Таланн дернула плечом и оскалилась: – Как поступил бы Кейн, будь он сейчас здесь? Паллас с благодарностью заглянула в живую фиолетовую глубину глаз Таланн, объятия крепких рук девушки буквально придали ей сил. – Он бы купил мне время, – сказала Паллас, – но… – Принято, – ответила Таланн и, прежде чем Паллас успела что-нибудь добавить, развернулась и вихрем понеслась по палубе. Вот она спрыгнула на пирс, оттуда на палубу соседней охваченной огнем баржи и так, петляя и обгоняя пламя, добралась до берега. Коты уже метались по пристани, норовя перехватить беглянку, но та с удивительной ловкостью обошла их всех, продолжая стремительно нестись на запад, к мосту Рыцарей. Тем временем Паллас снова нащупала источник Силы и, погрузившись в Поток, принялась готовить Защиту к отражению следующей молнии, которая, как она знала, не заставит себя ждать. Слой за слоем она лепила Щит, разворачивая его под углом к мосту, откуда должна была прийти молния, однако разряд энергии, который настиг ее на этот раз, одним ударом разрушил ее Защиту, а саму Паллас погрузил во тьму беспамятства. Открыв глаза, Паллас вскочила – она знала, что была без сознания лишь несколько секунд. Тут она заметила Таланн – девушка уже достигла западного края порта и сворачивала на улицу, которая вела к мосту. Паллас торопливо прошептала молитву, призвав на голову отчаянной девчонки благословение всех мыслимых и немыслимых богов. Щит, хотя и выбитый из ее рук, сделал свое дело: баржа по-прежнему не горела и сохраняла плавучесть. Это хорошо. Теперь главное – вывести ее на середину реки, туда, где течение… Паллас огляделась, прислонившись спиной к груде ящиков, – вдруг закружилась голова. Палуба оказалась пустынна – вся команда попряталась, и Паллас нисколько не винила их за это: пусть прячутся, главное, чтобы были живы, они еще пригодятся. Коты наблюдали за баржей с причала, но атаковать не спешили – кое-кто из них погнался за Таланн, другие, видно, боялись, что их зацепит шальная молния Берна, и ограничивались тем, что время от времени постреливали по Паллас из арбалетов. Она снова взялась за жезлокинжал, нырнула за ящики и перерезала канаты, державшие баржу у пирса. Суденышко тихо заскользило прочь. Но как ей поставить баржу в течение без помощи гребцов? А если позвать их, то сможет ли она защитить их еще и от арбалетных стрел, ведь Ма’элКот и Берн все время поднимают мощность своих молний? Паллас решила не сдаваться: нельзя дать токали погибнуть здесь. И тут на арке моста в западной части порта появилась третья фигура: девушка с платиновыми волосами и гибкой грацией чистокровного человека стремительно неслась к Берну. Глаза Паллас наполнились слезами. Таланн покупала ей время ценой своей жизни. А значит, его нельзя потратить бездарно. И Паллас снова погрузилась в круговое дыхание, восстанавливая мыслевзор. «Я что-нибудь придумаю». 10 Берн следил за ней с моста и узнал ее: это была та чокнутая сучка, которую его парни взяли вместе с Ламораком и которой потом помог бежать из Донжона Кейн. Когда она оторвалась от преследователей и скрылась за углом улицы, которая шла от реки в город, он с досады стукнул кулаком по перилам и выдал такое трехэтажное ругательство, что даже Кошачий глаз рядом с ним вздрогнул. Эти болваны перестарались: думают только о мести, сгрудились вокруг баржи, а причал и доки оголили, вот девка и несется куда хочет, и некому встать у нее на пути. Что-то зашкварчало у Берна в затылке, стоило ему вспомнить плавные изгибы ее мускулатуры и ее золотистую кожу, когда мастер Аркадейл растянул ее голышом на своем столе. Воспоминание оказалось таким манящим, что Берн всерьез задумался, а не послать ли ко всем чертям этот мост и не кинуться ли за ней в погоню. На мгновение он предался сладостным фантазиям: вот он нагоняет ее в глухом переулке, совсем одну, зажимает