– Здравствуйте, – произнес в динамике мужской голос. – Не уверен, туда ли я попал. Я разговариваю с инспектором уголовной полиции Эвой Лундстрём? – Совершенно верно, – ответила Блум. – Это доктор Андреас Хамлин из судебно-психиатрической клиники в Сетере. Не знаю, помните ли вы меня. – Да, конечно. Человек с айпадом из Сетера. Что-то случилось? – Вы просили меня позвонить, если Карл Хедблум снова получит что-нибудь по почте. И сегодня ему действительно пришло письмо. – Вы его открыли? – спросила Блум. – Да, очень осторожно. Внутри в сложенном пустом листе формата A4 был белый порошок, который мы отправили на анализ. Думаю, мы оба знаем, чем он оказался. – Коктейль из метамфетамина и феназепама. Нужно обращаться с ним очень аккуратно и сразу же отправить в НЭКЦ. Это крайне важно. – Я собираюсь немедленно послать туда курьера, – сказал Хамлин. – Подождите, – вклинился в разговор Бергер. – Это Линдберг, второй полицейский, приезжавший в Сетер. На конверте есть почтовый штемпель? Раздался шелест переворачиваемого листа бумаги. – Да, – ответил Андреас Хамлин. – Обычные марки и штемпель. Имя отправителя не указано. – На штемпеле проставлена дата? – Немного смазана, но видна. Письмо проштамповано двадцать третьего ноября. То есть вчера. Бергер и Блум переглянулись. Бергер продолжил: – А место отправления пропечаталось? На штемпеле? Город? – Что-то такое есть, да. Сейчас посмотрю. Скугос. Даже не знаю, где это находится. – Зато я знаю, – сказал Бергер и положил трубку. Потом встал и обратился к Блум: – В Скугосе живет Ди. Черт! Это Йессика Юнссон, чтоб ее, сообщает, что она думает похитить Ди. Блум выглядела совершенно ошеломленной. Она подошла к стене и посмотрела на ряд портретов. Убрала троих, мужчин и мальчика: Расмуса Градена, Эдди Карлссона и Андерса Хедблума. Остались только женщины: Хелена Граден, Метте Хеккеруп, Лена Видстранд, Фарида Хесари, Элисабет Стрём и Йована Малешевич. Все они были темноволосыми, с полу-длинными волосами и разными вариантами каре. Блум вернулась к столу и начала копаться в обувной коробке. Достала пожелтевшую фотографию, снова подошла к стене и показала на изображение восьмилетней Йессики Юнссон с четырехлистным клевером. Прямо под ней Молли прикрепила снимок, на котором та же девочка, только немного помладше, сидела на коленях у своей мамы Эвы. Эва Юнссон, урожденная Хульт, была темноволосой и незадолго до смерти носила прическу каре средней длины. Бергер достал мобильный телефон, дрожащими руками нашел фото, на котором он стоял и о чем-то болтал со своей прежней напарницей. Эту напарницу звали Дезире Росенквист, и у нее были темные волосы средней длины. И стрижка каре. – А что если они охотятся не только на тебя, Сэм, – внезапно севшим голосом предположила Блум. – Вдруг Дезире произвела на них такое же сильное впечатление в Орсе? Несколько секунд стояла тишина. Тишина ужасного озарения. А потом началась суета. Бергер проорал: – Мейлы и эсэмэс всем коллегам, которых мы можем найти. Ищи соседей, семью, друзей, бабушек. Проследи, чтобы Люкке и Йонни были в безопасности. Сам Бергер принялся звонить Ди на официальный и неофициальный мобильные. Гудки спутникового телефона звучали безнадежно и безответно. Бергер оставил сообщения на всех автоответчиках, до которых дозвонился. Потом позвонил в НОО, нарвался на чертов коммутатор, швырнул трубку, начал бешено стучать по клавиатуре компьютера. Блум забрала у него телефон, и через какое-то время Бергер услышал, что она говорит с кем-то, возможно, с руководителем НОО, то есть с исполняющим обязанности директора главного полицейского управления. Он попытался вспомнить, как зовут непосредственного начальника Ди, и перебрал уйму вариантов от Ронни Лундена до Бенни Лундина, пока не вспомнил имя Конни Ландин. Схватил телефон, позвонил. Потом второй раз, третий, никто не отвечал. Да чем там занимается этот убогий человечишка? Бергер позвонил Робину, который удивленно сообщил, что давно не говорил с Ди. Блум оторвалась от компьютера, взяла телефон, набрала номер. – Сосед на проводе, – сказала она, прикрыв ладонью микрофон. В компьютере пару раз звякнули входящие сообщения. Похоже, никто из коллег не знал, где находится Ди. – А начальник? – не унимался Бергер. – Ты ведь поговорила с начальником НОО, да? – Он не смог ответить на мой вопрос, – ответила Блум, умудряясь одновременно говорить в трубку. – Хорошо, спасибо за помощь. – Мейл от Конни Ландина, – завопил Бергер и кликнул на иконку. – Сосед видел, как она выходила из дома сегодня утром около семи, – сказала Блум. – Выглядела как обычно, ушла на работу, вроде бы у нее с собой была сумка со спортивным костюмом. Сэм, ты должен знать какую-нибудь