Она с поджатыми под себя ногами залезла в соседнее кресло и, не в силах совладать со своим любопытством, украдкой заглянула в блокнот. Шатров взглянул на нее: ну ни дать ни взять маленький пытливый лисенок, который готов везде и всюду засунуть свой нос. Он засмеялся. — Ты чего, Сережка? Я правда-правда буду сидеть тихо. Я не стану мешать! — Ладно уж, знаю я тебя! На сколько, интересно, тебя хватит? Держу пари — больше пяти минут ты не выдержишь! Алиса вздохнула и скорчила смешную рожицу. — А раз так, то скажи мне, гениальный сыщик Сергей Шатров, как нам помог наш первый допрос? По-моему, мы потерпели полное фиаско. — Ну, я бы так говорить не стал. Мы теперь точно знаем, что сегодня, в интересующий нас период, к стойке администратора подходили пятеро. Девушка, которая заказывала корт — это, без сомнений, Рената. Далее, женщина в длинном белом платье. — Это, скорее всего, Виктория Алексеевна, задумчиво проговорила Алиса, наматывая на руку конец махрового пояса. — Согласен. Но вот что странно. На мой взгляд, Касаткина тетка не скандальная. Да, она может быть чем-то недовольна, но чтобы вот так, в открытую, начать жаловаться? Зачем ей понадобилась жалобная книга? Сейчас все уважающие себя отели, к коим, безусловно, относится и «Сосновый», имеют свою интернет-страничку, где посетители оставляют свои отзывы. А бумажные раритеты уже давным-давно никого не интересуют. Странно, что у них вообще она есть — эта самая жалобная книга. Отсюда вопрос. С чего вдруг Виктории Алексеевне пришла в голову блажь выплеснуть свое недовольство именно таким странным образом? — И?.. — Я допускаю, что ей просто необходимо было заставить Юлю покинуть ее рабочее место. Скорее всего, книга находится не под рукой. Может быть, ты обратила внимание, что справа находится дверь. Она была открыта. За ней стоят стеллажи с папками и прочей документацией. Пока дежурная искала книгу, Вика вполне могла быстро и незаметно взять ключ. — Послушай, Шатров, неужто ты думаешь, что это жена Егора Николаевича залезла к нам и перевернула все вверх дном? — искренне изумилась Алиса. — Даже если предположить, что это была она, то получается, что и девушку тоже задушила она. Потому, что если это не так, то зачем ей понадобилась моя брошь? Мне она тоже несимпатична, но я совершенно не могу представить, что Виктория Алексеевна кого-то там душит! Алиса передернулась. — Согласен. Но посмотри на это с другой стороны. Во-первых, странно, что она так явно занервничала, когда я рассказал ей про первое убийство. А во-вторых, как ты считаешь, в каком случае такая женщина, как Касаткина, способна на убийство? Алиса задумалась. — Мне кажется, что она очень любит своего сына. Если бы ему угрожала какая-то опасность, то.. — Умница, девочка! — улыбнулся Шатров. — Так, может быть, в этих документах было что-то такое, что угрожало бы Артему? — Может быть, но тогда при чем тут Крутицкий? — На этот вопрос у меня пока ответа нет, но Юля нам рассказала, что к ней подходил молодой человек, который интересовался часами работы тренажерного зала и бассейна. Так? Алиса кивнула. — Из молодых у нас Артем и Дима. Остальные не очень-то подходят под эту категорию. Я склонен думать, что это был именно Артем, потому что Костров сегодня утром уже занимался в зале. Из этого следует вывод: ему эта информация не нужна. Кстати говоря, занимался он на пару с Ренатой. — О-го! — весело подняла брови Алиса. — А как на это отреагировал ее жених? — Он очень удивился, когда Костров за обедом сказал, что они были вместе. Мне даже показалось, что Дима это сделал специально, чтобы позлить Артема. Однако Рената очень умело из этой ситуации выкрутилась. Сказала, что не в состоянии проваляться в постели до полудня и, не желая будить жениха, ушла тихо. — Зачет! Спортивная девушка. И тренажеры, и теннис! — пробормотала Алиса себе под нос. — Хотя все равно не понятно, зачем Артему понадобилось спрашивать что-то на ресепшен, если он спокойно мог все узнать у Ренаты или того же Кострова? — Понятия не имею. Мог Артем совершить убийство и потом заняться поиском бумаг? — Не знаю, — с сомнением протянула Алиса, — у меня такое чувство, что этот юноша не способен на поступок. Он настолько привык, что все его проблемы решает мама, что вряд ли бы стал марать руки. Сергей согласно кивнул. — «И я того же мнения!» — фальшиво пропел он. — Едем дальше. Женщина, которая была не в себе и интересовалась, кто в последние сутки выезжал из «Соснового». Я считаю, что это была Элла Эдуардовна Крутицкая. — Я тоже так думаю, — поддакнула Алиса. — Может быть, она подумала, что муж по какой-то причине решил уехать раньше? Они могли сильно поссориться, но, чтобы не выносить сор из избы, она не решилась открыто признаться в этом. Скорее всего, до последнего надеялась, что Антон Владимирович рано или поздно объявится. — Именно. Но если предположить, что она знала о компрометирующих документах, то вполне могла пойти на убийство, чтобы спасти своего мужа. У меня создалось впечатление, что она его очень любила. И, наконец, Добрынина. Ее ни с кем не спутаешь. И только она могла спрашивать о шашлыках и пиве. Алиса тихонько расхохоталась. — Точно! Она вчера вечером уговаривала меня устроить пикник без скучной спаржи и скрипок. Но в то, что она имеет отношение к убийству, я ни за что не поверю. Она ужасно веселая и добрая тетка. И потом, мне казалось, вы с ней друзья, а разве можно в таком заподозрить друга?! Сергей сморщился, как от зубной боли. — Причем тут друзья-не друзья? Ты пойми, мы сейчас должны рассмотреть все варианты. Могла Добрынина убить? Она сильная, у нее низкий звучный голос, так что его вполне можно принять за мужской. И мотив у нее тоже может быть. — Какой, Сереж?! — с возмущением откликнулась Алиса. — То, что мы его не знаем, не отменяет его существования, — философски изрек Шатров. В такие моменты Алисе хотелось его пристрелить. Самоуверенный, упертый осел! Тоже мне, Эркюль Пуаро! — Итак, у нас есть пять кандидатур: Рената, Вика, Артем, Элла и Добрынина. У каждого из них могла быть возможность взять ключ, — спокойно продолжал Сергей, не обращая внимания на ее негодующий взгляд. — Очень логично! — насмешливо прокомментировала Алиса. — Но ведь наверняка эта самая Юлия Александровна отходила, так сказать, пописать! Никогда не поверю, что можно просидеть двенадцать часов не посещая заведения. В эти моменты кто угодно мог сунуть свой нос в шкафчик. Или нет? — Согласен, но это весьма неудобно — сидеть и ждать, когда ей приспичит, не находишь? Такого человека бы точно заметили. А это, как ты понимаешь, глупо. Гораздо надежнее придумать какой-нибудь правдоподобный предлог, ненадолго выманить дежурную и воспользоваться этими секундами. Но случайность тоже исключать нельзя, в этом ты права. — Блин, Сережка, жалко, что камеры отключены, — с сожалением вздохнула Алиса. — Тогда бы все было куда проще!.. И что ты собираешься со всем этим делать? — Я хочу поговорить с Проскуриным. Мне надо точно знать, когда был убит Крутицкий, и когда по времени была задушена та девушка. — Зачем? Ты хочешь проверить всех на наличие алиби? — Что-то вроде того, — покачал головой Шатров. — Но, согласись, круг подозреваемых уже сузился. Все-таки пять человек это не двенадцать. — А если все-таки мой вариант правильный, и есть кто-то, кого Юля не заметила? — упрямилась Алиса. — В этом случае все усложняется. Все равно мне необходимо переговорить с нашим суперинтендантом. Некоторое время они сидели молча, думая каждый о своем. Луна и звезды все еще были скрыты под плотным покрывалом низких облаков. Ветер угомонился, в дремотной тишине они слышали, как мерно и часто стекают дождевые капли с понурых потрепанных ветвей. Стало промозгло и неуютно. Алиса невольно поежилась. — Алиска, уже второй час ночи. Иди, ложись. Ты вон, совсем закоченела! Не хватало еще простудиться. С этими словами Сергей поднял ее, как маленькую, внес в комнату и уложил в кровать. Она обвила его шею руками, притянула к себе и поцеловала. — Ты только не уходи, хорошо? — пробормотала она и, сунув голову под одеяло, уснула. Глава пятнадцатая Местное отделение полиции, где нес службу капитан Проскурин, располагалось в двухэтажном здании, выходящем окнами на главную улицу. Озерское, поселок городского типа, ничем не отличался от тысяч подобных ему маленьких городишек, разбросанных по Московской, Рязанской, Владимирской и иже с ними губерниям. Вся жизнь здесь была сосредоточена на небольшой городской площади, по периметру которой тесно гнездились почта, аптека, парикмахерская, кафе с романтическим названием «Мечта» и множество магазинчиков, торгующих всем подряд, начиная от хлеба и пива, и заканчивая пестрыми байковыми халатами и нелепыми широченными ситцевыми трусами. Неподалеку располагался и автовокзал, возле которого развернулся стихийный рынок. На перевернутых вверх дном деревянных ящиках выстроились лукошки с земляникой и клубникой, банки с парным молоком и сметаной, лежали пучки зеленого лука, редиса, петрушки и укропа. Возле одной из торговок Сергей заметил даже большую клетку, откуда, громко гогоча, высовывали длинные белые шеи любопытные гуси. Несмотря на раннее время и мелкий дождь, торговля шла бойко. Стоящие за импровизированными прилавками кутались в разноцветные целлофановые дождевики, лузгали семечки и громко переговаривались друг с другом и с покупателями — с бледными дачниками, соскучившимися по «живым» витаминам, а также с пассажирами проходящих автобусов. Последние, в основном, брали в дорогу пирожки, которые румяная улыбчивая бабулька выуживала из закутанной в старую телогрейку большой кастрюли. Шатров припарковался на обочине и, обогнув здание, вошел внутрь. В нос ударил сильный запах масляной краски и хлорки. В дальнем конце узкого коридора толстая неповоротливая тетка в синем рабочем халате возила тряпкой по линолеуму. После довольно длинных, но бестолковых переговоров с дежурным, Сергей выяснил, что капитан Проскурин в отделении еще не появлялся. Сергей взглянул на часы. Без десяти девять. Однако! Во сколько же он начинает работать? Конечно, можно предположить, что суперинтендант, не заезжая сюда, уже отправился в «Сосновый». Ладно, надо минут двадцать подождать, а потом ехать назад. Смирившись с обстоятельствами, он уселся на откидном деревянном стуле, жалобно скрипнувшим под ним, и погрузился в свои мысли. — Эй, парень, ноги-то подыми! — услышал он рядом с собой грубый хриплый голос. Шатров поднял глаза и увидел прямо перед собой бесформенное лицо, с которого на него взирали мутные, глубоко посаженные глаза неопределенного цвета. — Чо смотришь-то? Ноги, говорю, убери, мне здесь помыть надо, — повторила уборщица. — А, да, простите, — пробормотал он. Швабра с намотанной на нее рыжей заскорузлой рогожей немедленно ткнулась в стену, к которой был намертво прикручен стул. — А ты зачем сюда пришел-то, заявление писать? Стырили чего у тебя? — С чего вы взяли? — переспросил Сергей чувствуя себя преглупо, сидя с задранными вверх ногами. — А с того, что нездешний ты, — хохотнула тетка. — Сразу видно — с Москвы приехал. Наши-то, местные, по таким пустякам сюда не ходят. Знают, что все равно никто ничего искать не станет. Она махнула рукой, на которой красовалась дырявая резиновая перчатка ядовито-зеленого цвета. — Так что, парень, что пропало — то пропало. Не трать ты время даром. Вот у меня давеча история случилась. Ты ласты-то опусти, а то сидишь, как кура на насесте! Сергей с облегчением поставил ноги на пол. — Так вот, поселилась у меня дачница, как ты — с Москвы. Мы в Озерском часто комнаты на лето сдаем, какой-никакой, а приработок. Пожила всего-то пару деньков и как в воду канула! Но шмотки свои так и не забрала. И, главное, денег только сутки заплатила, зараза такая! А говорила, что на неделю приехала. Уговорились на десять тысяч, я обещала ее ужином кормить. Так вот, пришла я давеча к Степанычу, и говорю, мол, помоги девку найти. А он — отвяжись от меня, Алевтина, со своими глупостями, у меня и так дел невпроворот! Но я-то знаю, его дела! Поди, опять с дружками своими все выходные ханку жрал!