И Паслава, точно прочитав его мысли, прошептал: – Она меня заметила; теперь я ничего не могу сделать, она парирует все мои действия. Величество кивнул, как будто сам себе, и тут же усмехнулся с уверенностью, которая шла полностью вразрез с его настоящими чувствами. – Ладно, – одобрительно протянул он, – прости, что назвал тебя зеленой. – Как любезно с твоей стороны, – окрысилась она. – А теперь выметайся. – Увы, не могу, – грустно сказал Король. – Кейн – Барон Арго, а ты его сдала. – По его просьбе, – процедила сквозь зубы Кирендаль. – Жалко, что я тебе не верю. – Величество оглянулся и встряхнул головой. – К тому же неплохо бы тебе подумать, что моих людей здесь в три раза больше, чем твоих. И если мы с тобой разосремся, то большинство из них здесь и полягут, не важно, знают они тайные ходы или нет. Вдруг она вскинула голову, точно кошка, которая услышала, как за обшивкой стены скребется крыса; взгляд Кирендаль утратил хищную пристальность, стал рассеянным и устремился куда-то через плечо величества так, словно он и не стоял перед ней. «Попал», – подумал величество. – У тебя неплохо выходит, крошка Кири, – добродушно продолжал он. – Просто тебе надо знать, что, когда вступаешь в соревнование с гигантами… – тут он постучал себя в грудь, – на тему, кто нассыт больше, непременно промокнешь. Но она даже не сделала вид, что слышала его, наоборот, устремила отсутствующий взгляд остекленевших глаз куда-то поверх людей, замерших в неудобных позах с оружием в руках, мимо троллей, которые живой стеной стояли за ее спиной. Все в «Чужих играх» смотрели на нее: и ее агенты, и Подданные, и другие горожане. Все были на взводе, словно арбалеты, готовые к стрельбе, и одного слова или жеста хватило бы, чтобы резня началась. Мечи дрожали в потных ладонях, люди переминались с ноги на ногу, ища положения поудобнее – кто для борьбы, а кто для бегства. Кирендаль прошептала так тихо, что даже величество, стоявший в паре шагов от нее, едва разобрал ее слова: – Ничего удивительного, что все вышло из-под контроля… Король нахмурился – ему совсем не понравилось то, что он услышал. И куда, черт бы ее побрал, она смотрит? – Что-то происходит, – с дрожью в голосе прошептал Паслава. – Точно, – уголком рта ответил ему Король. Волоски на его руках и на затылке встали дыбом, сердце тяжело забилось, холодный пот потек по лбу и щекам. Он вдруг почувствовал себя так, словно выпил отравленного вина: пол начал уходить из-под ног, в ушах звенело, внутри все играло, как будто все его нутро разжижилось и стало похоже на свежее пиво. Он и сам не знал, что он выкинет в следующую минуту – то ли вцепится Кирендаль в глотку, то ли разрыдается, а то ли спустит штаны и насрет себе в башмаки. – Что это? Нас атакуют? – Я не знаю, – прошептал Паслава. – Вряд ли. Что-то не то с Потоком; я вижу темные течения, которые примешиваются к нему со всех сторон. Вон он! Вон там! – вдруг завопил колдун, забыв, что надо шептать, что его могут услышать и что из-за Плаща величество не видит, куда он тычет пальцем. Его волнение было так велико, что его нельзя было отличить от паники, и для величества, и без того сбитого с толку происходящим, это было уже слишком. Он набрал полную грудь воздуха, готовясь гаркнуть команду к бою, чтобы наконец разрешить эту затянувшуюся паузу, ведь, на его вкус, любое движение, даже резня, было лучше, чем это бесконечное стояние врастопырку, тягучее балансирование на краю неизвестно чего. Кирендаль протянула к нему руку и вцепилась в его локоть, словно клещами сжала. – Нет! – требовательно и вместе с тем умоляюще воскликнула она. – Не надо – он здесь. Величество попытался высвободиться из ее хватки, но, к своему удивлению, обнаружил, что это не так-то просто. – Что такое? Кто – он? – Бросьте оружие! – крикнула она во весь голос. – Всем бросить оружие! Со стороны единственной не запертой на засов двери раздался треск дерева и такой звук, который бывает, когда кость трется о кость через слои промежуточной плоти. – Что? Что это? – Величество никак не мог взять в толк, что происходит. Что там за драка? О чем говорит Паслава? Кого там увидела Кирендаль? – Да что за?.. – Величество, прикажи своим людям бросить оружие! Немедленно! – А… – Да, давай, – заговорил кто-то голосом Кейна. – Пусть все играют честно, а? Величество обернулся. В проеме дальней двери стоял Кейн. Потрепанная черная одежда на нем была еще грязнее, чем обычно, под глазами залегли круги, такие темные, что походили на синяки, и все же это явно был Кейн. – Но… но… – начал хватать ртом воздух величество, – но тебя же арестовали! – Верно. – Он медленно шел к ним через зал, тяжело припадая на правую ногу. – И там, снаружи, немало тех, кто меня ищет, так что я попросил бы всех оставаться здесь. Вы двое обеспечите это? – Я… э-э-э… ну да. Да, конечно, – тупо повторял величество все громче и громче. – Слышали? Всем оставаться здесь, никому не выходить. Кейн продолжал приближаться, не сводя требовательных глаз с Кирендаль: – А ты? Она закинула назад голову и вытаращила глаза так, что вокруг золотистых зрачков стали видны полоски белков, как у напуганной лошади. – Мы же с тобой в расчете, Кейн. Ты сам мне так сказал. И обещал, что оставишь меня в покое. «Значит, сто пятьдесят вооруженных Подданных ее не напугали, – озадаченно подумал величество, – а тут явился Кейн, и она уже готова описаться от страха». У его плеча послышался шепот Паславы: – Это Кейн. – Я что, по-твоему, идиот? – Нет, я про странности с Потоком. Это Кейн. Это из-за него. Кейн продолжал, обращаясь к Кирендаль: – В моих силах сделать так, чтобы ты об этом не пожалела. – Что, дашь мне еще тысячу ройялов? – фыркнула Кирендаль и широким жестом указала на комнату, полную вооруженных людей. – Вот, посмотри, что я едва не купила на первую тысячу. – А как насчет альянса с первым Герцогом нового Императора? – Что? – снова повторил Король, наверное уже в десятый раз. Слишком много всего происходило и слишком быстро; он просто не успевал ничего понять. – Какой еще новый Император? И какой Герцог? И потом, раз уж ты разводишь шуры-муры с какими-то новыми Герцогами, то неплохо бы сначала подумать о старых друзьях, а? – Что я и делаю. – На первый взгляд Кейн был мрачен, точно палач, но, если приглядеться, становилось заметно, что в его черных, лишенных выражения глазах, в самой их глубине, плясали крошечные искорки тайного веселья. – Ты и есть тот Герцог, о котором я веду речь. Ну или, по крайней мере, будешь им. Величество и Кирендаль обменялись ошарашенными взглядами. – Но… – Среди сотен вопросов, роившихся у него в мозгу, Король лихорадочно выбирал один или хотя бы два – важнейших, чтобы задать их Кейну прямо сейчас. – Но как я могу быть Герцогом? Хотя нет, черт с ним; объясни, как ты сбежал оттуда. Кейн ухмыльнулся им, и обоим показалось, будто его зубы испачканы свежей кровью. – Два вопроса, один ответ: я сдал тебя Ма’элКоту. Сказал ему, что ты – Шут Саймон. – Что ты сделал? Комната вокруг него потемнела и закачалась. – Ну да, – отвечал Кейн. – А почему нет? – Он встал вплотную к Королю Арго и заглянул ему в глаза так внимательно, словно там были начертаны таинственные руны, которые ему надлежало прочесть. Медленно и четко он проговорил: – Так ты поможешь мне спасти Паллас Рил. – Паллас… – прошептал величество. Ну конечно он поможет. Что на свете может быть важнее Паллас, ее жизни и ее счастья. Королю показалось, будто он пробудился ото сна: что за глупости он тут затеял, зачем сцепился с Кирендаль, когда Паллас Рил в опасности? Он провел ладонью по глазам и вознес пламенную хвалу богам за то, что Кейн пришел вовремя и напомнил ему о том, что действительно важно… А между тем Кейн, видимо, нашел в его глазах то, что искал, хотя его находка не принесла ему большой радости. Он скривил рот, точно подавляя приступ тошноты или отвращения. Но в следующее мгновение его лицо просветлело, точно он усилием воли отогнал от себя какую-то мрачную мысль. – Слушай, Кирендаль, – весело начал он, – кого тут у тебя надо покалечить, чтобы получить выпивку? Кирендаль вызвала бармена, тот явился, взглянул на величество и тоном осознанного превосходства, который неизменно приобретают все, кто много лет обслуживает богатых, подавая им прекрасную еду, заявил: – Вы должны мне один ройял, сэр. 20 – Но ведь это не доказательство, – упорствует Кирендаль, – это просто фокус. Иногда самое трудное в революции – это решиться ее начать. – Да, фокус, но зато какой эффектный. А эффектный фокус часто срабатывает лучше, чем доказательство, – отвечаю я и с ухмылкой киваю на Паславу. – Спроси вон его.