– Входи, садись, – сказал комиссар. – Ты вчера была в городе и лагере? – Вынюхивала чуму, – кивнула Джен. – Пока вроде бы чисто. Хотя если ее кто-то вынес из города, мы быстро узнаем. – И то верно, – вздрогнул Бреннон. Ведьма помолчала, подбирая слова, и наконец осторожно проговорила: – Я встретила кое-кого, и он мне кое-что сказал. – Кого? Джен посопела и неохотно призналась: – Моего собрата. Несколько из них жили в Фаренце. – Могла бы найти их пораньше, – колко заметила Маргарет, – и привлечь к делу. – Не все мои собратья – такие, как я, – огрызнулась ведьма. – С чего вы, люди, считаете нас всех одинаковыми? И я бы не стала тащить их к провалу, нас и так слишком мало! – Вас? – переспросил комиссар. Джен отвела взгляд: – Однажды вы спросили, что бы я сделала, если б кто-то убил шестьдесят моих сородичей. Но в моем клане их не больше тридцати шести, считая со мной, и большинство… намного слабее меня. И поэтому я бы ни за что не стала просить их лезть к провалу или вообще впутываться в это все. – Провал убивает всех, – с холодком напомнила мисс Шеридан. – Так что они могли бы и напрячься ради общего выживания. Что он тебе рассказал? Джен повернулась к ней спиной и демонстративно ответила комиссару: – Он несколько раз чуял усиленную вонь с той стороны. Понятно, что беженцы все провоняли, но кое-где в лагере смердит так сильно, словно там есть кто-то находившийся намного ближе к провалу, чем все остальные. – Брат Бартоломео?! – вскричала Маргарет, отбросив доклад. – Или его сообщники. Где он их чуял? – резко спросил комиссар. – Я могу сама найти и притащить, – сказала ведьма. – Живым или мертвым? – Да тут и без тебя целая очередь желающих, – хмыкнула Маргарет. – Кардинал, например, обещал устроить аутодафе на сырых дровах. Бреннон встал, взял плащ и шляпу. В нем закипало настолько жгучее чувство, что он бы лопнул, останься без дела еще хоть на минуту. – Пошли. Покажете мне место, где твой сородич его учуял. Племянница подскочила, как ужаленная: – Дядя! Ты с ума сошел?! Тебе нельзя идти за ним в одиночку! – Я не один, а с Джен. – Я бы лучше взяла консультанта… – начала ведьма. – Они заняты. Не спорьте, я иду сам. Маргарет щелкнула пальцами и прочла заклинание. Ей в руки упали шляпка, легкое пальто, ремень с зельями и кобура с револьвером. – Тогда я иду с вами, и это не обсуждается, – крайне редферновским тоном заявила наглая девчонка. – Будешь спорить – применю парализующие чары. Саварелли очень любезно предоставил комиссару свою коляску и гнедую пару. Джен вывезла их из города и направила экипаж к палаточному лагерю. Мимо них по дороге под накрапывающим доджем тащились горожане Фаренцы, мелкие торговцы, попрошайки и крестьяне, что жили в деревнях вокруг Романты. Они везли кур, овощи и зерно на продажу в лагерь. Если кто-то из них заразится… И рядом больше нет Валентины, чтобы их спасти. Бреннон со спутниками добрался до окраины лагеря у кромки густого леса, и ведьма сказала: – Вот. Где-то тут. Воняет так, что я тоже чую. Но конкретный след теряется – здесь от всех припахивает той стороной. – Тут толпы народу, – пробормотала Маргарет. – Затопчут даже следы слона. – Она прикрыла глаза и принялась бормотать очередное заклятие. Бреннон смотрел на нее – и уже не мог игнорировать сходство с пироманом: в разрезе больших карих глаз, в цвете густых волнистых волос, в форме рук и ногтей, худощавом сложении. На душе стало еще тяжелее. Комиссар отвернулся. Он не мог сейчас думать еще и об этом. – Там, – наконец сказала племянница и указала на лес. – Хорошо. – Бреннон спрыгнул наземь. – Вернись в дом кардинала и скажи, куда мы отправились. Пусть готовят облаву. – Я оставила кардиналу записку, – ответила Пегги. – Без меня вы оба туда не пойдете, ясно? – Что он делает, интересно? – проворчала Джен, когда они углубились в лес. – Вьет гнездо? – Надеюсь, он там один, а не проводит рабочее совещание с сообщниками, – буркнул Бреннон и вытащил из кобуры револьвер. Комиссара осенила весьма неприятная мысль – уж не ловушка ли это все? Даже если сам брат Бартоломео все же погиб и они идут по следу его подельника – этот человек должен догадываться, что его будут искать инквизиторы и консультанты. Впрочем, может, он считает, что им всем сейчас не до него? «А зря», – подумал Натан. Джен вдруг присела на корточки, подняла половину разбитого флакона и понюхала горлышко: – Похоже на зелье, усиливающее выносливость. Или способствующее росту волос. Теперь уже не понять. Бреннон огляделся и шагнул к кустам с обломанными ветками. Конечно, мирные беженцы из Фаренцы тоже могли ломиться в чащу леса, как бизоны к водопою, но что им там делать? За кустами комиссар обнаружил слабый намек на одиночный след. – Странный он какой-то, – сказала Маргарет. – Я бы на его месте удирала отсюда как можно живее, а не бродила по лесам и полям. – Пешком далеко не уйти. Можно напроситься в телегу к крестьянам, но и они довезут его только до своей деревни. Что этот тип будет делать с точки зрения магии? Постарается забраться куда подальше от инквизиторов и консультантов, а там уж… – Бреннон раздвинул кусты и, придерживая ветки, помог племяннице добраться до следа. Они продвигались все дальше в лес. Натан подмечал тут и там сломанные ветки, оборванные листья, отпечатки мужских ног. – Если надо сбежать так, чтоб даже ведьма не нашла, – сказала Маргарет, – то я бы открыла очень мощный портал куда-нибудь на другой континент. Или на худой конец – к большому, густонаселенному городу рядом с текучей водой. – Разве консультанты сразу же не засекут такое заклятие? – Засекут. Но если выйти из него около текучей воды, то она быстро размоет следы магии. А потом затеряешься в городе – и все, если не швырять заклятия направо и налево, никто тебя не найдет. Бреннон выругался про себя. – Ну вот и нашли, – произнесла ведьма. За деревьями виднелось слабое свечение. Комиссар, стараясь ступать бесшумно, подкрался поближе и выглянул из кустов. На прогалине мерцало нечто наподобие недоделанного портала для перемещений, вроде тех, какими пользовались пироман и консультанты. Мелькнула чья-то тень, и к порталу подошел человек. Бреннон, замерев, смотрел на него со спины. Но вдруг какой-то звук в чаще заставил этого человека вздрогнуть и обернуться – и Натан наконец увидел брата Бартоломео в лицо. Сердце пропустило удар, а потом заколотилось так, что дышать стало трудно. Не в силах ни о чем больше думать, Бреннон щелкнул спусковым крючком револьвера и шагнул вперед, навстречу тому, кто убил шестьдесят тысяч человек. Душа Натана слишком кипела от невыносимой, мучительной ярости, чтобы позволить задуматься о том, что он делает. Он поднял револьвер, и брат Бартоломео отпрянул, шепнув: – Вы! – С добрым утречком, – процедил комиссар и выстрелил. Перед бывшим инквизитором что-то вспыхнуло, и Натана отшвырнуло прочь. Неведомая сила так впечатала его в дерево, что ребра хрустнули. Задыхаясь (пара штук, видимо, сломалась) и почти ослепнув от боли, комиссар зашарил рукой по земле в поисках револьвера. В ушах все еще звенело после удара головой о вековой ствол, и Бреннон с трудом разобрал дикий вопль брата Бартоломео. Впереди полыхнуло пламя, зашипел пар от влажных деревьев, воздух резко потеплел, а потом длинная серая юбка загородила и чернокнижника, и портал, и… Комиссар кое-как проморгался, поднял глаза повыше. Перед ним стояла Маргарет, и у ее ног извилась полуневидимая цепь. – Пег, – просипел Бреннон; в горле заклокотало, и он закашлялся, сплюнул кровь. По боку расползалась жгучая боль. – Дядя, лежи смирно. Я еще не очень это контролирую. Натан попытался приподняться, не смог – только в боку сильнее заныло, – но увидел, что ее голова вдруг поникла. Впереди сплелись в клубок огонь ведьмы и вспышки портала. Деревья вспыхивали, как спички. Маргарет вскинула руку; цепь взметнулась над ней и Натаном и свилась в прозрачный кокон. Крик, который вдруг испустил брат Бартоломео, доставил комиссару мгновение чистой радости. Затем стало хуже – кровь горлом пошла сильнее, боль вгрызлась в бок так, что не вздохнуть. Голова закружилась, в глазах стало темнеть. Он боролся с темнотой и головокружением изо всех сил, но в подступающем тумане успел различить лишь вспышку, с которой схлопнулся портал, и темные фигуры, вынырнувшие из леса. – Вы должны благодарить могущество магии, искусство синьора Редферна и Господа нашего за его милосердие, – сухо заявил Саварелли. – Угу, – тоскливо отозвался Бреннон. Он провалялся без сознания несколько часов – но очнулся практически здоровым, только голодным как волк и с изрядно потоптанным самолюбием. – Именно в таком порядке, – подчеркнул кардинал. – У вас было сломано четыре ребра, пробиты легкое и плевра в двух местах, тяжелое сотрясение мозга, травма барабанной перепонки, смещение… – Вы меня уже хороните, что ли? Кардинал обиженно умолк. Редферн стоял у окна спиной к комиссару. Маргарет сидела в ногах кровати, осуждающе взирала на дядю и грела в миске куриный бульон. – Как тебе это только в голову пришло, – сказала она. – На что ты рассчитывал – на поединок чести? – Какого хрена вам вообще втемяшилось, что вы с ним справитесь, а?! – рявкнула Джен и поправила подушку под головой Бреннона. – С чернокнижником, который убил Лонгсдейла, угробил тучу народа, провертел дыру в куполе и… и… – Ты тоже хороша, – оборвала ее Маргарет. – Если бы не Цепь, мы бы там запеклись, как куры в углях. – Цепь Гидеона, боже мой, – пробормотал Саварелли. – Как вы могли дать ее этому юному созданию?! – Мог и дал, – огрызнулся Редферн. – Оставьте больного в покое. Он и так не в состоянии трезво мыслить. – Я ни в коей мере не упрекаю синьора Бреннона за то, что он по вполне объяснимой причине хотел отомстить брату Бартоломео, но неразумность его поступка… Натан стиснул зубы, а пироман круто повернулся на каблуках и рявкнул: