– Любое упоминание о том, что затруднения Паллас Рил связаны с политикой Студии или прямыми указаниями ее служащих, приведет к твоему немедленному отзыву. Майклсон потрогал длинный узловатый шрам на правом бедре. – Отзыв по любой из этих причин будет означать для тебя запрет на возвращение в Анхану. Твоей жене придется выкручиваться самостоятельно. Пресса получит информацию о том, что в системе отзыва произошел сбой, обусловленный особенностями пространственно-временно́го континуума Анханы, и возвращать тебя туда слишком рискованно. Если ты осмелишься публично опровергнуть эту версию, тебя разжалуют в Рабочие и отправят в трущобы, откуда ты вышел. Майклсон медленно натянул сначала кожаные штаны, затем жесткую от крови куртку и зашнуровал ее снизу доверху, проверив попутно, на месте ли ножи в чехлах. – С Ма’элКотом будешь биться вне дворца Колхари. Студия слишком много вложила в это Приключение, чтобы его кульминация произошла где-то за сценой. Бой должен закончиться либо лишением его могущества, либо твоей смертью. Если одно из этих условий будет нарушено, по возвращении на Землю тебя ждет перевод в низшую касту за клевету и корпоративный шпионаж. И Кольберг улыбнулся во все тридцать два зуба. – Дурацкий приказ о прекращении противоправного действия, проведенный Доулами, основан на информации, которую они могли получить только от тебя. Этого хватит, чтобы обвинить тебя в корпоративном шпионаже. Но ты – моя собственность, понятно? И я могу сделать с тобой все, что пожелаю, в любой момент. Майклсон молча натянул ботинки из мягкой черной кожи. – Я спрашиваю тебя, ты понял? – Понял, – сказал Майклсон таким низким и угрожающим голосом, что его ответ прозвучал не как слово из человеческого языка, а как звериный рык. Да, не такой покорности ждал от него Кольберг, не того он требовал. – И не рассчитывай, что Шермайя Доул тебя защитит, – кишка у нее против Студии тонка, – добавил он. – Да она не станет и пытаться. – Ясно. И тут, впервые с начала беседы, Майклсон повернулся к зеркалу спиной и взглянул в глаза Кольбергу. У Администратора похолодело в животе от его взгляда. Майклсон спросил: – А на кого рассчитываешь ты? Кто защитит тебя? У Кольберга глаза полезли на лоб. – Ты что, совсем меня не слушал? – От возмущения слова летели из его рта вперемешку с брызгами слюны. – Слушал. Теперь послушай меня ты: что бы ты ни делал, шкуру свою тебе уже не спасти. – Что? – задохнулся Кольберг. Неслыханно, просто невероятно! Он что, этот Майклсон, забыл, с кем говорит? Но, едва взглянув в непроницаемо-черные, лишенные всякого выражения глаза стоявшего перед ним человека, Кольберг понял: это уже не Хари Майклсон. Перед ним был Кейн. – Ты перешел черту, – сказал Кейн. – Ту черту, которую провожу я сам, и ты заплатишь за это. Тот, кто обошелся так с Шанной, не имеет права дышать. Даже если я одержу победу, не погибну, верну Шанну, убью Берна, Ма’элКота и кого там еще придется убить, а потом вернусь на Землю и буду жить долго и счастливо, для тебя все кончится плохо. Запомни, Кольберг: ты доживаешь последние дни. Так что радуйся, пока можешь. Кольберг таращился на него и то открывал, то закрывал рот, как вытащенная на берег рыба. Кейн снова потянулся, хрустнув суставами так, что это прозвучало словно далекая канонада. Напоследок он размял пальцы обеих рук по очереди. – А сейчас меня ждут зрители общей стоимостью в пятнадцать миллионов марок, – сказал он. – Так что проваливай. 3 Металлический блеск волос в свете прожекторов, сладострастно-влажный рот произносит: – Добро пожаловать на «Обновленное приключение». Я Бронсон Андервуд. Главная новость этого утра опять Приключение десятилетия. Окровавленный, но не сломленный, Кейн в эти минуты возвращается в Анхану, чтобы предпринять последнюю отчаянную попытку спасти жену от ужасной гибели в результате амплитудного разрушения. «Часы Жизни» Паллас Рил в углу ваших экранов отсчитывают, по нашим предварительным оценкам, ее последние тридцать шесть часов. Однако нестабильность смыкания временны́х фаз между двумя мирами настолько велика, что амплитудный распад может начаться уже в течение ближайших суток. В общем, каков бы ни был лимит, времени осталось очень мало. Затруднительное положение, в которое попала Паллас Рил, и героические попытки Кейна спасти жену захватили воображение зрителей по всему миру, и Студия не замедлила капитализировать возникший интерес. Об этой стороне Приключения расскажет наш главный корреспондент Джед Клирлейк в прямом эфире из Студии Центр в Сан-Франциско. – Доброе утро, Бронсон. – Доброе утро, Джед. Вот это событие, не так ли? – Бронсон, ничего подобного я раньше не видел. Я много лет занимаюсь освещением анхананских операций для «Обновленного приключения» и могу с уверенностью сказать, что это крупнейший проект Студии Сан-Франциско за всю ее