Он мог, например, сразу пойти в январь к Джону Ф. Кеннеди. Или вот апрель: Эмиль Затопек. Май: Уильям Шекспир. Июль: Фернан Магеллан. Сентябрь: Альберт Эйнштейн. Или декабрь, где страница переходила в краткий рассказ о жизни и работе некрупного мужчины со сломанным носом; со временем этот человек станет всем, что восхищало будущего Убийцу. Конечно, Микеланджело. Четвертый Буонаротти. Самым странным в этом календаре оказалось не содержание, а то, что он был уже просроченным – прошлогодним. Скорее всего, его положили только ради того, чтобы у коробки не провалилось дно, а до того явно пользовались: на каждой странице красовалось фото или иной портрет мужчины месяца, а вот даты часто были обведены и помечены записями о событиях или предстоящих делах. 4 февраля: регистрировать машину. 19 марта: Мария М. – день рожд. 27 мая: обед с Уолтом. Кем бы ни был владелец календаря, он обедал с Уолтом в последнюю пятницу каждого месяца. Теперь небольшая заметка об Адель Данбар, секретарше с красной оправой. Она была практичная женщина. Увидев принесенные Майклом ящичек с лего и календарь, она нахмурилась и поправила очки. – А календарь… использованный? – Угу. Внезапно в этом обнаружилось какое-то удовольствие. – Можно я его оставлю? – Но это на прошлый год… ну-ка, поглядим. Адель пролистала страницы-месяцы. Она не стала перегибать палку. Может, у нее и мелькнула мысль дойти до дамочки, ответственной за отправку этого благотворительного фуфла, но она ее отбросила. Уняла замерцавший было гнев. Упаковала его в свой строгий и чинный голос: теперь, как и ее сын, она решила сменить тему: – Как ты думаешь, есть календарь с женщинами, которые изменили мир? Паренек растерялся. – Я не знаю. – Ну а как ты думаешь, должен он быть? – Не знаю. – Ничего ты не знаешь, как я посмотрю. Но она уже смягчилась. – Вот что. Ты правда хочешь его забрать? Теперь, когда появился риск лишиться календаря, Майкл захотел его больше всего на свете. Он кивнул, как заводная игрушка. – Ладно. Тут пошли условия. – Как насчет того, чтобы вспомнить и назвать двадцать четыре женщины, тоже изменивших мир? Расскажи, кто они и что сделали. И тогда забирай. – Двадцать четыре? Майкл возмутился. – А что такое? – Но здесь только двенадцать! – Двадцать четыре женщины. Адель была уже вполне довольна собой. – Ты кончил беситься или увеличим до тридцати шести? Она привела очки в прежнее положение и вернулась к работе, а Майкл вернулся в приемную. В конце концов, надо было запихнуть куда-нибудь костяшки от счетов и отстоять журнал «Мэд». Женщины подождут. Через пару минут он вновь подошел и продолжил переговоры с Адель за пишущей машинкой. – Мам? – Да, милый. – Можно включить Элизабет Монтгомери? – Какую Элизабет? Это был его любимый сериал, его повторно показывали каждый день после обеда. – Ну, знаешь, «Околдованный». Адель не смогла удержаться. Рассмеявшись, она завершила фразу на странице энергичной точкой. – Конечно. – Спасибо. В разгар этого обмена репликами Майкл, увлекшись, не заметил, как из пресловутой «разрубочной» доктора Вайнрауха вышла Эбби Хенли с больной рукой и заплаканным лицом. Заметь он ее, Майкл бы подумал: «Ну, уж тебя-то я точно не поставлю в этот список». И это был момент, чем-то похожий на встречу возле пианино или на школьной стоянке, если вы понимаете, о чем я, – странно об этом думать, но однажды он женится на этой девочке. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь