«Золотого всадника» завалил его Велим. Отмахнул голову, поднял ее за огрызок плюмажа. Русы дружно взревели. Похоже, все были уверены, что прикончили именно кесаря ромеев. А вот Духарев в этом сильно сомневался. Вряд ли кесарь ромеев разъезжает с тремя сотнями охраны. Ну да ладно. Дело сделано. — Жги! — закричал Икмор. И осадные машины врага утонули в пламени. Духарев глянул в сторону ромейского лагеря. Черт! Латная конница — уже в трех стрелищах. — Уходим! Уходим! — загремел он, — В крепость! Живо! И русы, побросав все трофеи, помчались к воротам. Но голову вражеского вождя Стемид прихватил с собой. Позже ее накололи на копье и подняли над стеной. Пусть ромеи снизу полюбуются на трофей. К сожалению, это был не император Византии. Всего лишь стратиг, магистр Иоанн Куркуас[32], которому Цимисхий поручил охранять осадные орудия. В отличие от своих прославленных предков, этот успел отличиться лишь тем, что лихо грабил булгарские церкви. Да прохлопал порученные ему машины. Об этом позже рассказал пленник-ромей. Тем не менее это была замечательная победа. И боевой дух защитников Доростола поднялся сразу на несколько пунктов. Однако в целом положение осажденных оставалось очень трудным. Еще месяц-полтора — и в крепости начнется настоящий голод. А Святослав ждал... Глава тринадцатая Византия. Женский монастырь святой Пелагеи Двенадцатого июля 971 года к воротам маленького монастыря святой Пелагеи, располагавшегося в четырнадцати милях от Константинополя, подъехали пятеро мужчин. Последний вел на поводу оседланную лошадь без всадника. На одном из мужчин было облачение чиновника царского дворца, на других — доспехи этериотов. Монастырь был женским, но входить в его внешний двор мужчинам не запрещалось. Да и сам привратник был мужчиной. — Игуменью сюда! — по-хозяйски скомандовал чиновник. — Сейчас, мой господин, сейчас! — залопотал привратник, ничуть не усомнившись в праве гостя повелевать. Рядового чиновника не сопровождает царская стража. — Эй ты! — крикнул он молоденькой монашке, заглядевшейся на красавцев-этериотов. — Бегом за матушкой! Игуменья появилась довольно быстро. Надо полагать, ей сообщили, что приехал человек из Дворца. — В твоем монастыре находится россинка Сладислава, — без преамбул заявил чиновник. — Она приняла постриг? — Еще нет. А в чем дело? — Игуменья испытывала сильнейшее желание поставить на место спесивого чиновника, но опасалась. Мало ли чей он родственник и каковы его полномочия. — Тебя это не касается, — отрезал чиновник. — На, смотри! — и протянул игуменье пергамент. Первое, что бросилось в глаза настоятельнице монастыря святой Пелагеи, — две печати. Одна принадлежала патрикию Льву, друнгарию флота, которому император Иоанн доверил управлять в свое отсутствие. Вторая — самому патриарху византийскому Полиевкту. Игуменья порадовалась, что не стала порицать дворцового посланника за неучтивость. Она поцеловала печать патриарха и велела немедленно позвать послушницу Сладиславу. Та пришла. — Ты — жена стратига россов Сергия? — прямо спросил чиновник. — Да, — так же прямо ответила послушница. — Поедешь с нами, — распорядился чиновник. — Ольдер, помоги ей сесть на лошадь. Один из этериотов спешился, шагнул к послушнице. Та отпрянула. — Никуда я не поеду! — воскликнула она. — Матушка! — Повинуйся им, — сухо сказала игуменья. — Такова воля святейшего патриарха. Послушница сникла. Этериот подхватил ее и усадил в седло. Боком. Сесть иначе не позволяло одеяние послушницы. — Эй, постойте! — раздался сердитый голос. — Куда вы ее увозите? К монастырю приближался еще один отряд, состоявший тоже из пяти человек. Возглавлял его роскошно одетый толстяк. Остальные четверо, вооруженные и доспешные, надо полагать, были его охраной. — А кто ты такой, чтобы спрашивать? — процедил чиновник. — Я — доверенное лицо проедра Филофея! — рявкнул толстяк. — А кто ты? — А я — посланник друнгария Льва! Вновь прибывшие между тем въехали в ворота и остановились, загородив выезд. — Не перечь ему, почтенный Михаил! — взмолилась игуменья, увидев, что воины схватились за мечи. — У него грамота с печатями друнгария и святейшего патриарха Полиевкта! — Покажи! Игуменья подошла и протянула ему свиток. Толстяк прочитал его, буркнул: — Такие печати на рынке делают за одну золотую монету! Чиновник засмеялся. — Экий ты подозрительный, Михаил! — сказал он. — Сразу видно, что человек Филофея. Но только я всё равно заберу ее с собой. У меня приказ. Хочешь, поехали с нами, если сомневаешься. — И поеду, — буркнул толстяк. Он дал знак своим, чтобы пропустили этериотов, а сам пристроился справа от чиновника. Сначала ехали молча, потом чиновник спросил: — Скажи мне, Михаил, кто тебе эта женщина? — Сестра, — буркнул толстяк. — Тогда понятно, почему ты так расшумелся. Выходит, росский стратиг — твой родич. — Мы — в ссоре, — проворчал толстяк. Женщина бросила на него быстрый взгляд. — А как друнгарий узнал, что она была женой стратига Сергия, не знаешь? — помолчав, спросил толстяк. — Не была, а есть, — поправил чиновник. — Она ведь еще не приняла постриг. А про стратига я сам не знаю. Должно быть, донес кто-то. — Как тебя зовут? — спросил толстяк. — Федор, — ответил чиновник. — Я — из рода Масхиев, — добавил он горделиво. — Знаю твой род, — сказал толстяк. — Достойный... но бедный. — И добавил после паузы: — А я, Федор, очень богатый человек. И могу сделать богатым и тебя, и твоих спутников. — О какой сумме идет речь? — спросил чиновник. — Достаточной, чтобы компенсировать недовольство друнгария от того, что какая-то там послушница нечаянно спрыгнула в пропасть. Нет, лучше бросилась в море и утонула. — Интересное предложение... — Чиновник почесал грудь. Этериоты и охранники толстяка, до этого момента державшиеся настороженно, увидев, что дело идет к сделке, перестали опасаться друг друга и ехали теперь рядом. Можно сказать, парами. — Очень интересное... — повторил чиновник и оглянулся на этериотов. Этериот, что ехал последним, молодой, светловолосый, с веснушками на коротком неромейском носу, оскалился весело и хлопнул в ладоши. И тогда чиновник без всякого предупреждения выхватил из-за пазухи длинный стилет и вонзил его под левую лопатку толстяка. И в тот же миг этериоты вынули мечи и обрушили их на расслабившихся соседей. Только один из охранников сумел увернуться. Но в драку не полез, развернул коня и собрался дать деру, но один из этериотов метнул свой меч подобно копью, и тот на целую пядь вонзился в спину убегающему. — Хороший бросок, Торгенстайн, — похвалил по-нурмански этериот, которого звали Ольдер. — Впору самому Эгилю.