— Как я и сказала, в последнее время мы не общались. Леонор что-то подозревает. Нужно соображать быстрее. — Для него безопаснее сдаться. Вся чикагская полиция ищет его. — Я уверена, в конце концов он сдастся. В конце концов? Зои поняла, о чем идет речь. — Когда закончит лечение? Леонор обдумывала ее слова. Потом ответила: — Не знаю. Тем не менее вряд ли в тюрьме он получит необходимое лечение. Бентли чувствовала: ей известно, где скрывается Гловер. Она должна понимать, кого защищает. — Вы знаете, откуда у него деньги на лечение? Леонор наморщила лоб: — Нет. Повторяю: мы не общались в последнее время. — Он продает в Даркнете фотографии. Снимки своих жертв. Зои открыла сумку и вынула фотографии. Одну за другой она выкладывала их на стол. — Это Ширли Уоттенберг. Она умерла в двадцать два года. Дэниел ее изнасиловал, задушил и бросил в канаве, словно мусор. Но сначала сделал этот снимок. Леонор с отвращением отпрянула. — Вы мне солгали. Вы уже осудили Дэниела. — Лжет вам только он. И вы это знаете. Вот Кэтрин Лэм. Взгляните. Его рук дело. Он продал фотографию в Сети. Леонор застыла. — Я хочу, чтобы вы ушли. Убирайтесь! Сейчас же! Зои поняла, что промахнулась. Нужно сохранять хладнокровие. От Леонор можно чего-то добиться. Обратного пути нет. Бентли положила на стол снимки Генриетты Фишберн. Леонор мельком посмотрела на них, краска схлынула с ее лица. — Генриетта. — Зои указала на снимок. — Это сделал Дэниел. Его на самом деле зовут Род Гловер. Расскажите все, что знаете. Его надо остановить, пока не пострадал кто-то еще. Леонор покачала головой и закрыла глаза. Ее губы дрожали, будто она боролась с подступающими рыданиями. В ванной спустили воду, вскоре в дверях появился Тейтум. Он посмотрел на Зои; та в ответ лишь начала собирать со стола фотографии. — Позвоните, если передумаете. — Бентли положила перед Леонор свою визитку и встала. Леонор порывалась было что-то сказать, но вместо этого лишь отвела глаза. Зои вышла из дома, ругая себя на чем свет стоит. Ведь подобралась так близко! Найди она правильные слова, правда вышла бы наружу. Зои хотела расположить к себе Леонор, а вместо этого, как обычно, лишь оттолкнула… — Патрик, судя по всему, в церкви. — Тейтум нажал на кнопку брелока, отпирая машину. — Поехали туда. Если потребуется, отвезем их обоих в участок и посадим в разные комнаты для допросов. Зои кивнула, садясь в пассажирское кресло. Она неотрывно смотрела в окно Карпентеров, пока автомобиль отъезжал. — Гловер рассказывал Леонор обо мне. Уверял, что мы поддерживаем теплые отношения. — Гловер любит врать. Он говорит людям то, что они хотят слышать, как тебе известно. — Зачем ему вообще говорить обо мне? Тейтум вздохнул. — Слушай, вечно тебе нужно найти всему объяснение… Только знаешь, что? Иногда причины нет. Гловеру захотелось поговорить о тебе, вот он и поговорил. Естественно, назвал тебя лучшим другом — ему ведь нужно выставить себя в выгодном свете… — Ага. Некоторое время они ехали молча. — Зря ты показала ей фотографии. В ее-то состоянии… — Она что-то знает. Я пыталась ее разговорить. — Тем не менее фотографии мертвой подруги — это уж слишком. Если Леонор пожалуется в полицию… — Не очень-то она грустит о мертвой подруге, — вспылила Зои. — Едва взглянула на фото. Снимок Генриетты расстроил ее гораздо больше. Она вспомнила тот момент. Как Леонор мгновенно побледнела. На ее лице — ни отвращения, ни удивления, только… Страх. — Ну, лично я ее не виню, — рассуждал Тейтум. — Если бы мне сунули под нос… — Разворачивай машину! — выпалила Зои. — Что? Зачем? — Леонор смотрела не на Генриетту, а на руку! Бентли достала фотографию. Генриетта Фишберн задыхается, галстук держит рука душителя. А на ней — длинные красные царапины. Леонор их уже видела. Вот что ее так напугало. Она видела царапины на руке Гловера и поняла, кто душит Генриетту. Значит, Леонор встречалась с ним совсем недавно. Возможно, он в доме Карпентеров прямо сейчас. Глава 77 Пока не услышала, как отъезжает машина, Леонор не двигалась. Раньше выражение «застыть на месте от страха» казалось ей метафорическим. Теперь она поняла: бывает страх такой силы, что тело перестает слушаться. Леонор убеждала себя, что у нее разыгралось воображение. Она ведь едва взглянула на фотографию. Может, царапины — всего лишь отсветы… А если и нет, это еще ничего не значит. Мало ли откуда берутся царапины… Леонор достаточно было почесать руку, работая в саду. И все же… три длинных царапины… Такие же, как на руке Дэниела… Леонор спрашивала его, и он тогда объяснил, что лекарства от рака сушат кожу, и иногда он во сне расчесывает себя до крови. Такое разумное объяснение, мгновенно, без колебаний… Если б он врал, не смог бы придумать ложь так быстро. Леонор даже одолжила ему свой увлажняющий крем, и Дэниел уверял, что ему уже помогает. Она вспомнила его серьезное лицо, когда он рассказывал про сухость кожи, а потом рассмеялся, когда понял, что чесал руку в тот самый момент. Так хорошо врать не умеет никто. Невозможно. Дэниел никогда не скрывал, что жил с Терренсом Финчем. Он в первую очередь сообщил это, позвонив Патрику. Живя с Терренсом, он вскоре понял, что тот замешан в чем-то незаконном. Сказал, что Терренс ведет себя непредсказуемо. Сказал, ему нужно где-то остановиться на несколько дней до следующего сеанса лечения. Когда они узнали, что Терренс арестован по подозрению в убийстве Кэтрин, Дэниел винил себя. Говорил, что должен был заметить. В его глазах — лишь боль и стыд. Теперь Леонор задавалась вопросом: Терренс действительно убивал женщин, а Дэниел жил у него и ни о чем не догадывался? Задушенную девушку фотографировал не сам убийца. Значит, если снимки делал Финч… И эти три царапины. Леонор жалела, что смолчала при агентах. Надо было выдать Дэниела. Или предложить ему дать письменные показания в участке. Или попросить подождать возвращения Патрика. А теперь она в доме наедине с Дэниелом. Да, Леонор его изучила, он добросердечный человек, и все же… Царапины не шли у нее из головы. Она слишком остро реагирует. Увидела страшную картинку, вот и перепугалась… Ей нужна помощь. Она схватила телефон и позвонила Патрику.