— Гарри Барри? — Точно! Вынюхивал, что думает об этом деле Зои Бентли. Я отказалась разглашать информацию и спросила, откуда он о вас знает. И он ответил, что вы с ним знакомы. Вам не следовало ему ничего говорить. Даже если он ваш приятель, мы договорились… — Он мне не приятель, и я с ним не разговаривала. Он вас подловил. Зои вдруг захотелось кого-нибудь ударить. Среди двух с половиной миллионов жителей Чикаго это мог быть лишь один Гарри Барри. И, к ее огорчению, именно он писал о ней книгу. Она сама дала ему много материала. А теперь он обманом вынудил О’Доннелл признать, что Зои участвует в расследовании… Значит, черт возьми, Гловер тоже это знает. Он станет осторожнее — и, возможно, опаснее. — Что значит «подловил»? — О’Доннелл еще злилась, но уже не на Зои. — Это был маневр. Он не знал, что я участвую, пока вы ему не сказали. — Как этот засранец только… — Гарри Барри — та еще головная боль, — раздраженно сказала Зои. — Ладно, я перезвоню позже, и мы решим, как с этим быть. — Хорошо. Зои сбросила звонок и зашла на сайт «Чикаго дейли». Найти статью не составило труда. Заголовок в духе Барри: «Известный профайлер помогает полиции искать убийцу дочери пастора». Ухитрился упомянуть Зои, церковь и убийство в одном предложении… Она нажала на ссылку и, открыв статью, сразу увидела свою фотографию над фото Гловера. Гарри мог хотя бы разместить снимок Гловера выше… Это было очень важно. — Манкузо будет не в восторге, — сказал Тейтум, заглянув в телефон через плечо Зои. — И начальство О’Доннелл, наверное, тоже. — Ну, уже ничего не исправить, — пробормотала Зои. — Меня больше волнует реакция Гловера. Может быть, он станет менее последовательным… — Что ж, хорошо, если он наконец допустит ошибку. — Хорошо бы. — Зои не чувствовала уверенности в этом. Она прокручивала экран вверх-вниз, глядя то на свое фото, то на фото Гловера. Тейтум выхватил телефон у нее из рук. — Пойдем, — сказал он. — Об этом нет смысла беспокоиться. Лучше осмотрим церковь. * * * В безлюдном зале было немногим теплее, чем на улице. Справа от входа — доска объявлений, в центре которой размещен большой портрет Кэтрин Лэм. Над ним — надпись: «Светлая память» изящными буквами, а под фотографией написано: «Кэтрин Лэм, 1991–2016». Вокруг портрета прикреплены десятки других снимков, в тусклом свете их трудно разглядеть. На столе под доской — большой венок, вокруг него — множество букетов, зажженных свечей и записок. Зои оглядела фотографии на доске. На них была Кэтрин с другими людьми, вероятно прихожанами. На некоторых снимках они стояли и улыбались в камеру, на других были сняты за разными делами. Вот Кэтрин красит стену, держа в руках большую кисть, на лице мазок белой краски. А вот Кэтрин стоит на коленях перед клумбой, ее руки по локоть в грязи; она беседует с юношей, который ей помогает. Вот Кэтрин стоит посреди большой кухни, улыбаясь женщине, которая помешивает что-то в огромной кастрюле. Очевидно, эти снимки выбрали потому, что на них удачно вышла Кэтрин, а остальными деталями решено было пренебречь. На многих фотографиях другие люди получились размытыми, с закрытыми глазами или перекошенными лицами. Едва ли кто-то придаст этому значение, ведь главным было почтить память Кэтрин. Однако от этого коллаж приобрел странный эффект: Кэтрин выглядела словно более осязаемой, более реальной и живой, чем остальные. — В церкви как будто никого, но свечи зажжены недавно, — сказал Тейтум, осматривая стол. — Наверное, прихожане соорудили мемориал утром, перед тем как уйти на работу. Он прав. Цветы тоже свежие. На столе преобладали белые лилии и гвоздики, и у Зои возникло ощущение, что цветы были из одного магазина. Может, один из прихожан работал флористом? Рядом с коллажем висела еще одна доска с расписанием на месяц и несколькими объявлениями. К ней прикреплен рукописный перечень фамилий; приглядевшись, Зои поняла, что это список добровольцев, которые вызвались готовить еду для пастора Лэма в эти скорбные дни. Также здесь висели объявления о том, что в связи со смертью Кэтрин пикник отменен, а сбор пожертвований для бездомных отложен. В расписании Зои нашла еженедельные уроки живописи для пожилых и мероприятие по сбору одежды для женского приюта. Бентли поняла, что местных прихожан связывает глубокое чувство общности. — Гловера влекло сюда, как муху к варенью, — сказала она. — То есть? — спросил Тейтум, оглядываясь. — Ну… он много лет прожил в Мейнарде. В крошечном городке. — Она мысленно возвращалась в детство. — На нашей улице все друг друга знали; там нельзя было и шагу ступить, не встретив знакомого. Этим мне город и нравился. Правда, подростком я его ненавидела. — Зои улыбнулась своим воспоминаниям. — С Уикенбергом, думаю, то же самое. — Тейтум кивнул. Зои вспомнила, что в Мейнарде никто не упускал случая посплетничать. Сейчас она почти слышала разговоры матери с соседками. Дочь такого-то приехала в гости с Аляски. Зачем она вообще забралась в такую даль? Там же холодно! Слышали, что случилось в парикмахерской? Они с прошлой недели убирают пену! А миссис Годфри, учительница третьеклашек, опять заболела. Давно пора подыскать ей замену, ах, бедные ребятишки… Оборотная сторона близкого знакомства. — Мы жили настоящей общиной, — продолжила Зои, — и каждый житель был ее частью. Гловеру это нравилось. Он со всеми любезничал. Всегда был рад пообщаться, передать последние новости… — В смысле, сплетни? — Или то, что видел по телевизору. Иногда он подмешивал к ним свои выдумки, чтобы оживить беседу. Хотел подогреть интерес к себе. Ребенком Зои думала, что Гловер просто такой человек. Теперь она знала: психопаты часто умеют подстраиваться к людям, наблюдая за их реакцией. Выясняют, какой прием сработал, а какой — нет. Хотят добиться от окружающих симпатии. Тейтум понял, к чему ведет Зои. — А потом он перебрался в Чикаго. И тут все стало по-другому. — Верно. Город скоростей, много жителей… Поначалу он к этому и стремился. Нужно было затеряться в толпе. Но прошло время, и он стал скучать по непринужденному общению, дружеским встречам. — На работе ему тоже не с кем было поговорить, — заметил Тейтум. — Точно, не с кем. Они видели офис, в котором работал Гловер. Огромная компьютерная компания, сотрудники сидят в своих кабинках и целыми днями отвечают на звонки разгневанных клиентов. — И вдруг он находит это место. Церковная община, где каждый чувствует свою сопричастность. Может быть, Гловер проходил мимо раз или два, видел их пикник, слышал их разговоры… Этого хватило. Он почуял добычу. Зои отошла от доски объявлений, встала между скамей и огляделась. Гловер, скорее всего, приезжал сюда по воскресеньям, когда людей больше всего. Больше людей, которые увидят его, благочестивого христианина. Сначала его просто стали узнавать в лицо, потом он начал вступать в разговор, появляться на мероприятиях то здесь, то там. Стал «хорошим человеком», как назвал его Патрик Карпентер. Люди толпились в церкви, внимая пастору, и Гловер тоже был там, присматриваясь к молодым женщинам, фантазируя. Где сидела Кэтрин? На видном месте? Сколько раз он просиживал здесь час за часом, представляя ее обнаженной, с галстуком на горле? Здесь был еще кое-кто. Бета. Зои прикусила губу. Бета тоже одержим Кэтрин. Возможно, гадал, какая на вкус у нее кровь… Церкви и кресты не спасают от настоящего вампира. По крайней мере, не от этого. Как они с Гловером сошлись? Как поняли, что их связывают одинаковые черные мысли? Вряд ли это запросто всплыло в беседе. «Проповедь сегодня очень воодушевляет. Как вы считаете?» — «Признаться, я не слушал. Я мечтал убить женщину, сидящую впереди». — «О, какое совпадение! Я тоже!» Гловер каким-то образом на него вышел. Нужно узнать, как. — Зои, — окликнул ее Тейтум, — посмотри. Он указал на одну из фотографий. Бентли вернулась к коллажу и вгляделась в снимок. Только лицо, размытое, не в фокусе, едва узнаваемое. Гловер. Он разговаривал с кем-то, оставшимся за кадром. Зои, сведя брови, изучала фотографию в попытках выудить что-то полезное, но ничего не нашла. Снимок сделан на пикнике: Кэтрин в кругу прихожан, все смеются и разговаривают, не обращая внимания на фотографа. Кэтрин подняла обе руки, показывая что-то своему собеседнику. Рядом с ней сидит Альберт Лэм, его лицо безмятежно. Гловер в углу снимка. Зои уже потянулась к фотографии, когда дверь церкви распахнулась. В зал вошел мужчина с букетом красных роз. У него были вьющиеся каштановые волосы и пухлые губы. — Здравствуйте, — произнес он спокойно. — Здравствуйте, — отозвался Тейтум. — Вы здесь кого-то ищете? — Мы просто осматривались. Он подошел ближе и нахмурился. Затем, кашлянув, сказал: — В последние дни у нас много посетителей, которые просто осматриваются. Вы тоже детективы? Тейтум посмотрел на Зои — та лишь пожала плечами — и, повернувшись к мужчине, достал свой значок. — Специальный агент Грей. — Ясно. Меня зовут Аллен Свенсон, — представился мужчина. — Вы по поводу Кэтрин? — Да. Вы хорошо ее знали? — Ну, я хожу в эту церковь уже двенадцать лет, поэтому мы с Кэтрин неоднократно беседовали. Один раз вместе устраивали сбор пожертвований. Милая девушка. — Хотите возложить цветы? — спросила Зои. Свенсон облизнул губы, явно смущаясь, затем взглянул на букет роз в руке, как будто только что о нем вспомнил. — Да, я не смог прийти утром, поэтому решил зайти и хотя бы оставить цветы. Он подошел к столу и осторожно положил свой букет рядом с другими. Потом повернулся к Зои. — Как вас зовут? — Мистер Свенсон, — встрял Тейтум, — не могли бы вы ответить на несколько вопросов?