историю. Количество релизов Студии только за это утро ошеломляет. Предыдущий рекорд Приключения «Из любви к Паллас Рил» по первоочередникам онлайн, установленный, как вам известно, в самом начале, всего четыре дня назад, сегодня утром оказался побит десятикратно. Публика требует Кейна, и только Кейна, что заставило руководство Студии пойти на беспрецедентный шаг – по всему миру отменена трансляция любых Приключений с целью обеспечения как можно большего числа посадочных мест для Кейна. Пока Кейн готовится к переходу в Анхану, число его зрителей первого уровня, по предварительным подсчетам, составило один миллион шестьсот тысяч человек. Если предположить, что все эти люди – Свободные или Инвесторы, то семьдесят процентов аудитории Кейна будут смотреть его онлайн. Более миллиарда заказов на вторичное использование кубиков с Приключением уже размещены в Сети. Так что это уже не Приключение Десятилетия, Бронсон. Это – Приключение Века. – Да, цифры впечатляют, Джед, очень впечатляют. А каковы планы Студии на освещение этого экстраординарного события в средствах массовой информации? – Я связался с офисом Председателя Студии Артуро Кольберга, и мне сообщили, что нам следует сохранять полную готовность. Полагаю, что это хороший знак, Бронсон. – Спасибо, Джед. Мы вернемся через минуту. А пока нас ждет Чикаго, где Джессика Роан уже связалась с родителями Паллас Рил, Аланом и Марой Лейтон, которые направляются в Чикагский филиал Студии, чтобы стать первоочередными свидетелями этого невероятного Приключения. Джессика? – Доброе утро, Бронсон… И мир нетерпеливо ерзает и пускает слюни в предвкушении, как обжора, почуявший запах пищи. 4 Система слежения Студии засекла Кольберга, когда тот вышел из хранилища. Ближайший к нему настенный экран вспыхнул, раздался громкий голос: – Администратор Кольберг! Срочное сообщение от Профессионала Моны Карсон. Профессионал Карсон возглавляла юридический отдел Студии Сан-Франциско; срочное сообщение от нее могло означать лишь одно – неприятности. Тихонько ругнувшись, Кольберг промокнул толстые ладони о блузу и только тогда ответил: – Слушаю. На экране появилось птичье лицо Карсон, которая тревожно хмурила тонкие брови. – Администратор, покровители Кейна и Паллас Рил ждут вас в зале технической поддержки Кавеи. С ними Социальная полиция. Пожалуйста, подтвердите получение сообщения. Жду вас там. Кольберг был ошарашен: его положению на социальной лестнице не хватало ровно двух ступеней, чтобы не волноваться из-за такого события, как визит соцполицаев. Экран перед ним вдруг завертелся, и Кольберг испугался, что вот-вот упадет. Но головокружение прошло, и он, нашарив в кармане коробочку «спида», закинул в рот капсулу, проглотил, обдирая горло – запить было нечем, – и отослал охрану. Незачем являться к полиции с охраной, а то еще подумают, что он боится, и истолкуют испуг не в его пользу. Он взглянул на экран и вызвал себе индивидуальный лифт, после чего зашагал к нему со всей энергией, на какую был способен, – как будто притворство могло придать ему сил. Карсон уже ждала его у дверей службы техподдержки, когда он, пыхтя от напряжения, подошел к ней. – Я ничего не могу поделать, Администратор. У них предписание Суда, совершенно неожиданное, а Социальная полиция и вовсе с ордером по всей форме: наши исключения из закона об общественных фондах безупречны, но они как-то сумели их обойти. Я уже направила нашего юриста в Суд за временным судебным запретом, но они уже здесь, и нам придется отбиваться. На это уйдет несколько часов, и это еще в лучшем случае. – Речь идет о проклятом приказе о запрещении продолжения противоправного действия, так? Карсон кивнула: – Они привели полицейских, чтобы принудить нас к согласию. Кольберг стукнул мягким кулаком по ладони и почувствовал, как встают дыбом волоски у него на руках: действовал амфетамин. – Черт бы их побрал. Ладно, я займусь ими. А вы продолжайте работать над делом. – Конечно продолжу, но мне противостоят адвокаты семьи Доул… Ей незачем было продолжать: Кольберг сразу все понял: – Ничего, Мона, мы справимся. Главное, не сдавайтесь. Она кивнула и, пообещав продолжать драку, ушла. Кольберг еще постоял под дверью, отдышался, поправил блузу и только тогда вошел. Шермайя Доул восседала в его кресле за главным пультом, как королева. Ошалевшие техники – никто из них в жизни не видел Свободных так близко – только что друг о друга не спотыкались, спеша ей услужить. Их подобострастие даже Кольберга вогнало в краску. Рядом с Шермайей, как принц-консорт у трона, стоял Марк Вайло, а за его спиной торчали двое полицейских в небесно-голубых спортивных костюмах и шлемах с серебристыми масками на лицах. Толстые губы Кольберга сложились в улыбку, и он сказал: – Свободная госпожа Доул, Бизнесмен Вайло, какую неожиданную честь вы оказали моему техотделу.