подругу. С кем она ходит в спортзал? Или играет в теннис? Хоть что-то! – Нет. И Йонни не отвечает. Конни Ландин пишет только, что меня объявили в общегосударственный розыск. Ему плевать на Ди. – Общегосударственный розыск? – воскликнула Блум. – Продолжай лучше, – отмахнулся Бергер и попытался сформулировать убедительный ответ Конни Ландину. – А ваши информаторы? Она не могла отправиться на встречу с одним из них? – Я попробую им дозвониться. Дай телефон. – У нас только один телефон, – сказала Блум. – И всем надо дозваниваться с него. – Да пошла ты! – гаркнул Бергер и оттолкнул ее. Потом дернул стоящую у стены кровать, отбросил крышку тайника в полу, достал второй спутниковый телефон и швырнул его на стол перед побледневшей Молли. – Звони давай, черт бы тебя побрал. Звони своему дружку в СЭПО и объяви в розыск ее и ее машину. Пусть Август, мать его, Стен и Рой и Роджер ищут ее. Блум взяла телефон, не говоря ни слова. Набрала номер. Бергер дозвонился до Йонни, тот был на работе. В «скорой помощи», которую он, вероятно, вел, телефон ловил плохо, и искаженный голос звучат так, словно говорил робот. Бергер перезвонил, Йонни не ответил. Он нашел имя матери Ди, позвонил ей и, прикинувшись веселым и спокойным, узнал номер телефона Люкке. Набрал его. Ответил автоответчик. Три раза, четыре. Она сейчас, конечно, в школе, телефон выключен. Если только ее не похитили, избили, убили. Бергер снова позвонил Конни Ландину. Тот ответил. Бергер убедил его зайти в кабинет Ди и залезть в ее компьютер. Ничего, ничего, ничего. – Я дозвонилась до школы дочери, – сказала Блум, закрывая трубку рукой. – Секретарь идет в ее класс. Бергер остановился, посмотрел на нее, выжидая. Румянец не совсем еще вернулся на ее лицо, она выглядела смущенной. Так выглядят люди, которых сильно мучает совесть. – Она уже подошла к кабинету. Заходит в класс. Алло? Здравствуй, это Люкке? Люкке Росенквист? Замечательно. Как ты думаешь, ты можешь пойти за женщиной, которая пришла к вам в класс? Вам надо ненадолго пойти в учительскую. Это снова госпожа Линд? Хорошо. Отведите, пожалуйста, Люкке в безопасное место, позвоните в полицию и попросите, чтобы они немедленно приехали и взяли на себя ее охрану. Да, пусть учителя физкультуры и труда помогут. Прекрасно, спасибо! – Значит, Люкке в безопасности? – спросил Бергер и снова заорал в свой спутниковый телефон. – Да черт бы тебя побрал, Ландин, забудь ты об общегосударственном розыске. Речь о ней, ты ее начальник, ты должен знать, где она. Она действительно совсем ничего не сказала? – Теперь вроде бы да, – ответила Блум. – В настоящий момент патрульная машина должна уже подъезжать. Бергер отбросил трубку, в которой что-то нес невыносимый Конни Ландин, и принялся как безумный печатать на компьютере. – По крайней мере, автомобиль теперь в розыске, – сказала Блум. – Что ты делаешь? – Не буду же я торчать в этой проклятой дыре на краю вселенной, когда два умалишенных психопата охотятся на мою напарницу. Не дождутся. Вот, заказал два билета. – Что-что ты сделал? – Самолет из Елливаре в Стокгольм в шестнадцать ноль-ноль, – объявил Бергер, натягивая верхнюю одежду. – Мы успеем, туда можно доехать за два часа. А там уж я начну копать как следует. – Но мы… – Прячемся от СЭПО? – крикнул Бергер. – А ты все это время докладываешь о состоянии своего напичканного лекарствами партнера начальнику отдела разведданных СЭПО? А мы продолжаем притворяться, что скрываемся? А ты уверяешь меня, что у меня психоз? Черт побери, Молли, ты что, участвовала в убийстве Силь? – Ты что такое говоришь? – Что любая конспирация уже бессмысленна. Ты ее уже провалила. Мы ни от кого не прячемся, все это выдумки. СЭПО все это время контролировала нас, меня. Билеты заказаны, одевайся давай. – Я не понимаю. – У нас нет времени копаться в этом дерьме, – проорал Бергер, выходя из дома. Он швырнул белую куртку Молли и едва ли не тычками подгонял ее всю долгую и нелегкую дорогу до джипа. За рулем был Бергер. Блум сидела рядом. Он вел машину по заснеженной и обледенелой пустынной дороге, как полный безумец. В Квикйокке еще и снег пошел. Бергер протянул Молли свой мобильный телефон, она просмотрела в записи, как ее пальцы набирают номер неофициального телефона Августа Стена. Она молча вернула Бергеру телефон. После чего сидела неподвижно, глядя прямо перед собой. – Мы еще поговорим об этом потом, – только и сказал Бергер. Снег валил, кружился вокруг автомобиля, как будто попавшего в какой-то противоестественный опрокинутый торнадо, в коридор из ветра. Бергер рулил, как одержимый; одержимый одной мыслью. Блум непрерывно набирала номера всех телефонов Ди. Никто не отвечал. Никто ни по одному из телефонов.