За Оленьку я оскорбилась: сравнить ее с самовлюбленной Свиньиной-Морской? И не просто сравнить, а приравнять. Уж кто-кто, а Оленька для меня точно сделала намного больше Рысьиной и замуж меня не хочет выпихнуть. То есть, разумеется, хочет, но не потому, что ей или ее клану это выгодно, а потому, что подруги часто хотят породниться. Будь у меня старший брат, я бы тоже наверняка пыталась привлечь его внимание к Оле. Но брата нет. Не считать же таковым Юрия? Такого я бы подруге не пожелала. Впрочем, если ему достанется кто-то типа Строговой и выведет из-под влияния отца, то… тогда он будет идеальным подкаблучником. – Некоторые вещи случаются сами собой, – пожала я плечами. – Полина Аркадьевна как стихийное бедствие, ее просто надо пережить. – Она нацелилась на слишком крупную добычу, – недовольно сказала княгиня. – Не по зубам. – Не так давно Волков говорил то же самое про вас. – Лиза, ну ты сравнила, – рассмеялась она. – Рысьина и какая-то там Свиньина. – Морская, – напомнила я. – Это еще хуже, – недовольно фыркнула она. – Свиньины необычайно приятное семейство, а вот Свиньин-Морской… Ходят слухи, что он запускает свои лапы в казну. А это значит, что постоянно ходит по самому краю. Этак он до каторги доворуется. Будет строить ту самую железную дорогу, по которой сейчас так любит разъезжать. Столько неодобрения было в ее словах, что я невольно спросила: – А за похищение императорских артефактов какое наказание? Тоже каторга или сразу смертная казнь? – Никогда не интересовалась, – не моргнув глазом ответила княгиня. – Пусть переживают те, кто на такое нацелился. И чуть заметно повела глазами. В самом деле, полог от подслушивания мы не поставили, и сейчас Полина, та, которая моя прислуга, совершенно наглым образом грела уши у двери в гостиную. Для моего обострившегося слуха издаваемые ею звуки были прекрасно различимы. Получается, не такое уж доверенное лицо ко мне приставили? – Поскольку мы все обсудили, то, пожалуй, пора отправляться в Ильинск, – сказала Рысьина. – Осмотришься на месте и наконец вернешь семейную ценность. В этом случае я на твое поведение буду смотреть сквозь пальцы. Хочешь – встречайся с Хомяковым, хочешь – с Волковым… – Со вторым точно не планирую. – …Лишь соблюдай приличия, – закончила Рысьина. – Поехали же, Лиза. – Я никуда не поеду без Николая, – с милой улыбкой ответила я и с удовлетворением увидела проявившуюся злость на княгинином лице. – Лиза, его нет в Царсколевске, а ждать его возвращения мы никак не можем. – Не вы ли поспособствовали его поездке, Фаина Алексеевна? – Ты мне льстишь, дорогая. Разве я могу влиять на решения императорской фамилии? Правда, сказано это было с таким видом, словно она не только влияла, но иной раз и принимала решения за императора. Я пожалела, что не озаботилась выяснением, что же происходит подле трона и какие семейства имеют там вес. С другой стороны, у кого было выяснять? – Лизанька, – промурлыкала любящая бабушка, – я не отказываюсь от своих обещаний, не отказывайся и ты от своих. Давай же закроем вопрос с… клановым имуществом. Сегодня же. Конечно, вопрос хотелось закрыть как можно скорее, и у меня был туз в рукаве в виде переноса к Ли Си Цыну после обнаружения артефакта, но кто сказал, что у княгини Рысьиной не припасено что-нибудь в загашнике? Что-нибудь такое, что с легкостью побьет моего туза и заставит меня делать то, что хочет она, а не я? Верить рысьинским обещаниям? Нашли дуру! Я нежно улыбнулась родственнице: – После возвращения Николая Хомякова вы сделаете объявление о помолвке и мы все вместе поедем в Ильинск. – Если я найду артефакт без тебя, твое влияние в клане очень уменьшится, – нехорошо прищурилась Рысьина. – А я разберу комнату по дощечке. А дощечки расщеплю на самые мелкие щепочки, Лиза. Последнее она мне прошипела уже в лицо, резко встав и приблизившись настолько, что при желании я могла бы взять образец пудры, которой было щедро обсыпано ее лицо. Лицо, на котором сейчас жило только одно чувство – ненависть. Горячая, всепоглощающая ненависть. И боюсь, я отвечала ей полной взаимностью. – Дорогая бабушка, – прошипела я в ответ. – Если бы вы могли без меня обойтись, непременно уже сделали бы это. Что-то мне подсказывает, что без меня вы хоть все через сито просейте, ничего не найдете. Глава 16 Рысьина убралась несолоно хлебавши, а потому очень и очень злая. Если мы не плевались ядом друг в друга, то лишь потому, что рыси его не производят, правда, в случае моей бабушки я бы даже зуб в заклад не поставила, вздумай кто со мной поспорить. Моя старшая родственница полна неожиданностей, весьма неприятных для противника. После ее ухода я пометалась по гостиной, зло отфыркиваясь под неодобрительными взглядами убирающей остатки чаепития Полины, пока проявившийся домовой не прошептал: – Успокойтесь же, Елизавета Дмитриевна, княгиня вас нарочно бесила. Я бросила полог от подслушивания рысьинской шпионкой и ответила в полный голос, чтобы передать всю гамму обуревающих меня чувств: – Она меня и не нарочно бесит. Она бесит даже не словами, а собственным видом. Тем, что она вообще где-то там есть. Я опять фыркнула. – Дык потому, что ваш зверь хочет стать главным, – пояснил Мефодий Всеславович, немало меня тем самым удивив. – Подмять под себя весь клан Рысьиных. Княгиня власть уступать не хочет, вот между вами и искрит. – Зачем мне нужны Рысьины? Да я их знать не знаю. Впрочем, как и они меня! – в сердцах бросила я. – Зачем – это вы не у меня, у своего зверя спрашивайте, – степенно сказал Мефодий Всеславович. – Он у вас еще даже в полную силу не вошел, а княгиня его уже боится, пытается подмять заранее. Я поняла, что ничегошеньки не понимаю: – Не проще ли было бы меня из клана отпустить? Домовой неодобрительно крякнул: – Да кто ж такую ценность из клана выпустит, Елизавета Дмитриевна? Ее свои же загрызут, попробуй она такое провернуть. Поэтому княгиня и злится, что ей нужно вас и оставить, и подмять. А скоро это будет уже невозможно. – Почему именно подмять? – заинтересовалась я. – Пусть она меня не любит, но подобие деловых отношений могла бы предложить. – В кланах это так не работает. Там жесткая иерархия, основанная на силе главы. Правда, некоторые хитростью забираются на самый верх, но в этом случае заручаются лояльностью того, кто сильнее. Там конфликта между зверями нету, иной раз получается пролезть. Хитрость – она тоже сила. Значит, вот как Юрий и его отец хотели меня использовать… – Что вам Волков-то сказал, Елизавета Дмитриевна? Вы так побледнели, даже Рысьина заметила. Не умеете вы лицо держать. – Сказал, что второй зверь опасен. – Чем? – Этого не сказал. Господи, ситуация – не знаешь, за что хвататься, что делать первым! – в отчаяние взявшись за голову, выдохнула я. – И даже знала бы, все равно стоит вопрос: как? – Ну же, Елизавета Дмитриевна, – похлопал домовой своей маленькой ручкой по моему плечу. – Не переживайте. Непременно все будет хорошо. Велес вам поможет. – Чтобы он помог, да даже не помог, а просто выслушал, мне нужно отделаться от артефакта. Оттого, что я примерно знаю место, ничего не изменилось: я понятия не имею, как его достать оттуда. Я ровным счетом никакой магии не чуяла в квартире. Словно артефакта там нет. – Может, и нет, – согласился Мефодий Всеславович, лишь бы меня успокоить. – Так Юрию же его я вынесла как раз из моей комнаты. – Может, он у вас при себе был? – предположил домовой. – Доставать при посторонних неприлично, пришлось выйти. Юрий Александрович же отмечал задравшуюся юбку, но знать не мог, как она задралась. – При мне артефакта не нашли, – напомнила я. – Перепрятали к тому времени, Елизавета Дмитриевна, – уверенно ответил Мефодий Всеславович. – И куда я, по-вашему, могла его перепрятать? – с изрядным скепсисом уточнила я. – Мне-то откуда знать, Елизавета Дмитриевна? – удивленно воззрился на меня домовой. – Ежели в доме не было, могли в саду прикопать или, вон, подруге на сохранение дать. – Но Оленька бы непременно напомнила. – Может, сама забыла или важным не посчитала. Или, напротив, посчитала столь важным, что решила не отдавать. – Нет, Оля не такая, – убежденно возразила я. – Она непременно бы вернула или рассказала, а значит, у нее ничего нет. – Нет так нет, – легко согласился Мефодий Всеславович. – Вам лучше знать. Да и вряд ли вы отдали бы столь опасную вещь на сохранение близкой подруге. Тут я задумалась. Я бы точно не отдала, но сказать такое с уверенностью о своей предшественнице не могла. Лиза была очень доверчивой девочкой, на что указывают ее отношения с Юрием. И все же вряд ли она отдала бы подруге артефакт, тем самым поставив ту под угрозу. А вот Юрию или его отцу… Не могла ли она довериться кому-нибудь из них? Александр Михайлович произвел впечатление куда более разумного существа, чем его сын. Он вполне мог убедить Лизу отдать опасную вещь на хранение и тогда сейчас попросту выжидает, надеясь воспользоваться козырем потом, когда все немного утихнет и исчезнет опасность, что Рысьина его загрызет за неповиновение и обман. – Просто уперлись вы в один вариант, уж простите меня, Елизавета Дмитриевна, а жизнь, она такая штука, на месте не стоит. – Вы что-то предлагаете, Мефодий Всеславович? – осторожно уточнила я. – Так с Волковым поговорить бы, – неуверенно ответил он и быстро добавил в ответ на мой протестующий рык: – Я ж не о том, чтобы союз с ним заключить, а о том, чтобы выяснить, что он знает и про артефакт, и про лису вашу, так странно появившуюся. Ежели вы форму эту принимать не можете, значит, контроля у вас над ней нет. А вот не может быть так, чтобы у нее был контроль над вами? Я только и смогла, что испуганно икнуть. Только не хватало, чтобы контроль надо мной получила эта инфернальная образина с лазерными прицелами вместо глаз. Но неужели я не почувствовала бы постороннее вмешательство? – Как она может это провернуть? – чуть хрипло спросила я. Мефодий Всеславович постучал пальцами, сложенными в щепоть, по голове. – Подарок-то явно не от Велеса, – сказал он, пугая меня еще сильнее, – стало быть, и способы там грязные, душу вымораживающие. А что вы супротив выставить можете? Ничего, ибо не знаете, с чем боретесь. А Волков знает.