивый взгляд в окно, не особо интересуясь толпой, текущей в сторону стадиона Победы. Для нее главное действие происходило теперь здесь, рядом с величеством. – Не знаю, – сказала она. – Я их столько уже наколдовала, что сама не помню, которые мои, а которые сами по себе. – А ты что, их не различаешь? В смысле, у них что, нет никаких признаков, чтобы ты могла просто взглянуть и сказать, ты их создала или нет? Ты ведь сама накладывала чары. Кирендаль дернула плечиком: – Иллюзию питают энергией гриффинстоуны, а они не тянут Поток. Их нельзя обнаружить. – Вот это хорошо. А то задолбали со своими досмотрами – без твоей магии мы бы туда и зубочистки не пронесли. – Он повернулся к ней, и возбуждение в его взгляде сделало его почти привлекательным. – Уверена, что не хочешь пойти со мной? Чертовски зрелищное будет шоу. Кирендаль послала ему кошачью улыбку: – Я – любовница, а не воин. В этот полдень она готова была оказаться где угодно, лишь бы подальше от стадиона. А Кейна она вообще предпочла бы не видеть до конца жизни, будь на то ее воля. Кирендаль пугала энергия, которая окружала Кейна со всех сторон, – струя Потока, могучая, как океанский прибой, шла за ним повсюду, и даже Перворожденная не могла понять, откуда у него такая Сила и как он это делает. В одном она была уверена абсолютно: он сам понятия не имел о своем могуществе. Наверное, это потому, что он человек; может быть, это вообще особенность их вида и под коркой сознания у каждого из них таится больше энергии, чем у любого мага из Перворожденных, а она открыла это случайно, просто потому, что наблюдала за Кейном и его пугающе-черной Оболочкой. Его энергия постоянно росла, точно подпитываясь сама собой, удваиваясь и учетверяясь, набирая сокрушительную мощь, как река, запертая дамбой. Кирендаль догадывалась, что случится, когда река подмоет дамбу и вырвется наружу: она уже видела намек во время его стычки с величеством у нее, в «Чужих играх». Это будет хаос. Чистое разрушение. Кирендаль подозревала, что именно черная энергия Кейна накалила тогда ситуацию до предела, едва не выведя ее из-под контроля; она считала, что он самим своим существованием способствует накоплению вокруг себя этой черной Силы; так горы – Зубы Богов, например, – накапливают на своих вершинах снег. И там, где годами царили мир и покой, один громкий окрик Кейна способен вызвать лавину. А у нее, Кирендаль, не было никакого желания лететь вместе с ней со склона. Не в этот раз. Но величеству это не объяснишь. Он просто не поверит. К тому же, случись ему сегодня умереть, у нее появится шанс прибрать к рукам все, что останется от Королевства Арго. Хотя, сказать по правде, она предпочла бы, чтобы величество пережил этот день, а задумка Кейна осуществилась без сучка без задоринки. Она была всего в шаге от того, чтобы окончательно скрепить отношения с Королем. Кирендаль окинула взглядом их окружение из Подданных и Лиц, толпившихся в комнате. – Знаешь, – протянула она, – я тут подумала, не велеть ли нам очистить комнату, чтобы мы могли продолжить наши… мм… переговоры. Ладонь, которую Кирендаль положила на его руку, была теплее человеческой и вызвала у него ответный жар. – Кажется, у нас нет больше времени, – сказал он, улыбаясь. «Минутки три, больше не надо», – подумала она, но старательно скрыла свои мысли.