— Зои, час назад я сидел рядом с ним. К телефону он не прикасался. — Тогда все ясно. Свенсон — не сообщник Гловера. Не субъект бета. — Что-то ты не удивлена… Она вздохнула. — Пазл и так не складывался. А что Дракула2 написал в чате? — Написал: «Да, спасибо». Ответил на мой вопрос, получил ли он то, что нужно, из файла. — Но файл он не открывал? — Нет. Может, почуял ловушку… — Тейтум тряхнул головой, пересек комнату и рухнул в свободное кресло. Зои со стоном откинулась назад. Глядя на оперативный штаб, никак нельзя догадаться, что сейчас субботняя ночь. Большинство следователей на ногах: разговаривают по телефону, пишут что-то на досках, стучат по клавишам ноутбуков. О’Доннелл вышла в коридор, но Зои слышала, как та говорит по телефону. Причем, похоже, в ярости. Мартинес придвинул свой стул к Зои. — Я только что звонил врачу Реи Делеон, — сообщил он. — Зачем? — Да все выясняю, почему она так поздно возвращалась с работы… В тот день Рея беседовала с врачом по телефону. Как бы то ни было, выяснилось, что у нее серьезная анемия. Думаете, бета знал об этом? Вдруг он потому ее и выбрал? Бентли прикусила губу. — Не похоже, чтобы он вообще выбирал. Похищение, судя по всему, совершено спонтанно. Однако заболевание могло повлиять на вкус крови. Что, в свою очередь, повлияло на его поведение. — Может, поэтому мы пока и не нашли тело… Один из вопросов, над которым они бились. Кэтрин и Генриетту обнаружили вскоре после убийства. В случае с Генриеттой Гловер сам позаботился о том, чтобы ее нашли. Но с похищения Реи прошло почти сорок восемь часов, а тела все нет. — Может быть, — согласилась Зои. — Возможно, ее оставили в живых. — Или субъект бета решил съесть ее целиком, — предположила Бентли. Мартинес тяжело вздохнул. — Вы всегда вносите в нашу работу нотку оптимизма… — Каннибализм среди серийных убийц — не редкость, следующий этап после употребления крови. В комнату вбежала разгневанная О’Доннелл. Она подошла к Зои. — Мне нужен перекур! — Ладно. — Бентли свела брови. — А почему вы говорите это мне? — Хочу, чтобы ты пошла со мной. — Я не курю. — Я тоже. Но перекур необходим. Зои пожала плечами и последовала за О’Доннелл в коридор. Пройдя по нему, они оказались в комнате с маленькой серой кушеткой, круглым столом с несколькими журналами и цветком в горшке. Большое окно выходило на шоссе: в нем мелькал отсвет фар. О’Доннелл подошла к окну и громко выдохнула. — Что это за комната? — спросила Зои, оглядываясь. Похоже на приемную дантиста. — Комната для опроса свидетелей, — пояснила Холли. — Здесь мы беседуем с членами семей, напуганными очевидцами и так далее. А еще тут можно выпустить пар, когда поздно ночью охота пробить стену кулаком. — Вы хотите пробить стену? — Я хочу прибить своего мужа. — А. — И Брайта. И Мэнни. И весь чертов отдел. Зои подошла к О’Доннелл, сама не понимая зачем. — Звонил муж, — сказала Холли. — Злится, потому что я бросила его с ребенком в субботу вечером. — Но вы не виноваты, что Рею Делеон похитили. — Я так и сказала! Но какой-то там детектив из моего отдела час назад выложил в «Фейсбуке» фотографию спящих детей. Угадай, кто у него в друзьях? Правильно, мой муженек. — И что теперь? — Теперь мой муж считает, — кипела О’Доннелл, — что этот детектив нашел баланс между семьей и работой. А мне надо бы у него поучиться. — Вы ведь можете объяснить мужу, что вся оперативная группа здесь. — Он ничего не желает слышать, Зои. Если б тебе пришлось выслушивать его бесконечное нытье, ты бы меня поняла… — О’Доннелл закрыла глаза. — Извини, что выдернула тебя. Мне надо было выговориться, а кроме тебя, больше некому. — Я не против. — Кстати, ты ведь психолог… Наверное, привыкла к такому? Зои нахмурилась. — Я психолог-криминалист. Мои пациенты большей частью — беспощадные убийцы. — Ну, от меня сейчас тоже пощады не жди, — с улыбкой ответила О’Доннелл. — Так что ты мне подходишь. — Я уверена, что ваш муж все понимает. Холли покачала головой. — Вряд ли. Но это уже не имеет значения. Вероятно, меня вышвырнут из отдела насильственных преступлений. Брайт сообщил мне об этом пару часов назад. Муж будет в восторге. — Ого. — Зои вспомнила, как О’Доннелл вызвали в кабинет Брайта. — Мне жаль. Все из-за вашего бывшего напарника? Холли пожала плечами. — Частично. Я верила, что продержусь в отделе. Что слухи утихнут. Что буду хорошо работать — и Брайт увидит во мне ценного сотрудника. Но два из пяти моих дел об убийствах так и не закрыты. А теперь еще один «глухарь»… Брайт не дурак. Никто не хочет идти ко мне в напарники, история с Мэнни — как клеймо. — Ну, я сомневаюсь, что Брайту есть дело до слухов, — успокоила ее Зои. — Вы же сами говорите, он не дурак. О’Доннелл уткнулась лбом в оконное стекло. — Это я донесла на Мэнни в отдел внутренних расследований. — Ого. — Бентли не знала, что ответить. — Не потому, что спала с ним или с кем-то из ОВР, это все чушь собачья. Но я его сдала. — Голос Холли дрогнул. Она будто съежилась, пока говорила. Стала похожа на крошечного заблудившегося ребенка. Зои замялась, а потом положила руку на плечо О’Доннелл. Та подняла на нее глаза — в них стояли слезы. — Я не святоша. Бывает так, что и продажный коп — хороший коп. Когда еще работала в патруле, видела, как мой напарник снял пятьсот долларов с дилера, которого мы поймали. Хотел со мной поделиться, но я не взяла. И не выдала его. Такая работа… никто даже не представляет, сколько раз в день копы борются с искушениями. Все мы оступаемся. Особенно когда нас и так считают продажными. Я могу это понять. — Но с Мэнни вышло иначе? — Несколько наркодилеров платили ему ежемесячно. Он наладил целую схему с двумя адвокатами: ловил дилеров, давал им визитку адвоката, и когда тот получал клиента, Мэнни доставалось двадцать процентов гонорара. Я дважды видела, как он брал деньги у сутенера. Он продолжал твердить, что мне надо смириться. И знаешь что? Я почти смирилась. Не могла решить, что хуже: быть крысой или продажным копом. — Но вы… ты не смирилась. О’Доннелл вытерла слезы тыльной стороной ладони. — Нет. Ты, наверное, думаешь, у меня сильный характер и все такое, но, честно говоря, я не раз пожалела. Моя жизнь могла быть гораздо проще. Увы, я пошла в отдел внутренних расследований и сдала Мэнни. И стала местной крысой. — Ты поступила правильно. — Зои тут же поняла, что ее слова ничего не значат. — Да? Что ж, за донос награду мне не дадут. Зои стиснула плечо О’Доннелл. Затем, помолчав, произнесла: