– Вивене как будто от этого не страдает, в смысле, так-то, конечно, трудно понять, но на вид купол не изменился, но тут нельзя рассчитывать на особую точность, потому что… – Я понял, – оборвал его Бреннон. – Консультанты как-то это объясняют? Может, это признак того, что провал все-таки слабеет? – Я бы не рассчитывал. Дон Монтеро очень настаивал на том, чтобы вы получили отчеты как можно скорее. Мне кажется, все эти консультанты чего-то от вас ждут, и я хотел бы, чтоб вы поскорее определились, чего именно, и перестали сваливать на меня обязанности вашего личного секретаря! – Я скоро вернусь. У меня появилась возможность подойти к периметру и поговорить с Вал… вивене. Глаза кардинала округлились и восхищенно загорелись: – Это каким же образом? – Мистер Редферн, – бесстрастно ответил Натан, пытаясь не думать, как выглядел его собственный поступок, – собрал амулет, который защитит меня около периметра. Мы… мы еще не уточнили все вопросы использования. – Так уточняйте! – вскричал его преосвященство. – Чем скорее мы получим сведения о том, что под куполом, – тем лучше! Когда вас ждать? – Через час или два. Соберите консультантов к восьми. Понадобится их помощь. – Хорошо. До встречи. Зеркало погасло, и Бреннон обвел кабинет долгим взглядом. Проклятие, чертовски глупо заковывать пиромана в наручники и сажать в камеру, а спустя полчаса топать к нему же за консультацией! А что еще делать-то? Бреннон взял футляр, вышел из кабинета и спустился в холл, открыл уже знакомую дверь и по узкой металлической лестнице добрался до этажа с камерами. Перед первой же сидела Джен и караулила пиромана – в оконце на двери Натан увидел, что тот, все еще опутанный чарами, вытянулся на узкой койке, прикрыв глаза. Лицо Энджела выглядело не столько исхудавшим, сколько изможденным от крайней усталости. «Столько лет все время один…» – невольно подумалось Бреннону, и он тут же отогнал эту мысль. – Он очнулся? – Ага. Хотите допросить, сэр? – кровожадно спросила Джен. – Да. Открой дверь. Он сразу услышал прерывистое неглубокое дыхание Энджела, бурное биение сердца, учуял слабый запах пота. Бреннон все еще никак не мог уместить в голове, что тот, кто превращал людей в чудовищ, и тот, кто создал этот замок и купол, защищавший Фаренцу, – один и тот же человек. – Что вам? – неожиданно спросил Энджел, хотя Натан ожидал гордого молчания, тем более что и повод был. – Зачем вы сделали это с Маргарет? – неожиданно для самого себя спросил Бреннон. – Что именно? – Глаза пиромана блеснули в полумгле. – Если вы о сорванном цветке невинности… – Цепь Гидеона, – процедил Бреннон. – Зачем? – Затем, чтобы Маргарет могла защитить себя. Чтобы ни один ублюдок больше не посмел ее тронуть. – Может, если б вы оставили ее в покое, этих ублюдков вокруг нее стало бы поменьше, а? – О, – насмешливо отозвался Энджел, – а вы до сих пор тешитесь надеждой, что она одумается, выйдет замуж за какого-нибудь почтенного купчишку и нарожает ему целый выводок детей? – Давайте я выломаю у него пару ребер, сэр, – предложила ведьма. – Нет, не тешусь, – покачал головой Бреннон. – Я думаю, вы стремитесь превратить всех вокруг в монстров, поскольку среди них вам куда как уютнее и спокойней. Родная среда, где все такие же, как вы. – Так чего же вы ждете? Давайте уничтожьте монстра. Бреннон отвел взгляд: глаза Редферна, жгучие, горящие, как угли, были полны такого огня, что его лицо менялось, освещенное изнутри этим пламенем. Оно съедало пиромана без остатка – но подчиняло его воле даже без всякой магии. – Вы бы так и поступили. – Без колебаний, – со смешком ответил Энджел. – И Джеймс тоже. – И я, сэр! – встрепенулась Джен. – Отличная же мысль! – Давайте, – предложил Энджел, – потренируйтесь. Вам предстоит принимать такие решения постоянно. Вы же, я надеюсь, не намерены держать опасных чернокнижников в тюрьме? Бреннон вперился в него тяжелым взглядом. – Здесь создано все, – закончил пироман, – чтобы вы могли начать немедленно. – Вам это нравилось? Делать консультантов? – Если б я получал от этого такое удовольствие, как вы мне приписываете, – сухо сказал Редферн, – то сейчас этих существ насчитывались бы тысячи. – Ага, конечно, – заметила ведьма. – Он просто струсил, сэр, зуб даю. Узнай консультанты, что с ними сделали, – они б его на лоскутки порвали! – Да, – тихо отозвался Энджел, – если бы вы могли понять то же, что понял я, когда увидел, кто получается в результате процесса… Каждый раз, когда я их встречаю, я осознаю это снова и снова. – Бедный раскаивающийся мальчик, – фыркнула Джен. – Наверняка просто не хотел попадаться на глаза своим же родичам. – В провале появилось свечение, а воронка ускорила вращение, – сказал Бреннон после долгого молчания. Редферн вздрогнул и уставился на него широко распахнувшимися глазами: – Как?! Разве ваша жена… – Вот и подумайте – как. Вы же у нас тут эксперт. Джен, ты отправишься со мной – сначала в Романту, потом к периметру. – А этот?! Вы его оставите тут без присмотра? Давайте я ему хотя бы ноги сломаю! – Когда я вернусь, – сухо сказал пироману Бреннон, – я хочу услышать от вас, почему эта дрянь до сих пор активна. Лежите, думайте, отвлекаться тут не на что. А теперь рассказывайте, как пользоваться вашим амулетом. «Хорошо тем, кто плачет, – подумала Маргарет. Она не могла, хотя, наверное, так становится легче. Она крепче сжала гриву пса; Кусач терпеливо посопел ей в ухо. – Боже, как хорошо, что собаки молчат!.. Но как он мог – лгать все это время! И ради чего?!» Впрочем, она отлично понимала – ради чего, точнее – ради кого, и от этого боль, грызущая сердце, только стала сильней. Как он мог солгать ей в единственном, о чем она просила говорить только правду?! Виски снова сжал раскаленный обруч, и Маргарет теснее прижалась к псу. Почему нельзя просто взять и вырвать, как больной зуб, это изводящее изнутри чувство, которое она никак не могла побороть – даже сейчас! Даже когда узнала… Да, впрочем, наверное, она знала всегда. Потому что кто же еще, кроме него, способен на такое? Единственный, кому пришла бы в голову такая идея, единственный, кому по силам, не дрогнув, воплотить ее в реальность с таким же упорством, как все, что он уже сделал. И все равно – ненависть была лишь мгновенной вспышкой: Маргарет просто не смогла заставить себя ненавидеть его всегда. Хотя как стало бы легко, если б ей удалось… «Как было бы просто…» Она наконец отпустила пса и потрепала его большие мягкие уши. Кусач улегся рядом, привалившись с ней теплым боком, и покосился в сторону двери. Маргарет проследила за взглядом пса – там, прислонившись к стене, стоял Джеймс Редферн и смотрел на нее печально и понимающе. – Не думайте, что я вам благодарна, – сухо сказала Маргарет. Он подошел к ней и протянул руку, чтобы помочь подняться. Его ладонь оказалась такой же теплой, как у обычного человека, но глаза мерцали в полумраке, как раньше. – Холодная, – тихо сказал он. – Почему ваша рука такая холодная? – Я остываю, – отрывисто ответила мисс Шеридан. – Когда пользуюсь ею. Она бросила в камин огненный шар и встала перед вспыхнувшим племенем, почти касаясь его руками. Джеймс присел на подлокотник кресла, в котором обычно… Маргарет сжала зубы и отвернулась. К счастью, Джеймс и Энджел были совсем непохожи. Она не хотела видеть наставника еще и в консультанте. Достаточно собственного отражения в зеркале. – Он ваш предок? – Слава богу, нет. Я прямой потомок самого старшего из его братьев. А вот вы похожи, – прошептал Джеймс, – на злого ангела. Я узнал вас с первого взгляда. Мы всегда узнаем друг друга. На миг мисс Шеридан вдруг представила, что было бы, если б она бы не вышла из кафе в ту ночь, и не встретила бы Энджела, и вернулась бы домой. Она бы больше никогда не услышала его голоса, не коснулась его руки, не увидела бы его темных внимательных глаз… У Маргарет вырвался слабый стон. Почему именно он?! Почему не Ройзман, почему нельзя все исправить?! Почему ей не под силу просто взять и возненавидеть его! – Марго. – Консультант вдруг оказался рядом, и она отпрянула от него. – Может, вам стоит немного поспать? – Зачем? Я проснусь и все это исчезнет? Я чудесным образом разлюблю этого негодяя и упаду в ваши объятия? – Нет, – сказал Джеймс, – я знаю, что не разлюбите. Вы одна из нас, и потому-то… – Он вздохнул. – Потому что Редферны по-настоящему любят только друг друга. Если я узнал вас, даже находясь в теле собаки, то он должен был понять почти сразу же. У Маргарет прошел холодок по спине при мысли о том, что все консультанты – в сущности, движущиеся трупы. Каково это – наблюдать за своим телом, сидя в собаке, и так – на целую вечность? Как можно вообще додуматься до такого? И все равно – окажись она лицом к лицу с Ройзманом – она убила бы его, не задумываясь, потому что… Джеймс взял руки Маргарет в свои и прижал к груди – его ладони были такими большими, что ее руки скрылись в них целиком. Согревающее тепло побежало по ее пальцам, поднимаясь все выше, отгоняя холод Цепи. – Вы снова человек, – полувопросительно проговорила мисс Шеридан. Он покачал головой: – Не думаю. Мутации, которым он подверг мое тело, никуда не исчезли. Так что теперь я даже и не знаю, что я такое. А вы, Марго… – Я знала, на что шла, – оборвала его Маргарет. И она бы повторила даже сейчас, даже уже зная… Бессмысленно лгать самой себе. Кусач, уютно свернувшийся на ковре, вдруг поднялся, издал приветственный звук и поспешил к двери. Когда она открылась, на пороге показался Бреннон с футляром, который Энджел… Господи, да неужели из этого лабиринта нет никакого выхода?!