Через десять минут Матвей, сидя в палатке, отведённой под допросную, мрачно курил, не сводя с сидевшего перед ним мужика тяжёлого, немигающего взгляда. Мужик, делая вид, что не замечает такого вопиющего нарушения порядка допроса, молча листал лежащее перед ним досье. Наконец, отодвинув его в сторону, он поднял взгляд и, покачав головой, глухо спросил: – Ну и за что ты его так? – За друга, – коротко ответил Матвей. Гибель Роя словно выжгла из его души все чувства. Стоя над его телом на коленях в десантном отсеке, он неожиданно понял, что остался совсем один. Совсем. Один. Это было так страшно и больно, что Матвей едва не закричал во весь голос. Рой был единственным существом, которое связывало его с той, прошлой жизнью, где его любили и где он любил. – Гибель твоей собаки – потеря для службы, безусловно, большая. Но ты не имел права казнить бойца сам. Даже за друга, – осторожно подбирая слова, произнёс мужик. – Имел. Просто вы ничего не знаете, – всё тем же ровным, безжизненным голосом ответил Матвей. – Ошибаешься. Мы многое знаем, – чуть усмехнувшись, ответил тот и, раскрыв лежавшее на столе досье, принялся читать: «Матвей Беркутов. Тридцать пять лет, образование высшее юридическое, до войны был частным предпринимателем, имел жену и пятилетнюю дочь. Обе погибли во время первого налёта ксеносов на город. В СКС состоит уже три года, можно сказать, с первых дней войны. Собака – ротвейлер по кличке Рой, восьми лет, отлично натаскан, на личном счету – больше семидесяти обнаруженных особей ксеносов». – Семьдесят четыре, – тихо уточнил Матвей. – За что он его? Ведь Рой мог запросто до сотни добрать. – Знаю. И именно это я и должен выяснить, – вздохнул мужик. – Откровенно говоря, я бы этого поганца сам пристрелил. Но это так, между нами. А если быть совсем откровенным, то у меня складывается впечатление, что целился он не в собаку, а в тебя. – Хреново целился, раз не попал, – вздохнул Матвей. – Судя по схеме, он хотел спровоцировать вас. – На что? – соизволил проявить вялый интерес Матвей. – Знаете, Матвей, у меня такое впечатление создалось, что вам абсолютно всё равно, что с вами будет, – неожиданно вспылил мужик. – Теперь да. – Даже если вас приговорят к расстрелу за убийство бойца? По закону военного времени? – Даже. Терять мне больше нечего, – усмехнулся Матвей, и от этой усмешки сидевший перед ним мужик заметно вздрогнул. Неожиданно клапан палатки резким движением отбросили в сторону, и к столу подошли трое высоких, крепких мужчин с одинаково хмурыми физиономиями. Молча предъявив сидевшему за столом мужику какое-то удостоверение, они выхватили у него из рук досье и, едва не в шею вытолкав его за порог, изучающе уставились на Матвея. Мрачно оглядев вошедших, Матвей снова закурил и, помолчав, спросил: – А разведке-то чего от меня надо? – А почему вы решили, что мы из разведки? – быстро спросил мужик, предъявивший удостоверение. – Я, может, и псих, но не дурак. Просто так прокурорского из допросной выбросить в военное время только вы можете. – Логично, – усмехнулся мужчина и, присев на освободившийся раскладной стул, со вздохом сказал: – Ладно, Матвей Иванович, давайте начнём сначала. Меня зовут Андрей Сергеевич, полковник разведки генштаба. Мы случайно узнали о сегодняшнем инциденте и решили, что такой случай упускать грешно. Мы быстренько ознакомились с вашими документами и поняли, что вы нам подходите. – А мне? – Что вам? – не понял полковник. – Мне вы подходите? – В каком смысле? – снова не понял разведчик. – Знаете, мне совершенно всё равно, что со мной будет дальше. Так что не думаю, что вам стоит продолжать, – вздохнул Матвей, закуривая следующую сигарету. – Предоставьте это нам решать, Матвей Иванович, – усмехнулся полковник. – Решайте, – пожал плечами Матвей. – Как долго вы дрессировали своего пса? – неожиданно спросил полковник. – Первые три года – каждый божий день. А потом боролся с ним за главенство в стае. Бывает у собаки такой период, когда она физически в полной силе, а ума ещё не хватает, вот тогда и начинаются игры, кто сильнее и наглее, – грустно улыбнулся Матвей, вспоминая старые добрые времена. Неожиданно его словно прорвало. Сжав челюсти так, что захрустели зубы, он замер, словно каменный идол, а из глаз медленно покатились слёзы. Заметив его реакцию, гэрэушники понимающе переглянулись. Сидевший за столом полковник вздохнул и, потерев подбородок, тихо прошептал: – Ну, слава богу, пробило. Матвей сидел за столом, словно окаменевший. Его ничто не волновало и не интересовало. Только тёкшие по щекам слёзы выдавали ту бурю, что творилась в его душе. В палатке воцарилась напряжённая тишина. Наконец, сообразив, что разговора сегодня не получится, полковник покосился на своих помощников и, поднявшись, решительно сказал: – Значит, так, Матвей Иванович, сейчас вас отведут в другую палатку и дадут отдохнуть. А завтра мы продолжим разговор. В ответ на его слова Матвей даже не пошевелился, словно ничего не происходило или всё окружающее его просто не касалось. Только когда подручные полковника взяли его под локти, он едва заметно вздрогнул и, поднявшись, покорно последовал за провожатыми. Точнее, они вели его, держа за руки, словно боялись, что он исчезнет. Только у входа он, словно очнувшись, тихо попросил: – Курева оставьте. Быстро переглянувшись, парни довели его до места, после чего один остался стоять у входа, а второй куда-то исчез. Вернувшись через несколько минут, он отдал Матвею две пачки сигарет, новую одноразовую зажигалку и, закрыв клапан палатки, устало вздохнул: – Хрен его знает, что из всего этого получится. В палатке Матвей провёл ровно три дня. Про него все словно забыли, только дежурный приносил еду из столовой и, оставив судки на столе, молча исчезал. Так же молча он забирал пустую посуду, и Матвей снова оставался один. За эти три дня он выкурил почти блок сигарет и вставал с кровати, только чтобы поесть. На четвёртый день его затворничество было нарушено всё тем же полковником. Войдя в палатку, он положил на стол небольшой конверт и, присев на раскладной табурет, с интересом покосился на пепельницу, полную окурков. Нехотя поднявшись, Матвей мрачно посмотрел на полковника и, вздохнув, негромко спросил: – Что вам от меня нужно? – Здравствуйте, Матвей Иванович, – усмехнулся в ответ полковник. – Вы не ответили. – Не торопитесь. Всему своё время. Нам удалось выяснить, что случилось и почему один из ваших бойцов совершил такую глупость. Как оказалось, среди людей появились те, кто готов спасти свою шкуру любой ценой. Так называемое «Движение непротивления». Короче, хоть на коленях, в рабском ошейнике, лишь бы жить. Они решили уничтожить вашу службу, чтобы доказать ксеносам свою преданность. Но мы их опередили. Так что теперь у нас целый взвод подобных ублюдков в разработке. – Поздравляю, – кивнул Матвей. – Спасибо. Ну а теперь займёмся непосредственно вами. Все обвинения против вас будут сняты. Действовали вы в порядке самообороны и под воздействием сильнейшего аффекта. Так что вопрос у меня к вам только один. Где вы так ловко ножи кидать научились? – В юности не одну доску искрошил. Фильмы про индейцев нравились, вот и решил научиться, – коротко ответил Матвей. – Сами? – Сам. – Лихо. Удивительно, что до сих пор не забыли, как это делается, – улыбнулся полковник. – Думаю, у вас лучше получится, – пожал плечами Матвей. – Наверно, только нас этому специально учили. Ну да ладно, давайте о деле. Взгляните и выскажите мне своё мнение, – загадочно сказал он, протягивая Матвею конверт. Откинув клапан, Матвей достал из конверта пачку фотографий и едва не вскрикнул. Это были снимки щенков ротвейлера. Кутятам было по месяцу, от силы по полтора: очаровательные плюшевые пушистики с серьёзными, настороженными мордахами. Настоящие маленькие собачки. Матвей медленно перебирал фотографии, чувствуя, как губы невольно складываются в улыбку. Одобрительно кивнув, полковник снова заговорил: – Если помните, полгода назад у всех кобелей проводился забор спермы для усиленного разведения собак подобных пород. Так что могу с полной ответственностью заявить, что это потомки вашего Роя. Вздрогнув от неожиданности, Матвей выронил фотографии, растерянно уставившись на офицера. – Вы не ослышались, всё именно так и обстоит, – кивнул полковник, заметив его реакцию. – Но это ещё не всё. – Всегда и везде есть своё «но», – мрачно кивнул Матвей, подбирая фотографии. – Согласен. А теперь я должен предупредить вас о сохранении тайны. Всё дело в том, что это не обычные щенки. Наши генетики научились вносить нужные изменения в ДНК животных. Эти малыши будут расти быстрее своих сородичей, станут сильнее, а главное – сообразительнее. Но у нас не было времени провести полномасштабные опыты в полевых условиях. Наш выбор пал на вас потому, что вы опытный кинолог и знаете, как правильно обращаться с собаками подобных пород. Ваша задача – вырастить щенка, обучить его охоте на ксеносов и снова влиться в группу СКС. Одновременно с этим вы будете регулярно докладывать нам о ходе эксперимента: как они растут, как обучаются и так далее. Согласны? – Знаете, я всегда считал, что людей, проводящих подобные опыты, нужно ставить к стенке, – проворчал Матвей. – Ладно бы – лабораторные мыши, крысы. Но собаки… Это же не просто животные. Это члены семьи. – Война идёт, Матвей. Война на уничтожение. До сих пор нас спасало только то, что эти сволочи не знают, на что способны мы и собаки. Да ещё то, что их, судя по всему, не так много. Но если так и дальше пойдёт, то скоро от всего населения планеты одни слёзы останутся, – тихо ответил полковник. – Что вы пытались в них изменить? – устало спросил Матвей. – Прежде всего темпы роста. Если помнишь, клонирование закончилось полным пшиком. Значит, повторять одни и те же образцы каждые полгода у нас просто нет ни времени, ни финансов. Ты за новостями следишь? – Как? Телевизора-то нет. Радио глушат, а из прессы – только агитки, – пожал плечами кинолог, не отрывая глаз от фотографий. – Ну да, – задумчиво кивнул полковник. – Ладно, попробую коротко ввести тебя в курс дела. С того момента, как на Землю налетели эти твари, от всех крупных городов остались одни развалины. Хвалёные американские системы слежения и противоракетные комплексы так и остались хвалёными. Они ни одной ракеты выпустить не успели. В Европе – полный развал. На Ближнем Востоке тут же принялись друг другу глотки резать. По последним данным от Тель-Авива одни воспоминания остались. Теперь и арабы, и иудеи, как в дохристианские времена, пешком по пустыням кочуют и даже забыли, кто есть кто. Просто выжить пытаются. Китай и Индия до сих пор не могут своих погибших похоронить. Сам понимаешь, их так много на маленькой территории было, что от любого взрыва погибало больше народу от обломков, чем от самого взрыва. Нас же пока спасают большая территория и большое наличие лесов, как и Южную Америку. В дебри эти твари соваться не решаются и даже почему-то не бомбят. – Это всё интересно, но от меня-то вам что конкретно нужно? – вздохнул Матвей, нехотя возвращая ему фотографии. – Как я уже сказал: вырастить щенка и попытаться его как следует натаскать за короткий срок. Да и вообще, внимательно следить за ним, отмечая все хорошие и плохие стороны. Нам бойцы нужны, понимаешь? А ничего лучше собак у нас пока нет. – А что вы вообще об этих тварях знаете? – неожиданно спросил Матвей, вонзив в полковника тяжёлый, мрачный взгляд. – В том-то и дело, что почти ничего. Одно удовольствие, что удалось одним старым спутником их корабль сбить. Остальные сразу подальше убрались.