– Никого, сэр. – Он подумал, а так ли это на самом деле. – Вы же меня знаете. Семью мне заменяет работа. – Показалось ему сейчас, или суперинтендант как-то странно на него взглянул? – Честное слово, сэр. Ближе, чем сослуживцы, у меня никого нет. – Ну, хоть это правда, пусть даже одна из коллег и значительно ближе остальных. – Они-то в состоянии позаботиться о себе и друг о друге, так что давай сфокусируемся на твоей матери, хорошо? – Сейчас же и поеду. До возвращения передам дела инспектору Хэммонду. – А где сержант Хэйнс? Я ее не видел. – У нее муж из Ирака вернулся – внезапно и ненадолго. Самолет приземляется, – Мэтт бросил взгляд на часы, – с минуты на минуту. Я знаю, что у нас здесь дел по горло, однако с учетом обстоятельств, надеюсь, вы не станете возражать. Редпат кивнул и поднялся на ноги. – Разумеется. А, вот и почта. – Он взял кипу бумаг из рук улыбающегося курьера с почтовой тележкой. – Надеюсь, здесь у тебя ничего такого. Мэтт принялся торопливо сортировать конверты – и вдруг застыл. – Не уверен, сэр. – Он натянул перчатки и извлек знакомый конверт. – Еще одно. – Осторожней! Может статься, на этот раз он решил навредить тебе физически. Помнишь того психа, который рассылал по почте сибирскую язву? – Думаю, он нас собирается еще помучить, прежде чем решится на что-то такое. – Мэтт поднял голову. – Не хотите подождать в коридоре, сэр? И распорядитесь заодно, чтобы никто там не ходил. Суперинтендант ответил ему сердитым взглядом. – Коридор я сейчас проверю, но если уж ты собрался открывать, сделаешь это в моем присутствии, ясно? Минуту спустя Мэтт извлек из конверта сложенный лист бумаги, а из него – фотографию. Перевернул и уставился на нее. – Вид, безусловно, красивый… Голос Редпата долетел до него словно издалека. Мэтт не мог оторвать глаз от пейзажа на фото. – Что там? Он почувствовал, что не способен вымолвить ни слова. Больше всего ему сейчас хотелось остаться одному, чтобы все же попытаться понять, на что он смотрит. – Мэтт! Бога ради, что там, на этом треклятом фото? Он рухнул на стул, глубоко вздохнул и заставил себя заговорить: – Когда я нашел Джейми Мэтрэйверса, а следом умерла моя жена, я был сильно не в себе. – Да, да, я читал твое личное дело. Какое отношение… – Один я не справлялся и в конце концов согласился на какое-то время поехать в полицейский санаторий. – Мэтт содрогнулся, живо представив, как сидит вместе с себе подобными на сеансе психологической помощи – он называл это «кружком душевных калек» – и пытается говорить о своих тревогах. – Восстановиться-то я восстановился, но понял, что в моей жизни наступил поворотный момент, так что я взял пару недель отпуска и отправился искать самого себя. – Серьезнейший личный кризис звучал сейчас в его описании словно заметка в бульварной прессе. – Я не был уверен, сэр, что хочу оставаться в полиции. Требовалось время, чтобы разобраться в своих чувствах. – Он смотрел на фото и вспоминал исходящий от пыльной дороги жар, аромат эвкалиптов, разлитый в воздухе, и дикого тимьяна – из-под ног, видел оливковую рощу, что тянется вдаль до самых холмов, густо поросших соснами. Вспоминал холодную лазурь Эгейского моря, плещущего вокруг лодыжек. – И ты поехал вот в это место на фотографии? – В голосе суперинтенданта звучало откровенное удивление. Он лишь кивнул. – Я по этой дорожке каждый день ходил, через рощу и до самой часовни. – Мэтт показал пальцем на маленький белый квадратик с колокольной аркой на крыше, примостившийся на склоне холма. – Я это место ни с чем не спутаю. Греческий остров Кос. – Ты сам сделал снимок? – Нет, сэр. Я не стал брать с собой фотоаппарат, а телефонами тогда еще не снимали. И это была не та поездка, чтобы фотографировать. – А кто еще знает, что ты туда ездил? – Никто, сэр. Ни одна живая душа. Редпат обошел вокруг стола и уставился на фотографию, которая так живо вызывала в сознании образ греческой оливковой рощи, что Мэтт был уверен – у начальника сейчас на языке вкус узо[5]. На плечо ему опустилась тяжелая рука, на какую-то секунду сжала. – Извини, Мэтт, тут ты явно ошибаешься. Кто-то определенно знает, где ты был в начале девяностых. * * * Пока Мэтт пытался как-то примириться с тем фактом, что его мир рушится, Тед, бледная кожа которого блестела от пота, занимался с гантелями. Следующая стадия игры потребует физических усилий. Головой работать, конечно, хорошо, но он этим занимался годы напролет, сейчас же ему хотелось чего-то более практического, осязаемого, настоящего. Сложив разноцветные съемные грузы обратно в коробку, он посмотрел на часы. Еще полчаса. Как раз успеет принять душ и переодеться – для того, чтобы справиться с предстоящей задачей, нужно правильно себя настроить. * * * Джейсон вытащил из кармана пятерку. – Мне два пончика с джемом, бельгийское пирожное, ну и еще сосиску в тесте, на потом. Джемма протянула за купюрой руку и удивленно вздернула брови. – У вас что, диета такая? – Давай вали скорей, пока у них пончики не кончились. Джемма рассмеялась и шагнула к двери. – Может, шефу тоже что-нибудь взять? – Честно говоря, констебль, я не в настроении у него спрашивать. Они с суперинтендантом уже битый час торчат в кабинете. Даже догадываться не хочу, что у них за тема для беседы. – Тут, сэр, нечего догадываться. Я видела, как доставили отчет от патологоанатома. Наверняка по Гэбриэлу. – Джемма пожала плечами. – Куплю-ка я ему шоколадный эклер. Натянув темно-синий форменный свитер, она спустилась в фойе. Пока болела лодыжка, за булочками ее не посылали; сейчас ей, наоборот, требовалось упражнять ногу, а поскольку в следственной группе она была младшей по званию, утренняя прогулка сделалась регулярной. К кондитерской «Валентино» вела вымощенная булыжником улочка – до самой реки. Или можно было срезать путь через ограду церкви Святого Бенедикта, и потом – вдоль берега. Когда Джемма дошла до церкви, начался легкий дождик. Она целеустремленно зашагала по дорожке между старыми замшелыми надгробиями. Вдруг из скрывающей задний вход в церковь тени появилась высокая фигура, заломила ей руку и толкнула на землю. От удара о выщербленный бетон дорожки перехватило дыхание. Джемма инстинктивно перевернулась на спину и выбросила в сторону руку, пытаясь ухватить нападающего за ноги. Увы, рука поймала лишь воздух – мужчина увернулся, шагнул назад и ловко пнул ее по ребрам. Все тело обожгло болью, но она из последних сил ухватилась за старинный, вытесанный из скользкого камня крест и попыталась встать. Тут же почувствовала еще один сильный пинок в область поясницы и упала лицом вниз. Ощутила на губах вкус крови. – Еще одно движение, сучка, и всю жизнь будешь в коляске ездить. С обладателем такого голоса лучше не препираться, если ты, конечно, не обожаешь проводить время по госпиталям. Джемма сразу перестала сопротивляться, а тяжелый ботинок придавил ее к земле. – Умница. Он сорвал у нее с плеча кожаную сумку, и она вскрикнула от боли. – Пасть заткни! Ботинок еще сильней нажал ей на ребра, и она обнаружила, что едва может дышать. Услышала, как он открывает сумку, потом какой-то шорох – он копался внутри. – Эй, ты! А ну, пусти ее! Болезненное, выламывающее кости давление тут же прекратилось, ботинок исчез. Перевернувшись на спину, Джемма увидела, как темный силуэт перепрыгивает через невысокую церковную ограду. За ним гнался другой мужчина, значительно моложе. За какие-то несколько секунд напавший на нее оторвался от преследователя и скрылся на дорожке вдоль реки. Юноша остановился, задыхаясь и держась за бок. Джемма схватила рацию, вдохнула поглубже – и сморщилась от боли. Сукин сын! Хоть бы ребра не сломал. Включила волну, закашлялась и прошептала в микрофон: – Срочно! Нападение на сотрудника, нужна помощь. Церковь Святого Бенедикта. Нападавший скрылся в направлении реки. – Она снова закашлялась. – Мужчина, темная одежда. Это все. * * * Мэттью и Джейсон ожидали под дверью палаты в клинике Святой Анны. – Девчонке за последние несколько месяцев досталось больше ударов, чем Тайсону Фьюри, – негромко проговорил Джейсон. – Кто бы спорил, – хмуро согласился Мэтт. – Еще бы, черт возьми, понять, почему на нее напали.