– Лиза, и чего тебе не хватало? – неожиданно повернулась ко мне княгиня. – Я даже согласилась на твою учебу и проживание тут. Полностью все оплатила, а ты… ты выказала черную неблагодарность. – Вы это сделали вынужденно, Фаина Алексеевна, – напомнила я, недоумевая, зачем ей разыгрывать эту роль скорбящей о непутевой внучке бабушки. – Чтобы не потерять лицо как главы клана. Владимир Викентьевич еле заметно хмыкнул и удостоился неприязненного взгляда княгини. – Думаете, поднимитесь на наших клановых секретах? – прошипела она. – Боги упасите, Фаина Алексеевна, – замахал Звягинцев руками. – У нас свои есть, нам хватит. Да и нет у Рысьиных целительских секретов. Все, что были, – мои. – Ну будет, Лиза, поигралась во взрослую жизнь, и хватит, – неожиданно заворковала княгиня, становясь даже внешне похожей на настоящую бабушку. – Ты же понимаешь, что одной тебе не выдержать давления. Что ваш клан? Мелочь же. Предлагаю сразу слияние, и все будут довольны. – Позвольте! – возмутился Тимофеев. – Я точно довольным не буду! – Да кто вас спрашивает? – презрительно вздернула бровь княгиня, мигом смахнув маску ласковости. – Это внутриклановое дело. Можно даже сказать, глубоко внутрисемейное. Я прочила Лизу в наследницы, готовила ее как могла, и вдруг этакий фортель. Столько денег на нее было потрачено, столько сил и времени – а в ответ черная неблагодарность! Боги мои, Филипп Георгиевич, вы не представляете, с кем вы связались. Она же вас точно так же использует и выбросит на обочину жизни. На последней фразе княгиня вытащила белейший накрахмаленный платок и приложила к глазам, показывая силу своей скорби. Получилось у нее не очень – наверное, потому, что ни единой слезинки не появилось из ее сухих и злых глаз. – Ой, бабушка, это когда вы успели на меня так потратиться? – нарочито удивилась я. – Когда я жила с мамой, вы нам не помогали. Говорили, что из-за нелюбви к невестке. Когда мама умерла, я жила у Владимира Викентьевича, а вы особо мной не интересовались, только в вопросе, как бы поскорей замуж выдать. Пришлось от вас бежать, даже гимназию не окончив. А что учебу оплатили в университете, так на то ваше желание было, я бы без этого прекрасно обошлась, у меня направление было от армии. Кстати, – оживилась я, – вы же можете эти деньги вернуть. Обратитесь в канцелярию, вам не откажут. Фаина Алексеевна злобно на меня зыркнула. Не вынесла того, что порчу ее облик при посторонних. – Откажут, – кашлянул Филипп Георгиевич, чуть смущенный сценой нашей «взаимной любви» с родственницей. – Деньги были уплачены за вашу учебу, но вы теперь не член клана Рысьиных, Фаина Алексеевна над вами воли не имеет и не может решать, учиться вам или нет. – Вот как? Тогда, наверное, я могу эти деньги забрать и вернуть? – Не стоит, – высокомерно бросила княгиня. – Мы, Рысьины, не крохоборы. Что было дадено, пусть остается. Но более, Лиза, ты от меня не получишь ни помощи, ни поддержки. Эти слова звучали бы весомей, получай я ранее от нее помощь или поддержку. А так для меня не изменилось ровным счетом ничего. В этом вопросе, разумеется. А вот власти надо мной бабушка уже не имела. Но очень хотела, поэтому, смирив свой нрав, она еще добрых полчаса улещивала меня и моих соклановцев влиться в дружную рысьинскую семью, обещая множество преференций и даже прекратив угрожать, что было на нее вовсе не похоже. Впрочем, соглашаться мы не собирались, и до визитерши это наконец дошло. – По-хорошему, следовало бы тебя вызвать на поединок, – бросила княгиня. – Но ты моя кровь, я не могу так с тобой поступить. Я лишь усмехнулась, сразу вспомнив, что Полина утром убежала к ней с докладом и выложила все, что видела, так что бабушка прекрасно понимала, что со мной она теперь не справится. Второй зверь, о котором она мало что знала, давал мне огромные преимущества. И в магии я теперь тоже кое-что значила. – Подумай, Лиза, хорошенько подумай, – опять возвысила голос княгиня, добавляя туда максимум убедительности. – Отказываться от сильного клана – и ради чего? Что вы можете втроем? – она презрительно фыркнула и властно подняла руку, словно собиралась остановить того, кто вдруг начнет ей противоречить. – Не спорю, двое таких известных целителей, как Звягинцев и Тимофеев, – значимая величина, но без силовой поддержки вас прижмут. – Посмотрим, – ответила я. – На Львовых рассчитываешь? – нехорошо сощурилась Рысьина. – Так до свадьбы много чего случиться может. Не всем понравится выскочка рядом с цесаревичем. Соболевым уж точно. Думаешь, они простят, что ты увела их лучшего целителя-артефактора и расстроила помолвку? – Посмотрим, – повторила я. – Помолвка еще не расстроена, Фаина Алексеевна, а вы уже планы строите, причем за меня. Вдруг в моих собственных планах никакого цесаревича нет? Княгиня снисходительно хмыкнула: – Лиза, не надо пытаться казаться глупее, чем ты есть. Цесаревич – заманчивая добыча, не спорю. И стой за тобой сильный клан – это был бы идеальный вариант. Но так тебя съедят и не подавятся. Попомни мои слова. Желая придать этим словам больше веса, она запахнула шубу и величаво удалилась. Не простившись. Впрочем, поздороваться она тоже позабыла, так что таким уходом лишь подтвердила свое плохое воспитание. – Пожалуй, в квартиру вам возвращаться не следует, – неожиданно сказал Владимир Викентьевич. – Ваша горничная, она… – Полностью предана Рысьиной. От нее можно ждать любой пакости, – согласилась я. – Но мне нужно оттуда забрать еще кое-что. Я с ужасом вспомнила, что шкатулку с домовым я не взяла. Боже мой, да как я могла ее забыть? Конечно, ночь выдалась такая, что можно и голову забыть, и все же я почувствовала ужасный стыд: Мефодий Всеславович так помогал, а я про него не вспомнила, когда собиралась. Немного извиняло меня лишь то, что я собирала вещи, а он, как ни крути, вещью не был. Да и шкатулка стояла на шкафу под отводом глаз, чтобы Полина в нее не лазила. – Насколько срочно? – Желательно прямо сейчас, – сказала я. – Сходим вместе, – решил Тимофеев. – Заодно одежду заберете, если уж княгиня оказалась столь щедра. В квартиру я почти бежала, подгоняемая мыслями об обиде домового. Он и вправду посмотрел неласково, когда я заперлась в спальне и его позвала. Пришлось его убеждать, что у меня и в мыслях не было его бросать, я боялась за документы, но переезжать не планировала. А как только выяснилось, что придется переезжать, сразу за ним вернулась. Мефодий Всеславович хмуро сообщил, что Полина так и не приходила. – Зато теперь у нас будет свой дом, – заискивающе сказала я. – Это дело хорошее, – немного оттаял он. – Эх, а я уже к этому месту привык. Прижился. – А мне оно сразу показалось временным. Я забрасывала вещи в чемодан, решив все же от них не отказываться: не бегать же мне теперь, заказывая новый гардероб, тем более что Фаина Алексеевна много задолжала семье Седых, не обеднеет, если часть отдаст. Уложила я почти все, не иначе как использовав четвертое измерение, но чемодан оказался неподъемным, так что я только обрадовалась, когда Тимофеев его у меня отобрал. Шкатулку с домовым я крепко прижимала к груди. Больше я таких промахов не допущу. Но у домового должен быть свой дом, и скоро он будет. – Владимир Викентьевич, а как скоро решится вопрос с жильем? – Дом я быстро не найду. К сожалению, Царсколевск я не так хорошо знаю, – запечалился он. – Значит, надо снять номер в гостинице. Хотя бы на первое время. – Владимир Викентьевич, вы меня обижаете, – неожиданно возмутился Филипп Георгиевич, – разумеется, вы будете моими гостями, как же иначе? И с выбором дома я помогу. Как-никак я лицо заинтересованное, мне же там тоже работать. Знаете, у меня даже есть один подходящий на примете, купеческий особняк. Владелец разорился, как раз продает. И недалеко… Он посмотрел весьма задумчиво на Владимира Викентьевича, тот ответил столь же выразительным взглядом. – А не посмотреть ли нам это здание, Филипп Георгиевич? – вкрадчиво предложил Звягинцев. – А почему бы и нет, Владимир Викентьевич? – сразу же согласился Тимофеев. – Здание-то хорошее, могут некстати увести. Отнесем чемодан в лабораторию да и пойдем смотреть. Елизавета Дмитриевна, на вас лаборатория. – Но разве я не должна участвовать в выборе дома? – удивилась я. – Елизавета Дмитриевна, во-первых, вы все равно не знаете требований к лечебницам, – сурово ответил Тимофеев. – Во-вторых, если мы будем отвлекаться на вашу охрану, можем не заметить что-то важное. Дело это слишком серьезное. И в-третьих, в лаборатории непременно должен быть хоть кто-то, кто мог бы ответить, что заведующий отправился по срочным научным делам. – Но я глава клана! – попыталась я воззвать к их совести. На меня оба посмотрели столь снисходительно, что я сразу же начала сомневаться, кто здесь глава. – А это значит что? – тем не менее спросил Тимофеев. – Что? – Что вы не должны все делать сами. А должны делегировать те или иные полномочия знающим людям. Не беспокойтесь, Елизавета Дмитриевна, плохой дом не выберем. С нашим-то с Владимиром Викентьевичем опытом. Или вы нас сейчас пытаетесь обидеть? – Я вовсе не хочу вас обидеть, но речь идет о выборе моего будущего дома. И дома для моего домового. – Главным образом речь идет о выборе помещения для клановой лечебницы, – заметил Владимир Викентьевич. – И здесь Филипп Георгиевич, вне всякого сомнения, прав: вы ничем не можете помочь в выборе, поскольку не знаете, что должно быть определяющим. Пока не знаете. Не волнуйтесь, к обеду мы непременно вернемся. На этой оптимистической ноте они меня оставили. Пришлось успокаивать себя тем, что оставили не просто так, а за главную. Конечно, они были правы: я сейчас больше обуза, но сдается, они собираются обсуждать вдвоем что-то, касающееся клана. Хитрые старые лисы, даром что не оборотни… Наверное, притянулись ко мне по родству душ. Я задвинула чемодан за стол, поставила на него шкатулку и подошла к зеркалу. Больше лиса оттуда не смотрела, теперь она точно была внутри, я могла вызвать ее в любой момент и полностью, и частично. Я чуть изменила глаза, и они загорелись жутковато-красными огнями. Крепкая у Николая психика: увидеть такое в темноте – и при этом не только не испугаться, но и обнять. А ведь у меня еще и шерсть была не в порядке. Нет, пока в норму не приду, никому показывать второго зверя не буду. Лиса чуть слышно тявкнула, соглашаясь со мной, но намекая, что выгуливать ее надо: так и шерсть быстрее восстановится, и общий красивый вид, и глаза засияют ярче. Так, чтобы раз взглянула – и сразу наповал. Я вздохнула, вернула свои родные глаза и собралась идти за свой стол читать. Дверь распахнулась резко, без стука, и на пороге появился Волков. Кажется, мои целители просчитались: с ними я была бы в большей безопасности, чем в мирной университетской лаборатории. Я быстро набросила плетение ментальной защиты и вопросительно посмотрела на посетителя, не желая показывать свой страх. В конце концов, у меня теперь целых две зубастых пасти, да еще магия сверху. Просто так не сдамся. Но Волков нападать не торопился. Стоял на пороге и с некоторой ленцой оглядывался. – Филипп Георгиевич отошел ненадолго по делам и вскоре обещал вернуться, – проинформировала я визитера на всякий случай. – Соболевы вызвали хвост накрутить? – нехорошо оскалился Волков. – Ах да, у него же нет хвоста. Значит, придется откручивать что-то другое, не жизненно необходимое. Голову, например. Ваш заведующий ею точно не пользуется. Так подвести собственный клан. Не будет ему житья у Соболевых, пока от вас не избавится, Лиза. Так что пакуйте вещи. В конце фразы он угрожающе рыкнул. Но меня не испугал, скорее удивил, поскольку по всему выходило, что он заявился не потому, что узнал о создании нового клана. По-видимому, не только Фаина Алексеевна рассчитывала вернуть блудную часть клана, но и Соболев пока не устраивал скандала. – Александр Михайлович, паковать или нет мне вещи, может решить только Филипп Георгиевич. Или вы хотите помочь? Так не офицерское это дело – таскать баулы. Урон чести. – Все шутите, Лиза? Думаете, коли помолвку Львовы разорвали, так новая у вас в кармане? – А они разорвали? – А то вы не видели сегодняшних газет? – Мне, знаете ли, сегодня не до газет было, – мило улыбнулась я и подумала, а не нужно ли дать объявление о создании клана. Пожалуй, стоит уточнить у Владимира Викентьевича. – То-то вы такая спокойная, – оскалился он. – А ведь это не единственная новость насчет Львовых. – В самом деле? И что же там за новости? – спросила я, лишь бы не молчать, все-таки императорская семья оставалась вне зоны моих интересов, пока не пришло время возвращать им артефакт. – Покушение на Ольгу Александровну. – На великую княжну? – охнула я. – Да вы не волнуйтесь так, Лиза. И княжна осталась в живых, и преступника задержали. – Преступника? – Поручик Хомяков. Знаете такого? Волков весело оскалился и засиял зеленью глаз, а мне потребовались все силы, чтобы не свалиться в обморок, но за раковину я на всякий случай ухватилась.