Песцов распушил хвост и пошел на очередной приступ дамы сердца, которая вроде бы не прочь была сдаться, а на деле, похоже, просто тянула время, не желая выдавать ничего, кроме авансов, зато получать все, что оговорено. Но болтали они довольно мило все то время, пока мы подъезжали к Ильинску, и немного, когда ехали уже по нему. Затем мисс Мэннинг опять начала переживать, что либо не успеем на поезд, либо ее вещи не погрузят в багажный вагон. Песцов уже потерял надежду ее успокоить и даже апеллировал к моему мнению, словно я разбиралась в грузоперевозках. Мисс Мэннинг я попыталась успокоить, но сама нервничала все больше и больше. В моих планах не было столь скорого возвращения в Ильинск, и я опасалась, что меня вычислят и вернут Рысьиным. До поезда я хотела добраться не меньше мисс Мэннинг, пусть и по другой причине. На вокзал мы приехали заблаговременно, никем и нигде не остановленные, и я уже почти уверилась, что ничего не произойдет. – Какой красавец, – внезапно промурлыкала мисс Мэннинг, полностью потеряв интерес к Песцову. – Какое мужественное лицо. Я обернулась посмотреть, о ком она, и моя выдержка дала трещину. Да что там трещину – я чуть было не отправилась в бега самым позорным образом. Оказалось, что нас встречали: перед вокзалом невозмутимо прохаживался Волков собственной персоной. Он же уезжал надолго, если не насовсем? И что сейчас принесло его не просто в Ильинск, а на вокзал, с которого я собираюсь уехать? Страх прочно пустил внутри меня холодные корни, сковывающие и мысли, и движения. – Что там мужественного? – возмутился Песцов. – Разве что усы. Но у меня не хуже. Смотрел он на Волкова настолько неприязненно, что я забеспокоилась, не полезет ли в драку. Мне же привлекать внимание штабс-капитана было не с руки, поэтому я попыталась отвлечь Песцова: – Ваши усы намного мужественней, Дмитрий Валерьевич. – Вот спасибо, Анна Дмитриевна, – тоном старой сварливой бабы огрызнулся он, – порадовали. Усы, значит, мужественней. – И вы сами ничуть не хуже, – попыталась я сгладить неприятное впечатление от своих слов. Песцов оскорбленно фыркнул и демонстративно повернулся к Волкову спиной, помогая мисс Мэннинг выбраться из саней. Сделал он это зря, поскольку Волков неторопливо, но неотвратимо двигался к нам и, когда мисс Мэннинг, расточавшая ему улыбки, выбралась из саней, стоял уже за спиной у Песцова. Тот еле заметно дернул носом, явно чувствуя такое неприятное соседство, но поворачиваться все равно не торопился, протянул руку и этаким интимным движением поправил палантин мисс Мэннинг. Прекрасный палантин, в этот раз – из черно-бурой лисы, заставивший меня в очередной раз страдать из-за собственной неказистой горжетки. – Дмитрий Валерьевич, добрый вечер, – обозначил свое присутствие Волков. – Александр Михайлович? Какой приятный сюрприз, – делая вид, что только что заметил соперника, ответил Песцов с гримасой, показывающей его истинное отношение к «приятному сюрпризу». – Извините, что не могу уделить вам время, мы торопимся. – Дмитрий, представьте меня своему другу, – скомандовала мисс Мэннинг. Наступила неловкая пауза, поскольку Песцов никого представлять не собирался, а если и размышлял, то лишь о том, как убрать Волкова с дороги. – Александр Волков, к вашим услугам, – представился тот сам и склонил голову в знак уважения. – Вы же, мисс Мэннинг, настолько известны, что в представлении не нуждаетесь. Вы не будете возражать, если я украду вашего спутника для короткой приватной беседы? – Разумеется, буду, – бросила мисс Мэннинг, кокетливо улыбнувшись. – Дмитрий Валерьевич, мне нужно буквально пять минут. Поверьте, это в ваших интересах. Каждое волковское слово словно вбивалось в голову молотком. Можно было только порадоваться, что его воздействие направлено не на меня и что нас с горничной он не замечает на фоне мисс Мэннинг и ее мехов. И у облезлых горжеток бывают преимущества. Обратись он ко мне, не представляю, что бы пришлось делать, поскольку голос менять я не умею. Разве что притвориться, что простыла? Я закашлялась. Тем временем Песцов с тяжелым вздохом отцепил от себя возмущенную пренебрежением певицу и отошел на пару шагов с Волковым, тут же поставившим защиту от прослушивания, которую я вскрыла, будучи уверенной, что речь пойдет обо мне. Волков не разочаровал: – Мне нужна Елизавета Рысьина. Песцов опешил. – Думаете, Александр Михайлович, я ее в сундуке мисс Мэннинг вожу? – едко спросил он. – С таким требованием вам к Фаине Алексеевне, знаете ли. Меня же Рысьины от дома отлучили. – Девушка пропала примерно в то время, когда вы покинули Ильинск, – бросил Волков. – Полноте, как это пропала? – недоверчиво сощурился Песцов. – Об этом непременно бы болтали. – Рысьины пока скрывают, но у меня свои источники информации. – Может, ваши источники врут? – А может, вы помогли ей бежать? Песцов вытаращился на штабс-капитана так, словно его глаза жили отдельной жизнью и вытягивались на стебельках из глазниц. Сказать, что он был поражен предположением Волкова, – это ничего не сказать. – Вы с ума сошли, – наконец выдавил он из себя. – Зачем мне помогать бежать Рысьиной? – Возможно, потому, что это в ваших интересах? Или вы всю жизнь собираетесь заниматься этим? – презрительно скривив губы, кивнул Волков на мисс Мэннинг. – Не ваше дело, чем я собираюсь заниматься, – отрезал Песцов, с такой брезгливостью глядя на Волкова, словно выше был он, а не соперник. – В любом случае, Александр Михайлович, это не имеет никакого отношения к пропаже, точнее, якобы пропаже Рысьиной. Пропала-то она только по вашим словам. Волков положил руку на плечо Песцова, что со стороны наверняка казалось дружеским жестом, но я прекрасно видела, как под пальцами сминается толстое сукно. А если он выпустит когти, то не только сомнется, но и продырявится. – Если я узнаю, что вы мне солгали, – низким рокочущим голосом почти прорычал Волков, – если окажется, что Рысьина уехала с вами, вы об этом сильно пожалеете. Я вас уничтожу. Сказано это было так, что даже мне стало страшно и вспомнилось откуда-то: «И живые позавидуют мертвым». Но на Песцова этот спич не произвел такого впечатления. Он пренебрежительно фыркнул и дернул плечом, на котором устроилась волковская рука. – Послушайте, Александр Михайлович, все женщины, которых я вывез из Ильинска и привез обратно, перед вами. Это мисс Мэннинг, ее горничная и ее переводчица. Кто из них, по-вашему, Рысьина? Впрочем, если хотите, забирайте любую, кроме мисс Мэннинг. Да и ту тоже, если выплатите неустойку за срыв концертов. Честно говоря, мне ее концерты, устраиваемые лично для меня, поднадоели. Волков перевел тяжелый взгляд на нас и осмотрел всех так, что мисс Мэннинг, ничего о нем ранее не знавшая, отшатнулась, а мне вообще захотелось спрятаться, пусть он пока и не признал во мне цель своих поисков. – Какой неприятный мистер этот военный, – прошептала, едва оправившись от испуга, мисс Мэннинг. – О чем они говорят, как вы думаете, Анна? – О женщинах, конечно. Получилось хрипловато, и это меня порадовало: пусть лучше мисс Мэннинг с компанией посчитают, что у меня начинается простуда, чем Волков опознает по голосу. – Почему именно о женщинах? – удивилась она. – А какие у них могут быть еще общие интересы? – Действительно, какие… Тем временем Волков закончил