Карл нахмурился. — Нет. Следующий рассказ они не взяли. А потом у меня не было времени. В общине много работы. Эбби специально помедлила, чтобы молчание придало весомость словам Адкинса. Наконец она спросила: — Как вы попали на ферму? — Дядя пригласил. — Дядя? — Да. Отис. Значит, Карл Адкинс — племянник Тиллмана. Как они это упустили? Теперь Эбби видела, что между мужчинами есть сходство: та же линия подбородка, форма носа. Она кивнула. — Точно. Значит, вас Отис позвал? — Да. Я как раз был без работы, и дядя предложил мне приехать и пожить на ферме. — Ничего себе! — Эбби расплылась в улыбке. — Сколько вам было? Восемнадцать? И вы все бросили и отправились работать в яблоневом саду? Адкинс усмехнулся. — Сначала я не горел желанием. Но… Маллен видела, что он пытается вспомнить. Так как же Отису это удалось? Глаза подозреваемого остекленели, и Эбби поняла, что перед ней уже не Карл-писатель, а Карл-сектант. — Он предложил мне приехать на несколько дней и пообщаться с людьми. То, что они делают, просто невероятно. Мне захотелось примкнуть к общине. — Наверное, было сложно распрощаться со всем, к чему вы привыкли? Ремесло писателя… А еще телевидение… Я, например, то и дело подсаживаюсь на какой-то сериал. Дэвид Хафф сказал, что в общине запрещены телевизоры и телефоны. В воздухе повисло напряжение. — Мы заняты важным делом, — ответил Карл. — Никто не запрещает смотреть кино или пользоваться мобильником. Просто нам это не нужно. — Конечно, я и забыла… У вас же есть сотовый. И даже страничка в «Инстаграме». Адкинс промолчал. — Вы завели ее… — Эбби заглянула в папку, делая вид, что проверяет информацию, — три года назад. Через четыре года после того, как примкнули к общине. Почему именно тогда? Карл закрыл глаза, его губы начали беззвучно двигаться. Он молился. — Кто подал идею завести страницу в соцсетях? — продолжала лейтенант Маллен. — Вы сказали, что вам это не нужно. Зачем же тогда регистрироваться? И к тому же подписываться только на одного человека — Габриэль Флетчер? — Мой клиент больше не будет отвечать на ваши вопросы, — вмешался Стайлз. — Карл, вы когда-нибудь встречались с женой Дэвида Хаффа? А с ее детьми? Адкинс продолжал молиться. У Карвера зазвонил мобильник, и он вышел из комнаты. Эбби продолжала задавать вопросы о Натане, Габриэль, о том, почему подозреваемый крутился около их дома. Но, как и предсказывал коллега, ответом ей были лишь молитвы и заявления адвоката, что его клиент будет хранить молчание. Наконец Маллен сказала: — Я принесу вам воды. И вышла из комнаты. За дверью Джонатан, говоривший по телефону с мрачным выражением лица, остановил Эбби. — Уже едем, — сказал он в трубку и отключился. — Что случилось? — Кто-то из прохожих заметил пятно крови на двери «Тойоты Королла», стоящей на парковке в Статен-Айленд, и вызвал полицию. Прибывший наряд заглянул в багажник и обнаружил там тело неизвестного гражданина. — Почему позвонили тебе? — поинтересовалась Эбби. — Не твой же участок. — Под передним пассажирским сиденьем криминалисты нашли грязный ботинок. Судя по описанию, именно такая обувь была на Натане Флетчере в день его похищения. Глава 36 Эбби и Джонатан ехали молча, голос подавал лишь навигатор. Лейтенант Маллен смотрела в окно и не могла отогнать тревожные мысли. Информации у них пока немного. Известно, что убитый мужского пола. Но это взрослый или ребенок? Диспетчер, передавший сообщение, не знал и должен был уточнить это, но ответа пока не было. Кроме того, найденный ботинок, возможно, принадлежит не Натану. Вряд ли Иден покупает детям обувь в бутиках — скорее всего, в одном из сетевых магазинов. А это значит, что в точно таких же ботинках в Нью-Йорке ходят тысячи ребятишек. Но часто ли они теряют один заляпанный грязью ботинок? Да еще в автомобиле с трупом в багажнике? — Приехали, — сказал Карвер, выключая навигатор. Теперь ориентиром им служили красно-синие проблесковые маячки патрульных машин. Подъехав, Джонатан и Эбби увидели автомобиль судмедэкспертов, фургон криминалистов, как и извечных репортеров, появляющихся на месте происшествия благодаря своему безошибочному чутью. Карвер подъехал к огороженной зоне, они расписались в регистрационном журнале, который дал юный полицейский, и проследовали внутрь. Эбби первая вылезла из машины и, нырнув под опоясывающую место происшествия ленту, поспешила к автомобилю, освещенному ярким прожектором. Подойдя ближе, она увидела в багажнике тело крупного мужчины, выдохнула и только сейчас поняла, как была напряжена, потому что боялась обнаружить мертвого Натана. Подняла руку, заслоняя глаза от яркого света прожектора, и увидела, как к ней направляется высокая женщина. — Лейтенант, вы как раз вовремя. Мы уже собирались увозить тело. На лице говорившей была маска, но Эбби легко узнала этот голос: с судмедэкспертом Валерией Гомес они много лет проработали в отделе убийств. — Что у нас тут? — Мужчина, пятьдесят с небольшим лет. Посмертное окоченение наступило, когда тело положили в багажник, поэтому оно застыло в позе эмбриона. Эбби посмотрела на посиневшую кожу и почувствовала знакомый металлический запах — кровь. Покойного засунули как попало, поверх запасного колеса. Рядом приткнулся штатив и несколько металлических ящиков. Похоже, что их отодвинули, чтобы положить труп. Тот, кто запихивал тело в багажник, не потрудился сначала освободить пространство. Шея жертвы, на которой зияло несколько колотых ран, была залита кровью, как и бежевая рубашка мужчины. Глаза и рот открыты, на подбородке засохшая струйка крови. — В ходе первоначального осмотра мы обнаружили трупные пятна только на правом боку, — продолжала Гомес. — Скорее всего, тело мужчины положили в багажник вскоре после смерти. — А может быть, он умер уже там? — предположила Эбби. Валерия пожала плечами. — Строго говоря, я не могу пока сбрасывать со счетов эту возможность. Но криминалисты обнаружили, что водительское сиденье залито кровью. Кроме того, помимо колотых ран на шее и груди, мы обнаружили неглубокие порезы на левой ладони. — Покойный защищался? — Возможно. На его губах и во рту кровь, что говорит о повреждениях дыхательной системы, наступивших в результате нанесения одной из этих ран. — Гомес указала на два отверстия в шее. — Время смерти? — Пока могу предположить, что он погиб прошлой ночью, может быть, рано утром. Завтра проведу вскрытие, тогда, наверное, скажу точнее. Эбби отошла на пару шагов и сделала глубокий вдох. В воздухе витали запахи выхлопных газов, мусора и мочи, и все же это было куда лучше ароматов, которые источал багажник автомобиля. Лейтенант Маллен внимательно осмотрела парковку. С фотографом, мрачным, высокомерного вида мужчиной, она уже встречалась. Двое незнакомых полицейских составляли схему места происшествия. К ним подошел Карвер и обменялся рукопожатием. Эбби обрадовалась, когда в присевшем на корточки у водительского сиденья эксперте узнала Нейдера из выездной бригады. — Здравствуй, Ахмед! — сказала она, засовывая руки в карманы. — Надо же, Эбби Маллен! — Криминалист выпрямился. — Что, по убийствам соскучилась? Или по мне? — Разумеется, второй вариант. А еще я в составе группы, расследующей похищение Натана Флетчера. Что ты там нашел? — Грязный отпечаток на коврике с водительской стороны. Очень четкий, и его оставил не убитый. Размер двенадцать, может быть, даже тринадцать[10]. Могут ли это быть следы Карла? Он обут в поношенные кроссовки, но они не показались Эбби особенно большими. — Если я отправлю тебе фотографию подошвы, сможешь сказать, совпадают ли отпечатки? Ахмед выпрямился. — Вероятно, да. Раз уж зашла речь об обуви, думаю, тебя особенно интересует этот экземпляр. — Он достал из пластикового контейнера пакет и поднес его к прожектору. Небольшого размера ботинок. — Мы нашли его под пальто, лежавшем на полу у переднего пассажирского сиденья. Для ребенка эта одежда слишком велика; должно быть, она принадлежала жертве. Эбби вглядывалась в ботинок сквозь полупрозрачный пакет. Что за коричневые пятна? — Это кровь? — Нет, грязь. Обувь до сих пор мокрая и испачкана как снаружи, так и изнутри. Ее обладатель по щиколотку провалился в тину. — Либо его пытались в ней похоронить, — сказала Эбби. — Отсюда и грязный отпечаток на водительском месте. Ахмед поднял брови. — Ты всегда предлагаешь самые мрачные гипотезы. — Уж тебе ли не знать, что грязь на одежде не предвещает ничего хорошего…