в угол, притискивает к шершавой глухой стене старого фабричного корпуса… Аркадейл прибивал ее к столу серебряными иглами; сам Ма’элКот допрашивал ее, не жалея сил. Ни тому ни другому она не назвала даже своего имени. Но Берн-то знал, что ему она открыла бы не только свое имя, но и все, что у нее есть. Ничего бы не утаила. Пока он фантазировал, его пах налился таким жаром, что он едва не кинулся с моста бегом. Но там, на барже, притаился маг невиданной силы; Берн не знал наверняка, кто он, но очень надеялся, что им окажется сам Шут Саймон. Вообще-то, они с Ма’элКотом не рассчитывали, что этот набег на гавань даст какой-то результат, но, когда над баржей вдруг выросла эта хрень размером со святилище Дал’каннита, а потом еще и выстояла против трех огненных стрел подряд, Берн понял, что его место здесь и что, если он теперь ничего не добьется, ему будет нечем себя оправдать. Да и куда ему деваться: половина доков горит, так что поймать живьем одного-двух Актири просто необходимо, иначе на кого свалить вину? За эту неделю в городе и так случилось столько пожаров, взрывов и столкновений повстанцев с военными, что анхананцы стали больше бояться тех, кто ими правил, чем каких-то Актири. К тому же, если Берн снова потерпит поражение, хитрожопый Тоа-Ситель тут как тут – будет нашептывать Ма’элКоту, что поимку Шута Саймона лучше предоставить Очам, да и Котов передать в руки кого-нибудь более опытного и компетентного… Нет уж, Берн будет стоять на этом мосту до тех пор, пока его люди не поймают того, кто прячется там, на барже. Промельк белого-голубого пламени на ее палубе привлек внимание Берна, и в тот же миг баржа отделилась от причала и начала потихоньку смещаться к середине реки. Берн улыбнулся и прошептал себе под нос: – И куда это ты собрался, дружок, а? – И тут же отчетливо и громко позвал: – Ма’элКот. Я С ТОБОЙ, БЕРН. И это были не пустые слова: Присутствие затопило душу Берна, заставляя каждую клеточку его тела трепетать от напора Силы, от вызванного ею острого томления, будто на грани оргазма. Все лицо Берна расплылось в неудержимой улыбке. – Еще молнию. БЕРН, СИЛА, КОТОРУЮ Я БЕРУ У МОИХ ВОЗЛЮБЛЕННЫХ ДЕТЕЙ, НЕ БЕЗГРАНИЧНА. ВОСЕМЬ ЧЕЛОВЕК РАССТАЛИСЬ С ЖИЗНЬЮ, ЧТОБЫ Я МОГ ПОДАРИТЬ ТЕБЕ ПОСЛЕДНЮЮ МОЛНИЮ. ПОЛЬЗУЙСЯ ИМИ БЛАГОРАЗУМНО. – Ладно, – процедил он сквозь зубы. Сила жгла его изнутри. – Буду благоразумен. Но молния нужна мне, Ма’элКот. Они уходят. ХОРОШО. И тут же потрескивание Силы внутри его стихло и превратилось в волну приятного, ласкового тепла, такую мощную, что Берн даже приподнялся на цыпочки. Кошачий глаз незаметно попятился от него – он почуял, как язычки пламени побежали по его коже, не обжигая, а лаская, точно пальцы любовницы. Баржа еще покачивалась у причала, отдаляясь от него медленно, дюйм за дюймом. Щита над ней не было. Берн поднял сжатую в кулак руку вверх, а вторую выбросил вперед, по направлению к барже. – Да-а-а, – выдохнул он, сдерживая внутри Силу, продлевая миг почти эротического наслаждения. – О… о да-а… – Господин Граф! – Хриплый оклик Кошачьего глаза отвлек его, и Берн едва не выпустил Силу. Его помощник смотрел куда-то на север, вдоль Дворянской улицы, которая отделяла Промышленный парк от города Чужих, и его протянутая рука указывала туда же. По улице к ним неслась та самая сучка. Из-за поворота выскочили десять Котов. Они гнались за ней, топоча сапогами по булыжнику. Вдруг четверо остановились, сорвали арбалеты с плеч и выстрелили в девку. Но та как чуяла: не оборачиваясь, она отпрыгнула в сторону, пропуская стрелы вперед, а сама продолжала свой бег, даже не сбившись с ритма, хотя шестеро Котов, которые гнались за ней, заметно отстали. Сила пульсировала у Берна внутри, и он снова выбросил вперед кулак, чтобы пустить молнию в нахалку: пусть изжарится в собственном соку. Но улица была запружена людьми: зеваки жались к стенам и витринам, жадно следя за происходящим; в двух или трех местах непрошеные зрители сбились в кучки вокруг раненных шальными стрелами. Ма’элКот будет в ярости: он же терпеть не может, когда страдают ни в чем не повинные горожане. Секунда, потраченная Берном на то, чтобы увидеть эту картину и подумать эту мысль, стоила ему молнии. Было поздно – девка уже неслась по первому пролету моста Рыцарей, а прямо за ней, буквально на линии огня Берна, топали Коты. Он оглянулся: Щита над баржей не видно, значит неизвестный маг валяется в обмороке, сбитый с ног отдачей, а Серые, пользуясь укрытиями на берегу, уже подобрались к краю причала. Вот и хорошо: они будут на барже раньше, чем та успеет отойти от берега, так почему бы ему не позабавиться? И он сказал Кошачьему глазу: – Взять ее, Микли. Убивать не убивай, просто возьми. Кошачий глаз улыбнулся сквозь сетку, вытягивая из ножен меч: – С удовольствием, господин Граф. – Он сбросил капюшон на плечи и с облегчением вздохнул. Затем он шагнул на середину моста и, чуть подав вперед корпус и согнув колени, стал ждать. Микли был превосходным мечником: быстрым как молния и точным в ударах, к тому же последние месяцы Берн тренировал его лично и был уверен: Микли сделает все как надо. Бешеная сучка неслась к ним, не замедляя шага. Увидев Микли, она даже не поменяла траекторию движения, а перла на него так, словно собиралась затоптать. В последний момент Микли сам сделал шаг в сторону и с разворота ударил ее плоской стороной клинка по затылку, чтобы вырубить. Но сверхъестественное чутье спасло ее и на этот раз: она нырнула под меч, кувыркнулась и снова встала на ноги, спиной к Микли, в паре шагов от Берна. Увидев его перед собой, она ухмыльнулась ему как помешанная. – Сначала он, – сказала она Берну, и в ее фиалковых глазах полыхнул огонь безумия, – потом ты. Никуда не уходи. – Что ты, и пропустить самое главное? – в тон ей ответил Берн, глядя прямо на нее, чтобы неосторожным движением глаз не выдать ей намерения Микли, который уже подбирался к ней со спины. – Ни за что. Она вскинула руки, словно затем, чтобы показать Берну пару длинных ножей, прикрепленных к внутренним сторонам ее рук остриями назад, но тут же вихрем развернулась к Микли, который вскинул ногу, целя ей в спину. Его нога напоролась на ее острый нож, но металлическая нить, которой были укреплены кожаные лосины Микли, выдержала. Он попытался нанести ей удар мечом в шею, но она отбила его левой рукой, а правой рубанула по руке, державшей меч, так что запястье Микли оказалось между ее ножом и предплечьем. Толчок левой, вращающее движение правой, и меч выпал из его хватки, но девка тут же поплатилась за свою дерзость: Микли был слишком хорошим бойцом, чтобы хвататься за меч до последнего. Отпустив рукоятку, он въехал ей локтем в голову. Удар отбросил ее в сторону, но она не стала противиться, а, позволив силе инерции увлечь себя на землю, тут же вытянула вперед обе ноги, подсекла ими лодыжки Микли, и тот потерял равновесие. Падая, он сгруппировался, чтобы кувыркнуться через голову, но сучка, увидев подставленный затылок, тут же по самую рукоятку вогнала нож ему в основание черепа. Нож вошел с хрустом; кости и сухожилия затрещали, когда клинок повернулся в ране, рассекая Микли хребет. Он забился на земле, как вытащенная на берег рыба, простонал: – Нет… нет… И свет медленно погас в его глазах. Берн, который наблюдал за схваткой, прислонившись спиной к кирпичной стене, медленно отделился от нее и протянул руку к Косалю. – Знаешь, малышка, – заговорил он, – я начинаю думать, что ты достаточно хороша для танца со мной. Вставая, она сунула ножи за пояс и подхватила с земли меч Микли, а потом поддала ногой его мертвое тело: – Думаю, он согласился бы с тобой, если бы мог. Как и последние мои четверо партнеров там, на барже.