нас осматривать и поинтересовался у Песцова: – Вы не возражаете, Дмитрий Валерьевич, если я опрошу ваших дам? Впрочем, тон был такой, что сразу становилось понятно: вопрос лишь для проформы и ответ Волкова волнует крайне мало. – Опрашивайте, Александр Михайлович, – согласился Песцов, попытавшись сохранить лицо. – Только вряд ли это вам что-то даст. Рысьину-младшую я в глаза не видел. – В самом деле? Почему же вам было отказано от дома, Дмитрий Валерьевич? – Там были столь невнятные объяснения, что я сам толком не понял. Александр Михайлович, если у вас есть вопросы, поторопитесь. Поезд нас ждать не будет. – Ваш поезд еще не приехал, – заметил Волков и развеял плетение. Поскольку я свое заранее развеять не позаботилась, оно разрушилось само, стегнув болью так, что она прошлась через все тело и довольно болезненно оглушила. На глазах выступили слезы, а к горлу подкатила тошнота, которую я волевым усилием загнала вглубь. Волков мне, конечно, не нравится, но не настолько, чтобы при его появлении демонстрировать содержимое желудка. Пришла я в себя быстро, но Волков уже подошел. Единственное, что я успела, – убедиться, что не слетела иллюзия облика, и бросить на себя заклинание против ментального воздействия. – Простите, мисс Мэннинг, что заставил вас ждать, – с улыбкой, призванной служить извинением, сказал он. – У меня было очень важное дело к мистеру Песцову. – У вас общие дела? – заулыбалась та в ответ, напрочь забыв, что недавно называла Волкова неприятным. – Надо же, а Анна утверждала, что единственное, о чем вы могли беседовать, это женщины. – Она повернулась ко мне и продолжила: – Видите, Анна, вы ошиблись, Дмитрий с Александром обсуждали дела. Я криво улыбнулась, мечтая только об одном: чтобы обо мне все внезапно позабыли. Но Волков смотрел так, что вероятность незаметного бегства не то что стремилась к нулю, она была отрицательной. – Наверное, ваша переводчица слишком хорошо узнала Дмитрия, – заметил Волков, не упустив возможности пройтись по Песцову, – поэтому и решила, что его интересы очень узконаправленные. И потом, знаете ли, она не так далека от истины, я ищу девушку. – Вот как? – Мисс Мэннинг кокетливо улыбнулась. – Красивую? – Очень. – И вы подозреваете, что Дмитрий ее увез? Сам ее вопрос подразумевал, что из двух кавалеров я выбрала не Волкова, поэтому он оскорбленно выдохнул: – Я не исключаю, что он помог ей бежать. Вы не видели мистера Песцова с незнакомой девушкой? Взгляд, который бросила на меня мисс Мэннинг, задумчиво-оценивающий, мне ужасно не понравился. Надеюсь, она не выложит свои сомнения непосредственно Волкову, а то ведь останется без переводчицы, а это не в ее интересах. – Я не видела никого постороннего рядом с Дмитрием в последние несколько дней, – с ангельской улыбкой заявила мисс Мэннинг. – А вы, Анна… – Дмитриевна, – чуть хрипло ответила я. – Я не знаю, кто ему посторонний, а кто нет. Но мы общались только с Соболевой. В глазах Волкова не проявилось ни капли узнавания, только внимание к моим словам. Не ко мне, и хорошо. Я чуть успокоенно погладила горжетку. Буду считать ее своим талисманом, напрочь отбивающим обоняние у Волковых. – С какой Соболевой? – Директором театра. Правда, там такой театр, что театром его считать… – Я закашлялась, показывая, что мне трудно говорить. – Вот видите, – усмехнулся подошедший Песцов. – Мисс Мэннинг, а Дмитрий все время был рядом с вами? – переключился Волков на певицу. – Мне было не до того, чтобы за ним следить – важно ответила та. – У меня репетиции, концерт. Сами понимаете, все это требует полной самоотдачи. – Я все время был с Филиппой, – зачем-то сказал Песцов.