– Мне кажется, полиция в общей сложности допросила половину населения Орсы. Нам с Ди досталось минимум человек двадцать, может, тридцать. Живущие поблизости, соседи, коллеги супругов Граден, другие пациенты из группы, люди, которые проезжали мимо утром, шоферы грузовиков… Кого только не было. – Но вас подключили к расследованию, когда с Эммануэля Градена уже сняли подозрения? – спросила Блум. – Насколько я помню, да. Мы задавали о нем очень мало вопросов. Ди чаще всего концентрировалась на рисунке ручкой на бедре, на четырехлистном клевере, а я пытался разобраться с хижиной. То есть, кто ее построил, долго ли готовили преступление, кто в принципе мог бы ее построить? – И в папке есть распечатки всех допросов? – Должны быть, да. Но постепенно это все отошло на второй план. Как я уже говорил, я присутствовал на решающем допросе, проведенном Алланом, когда Карл Хедблум признал себя виновным. Я был помощником Аллана, но я сомневаюсь, что я произнес хотя бы одно слово. На какое-то время воцарилась тишина. Потом Бергер сменил тему и спросил: – Ты нашла что-то о Лизе Видстранд? – Проститутка из Гётеборга. Жестоко избита пять лет назад, найдена мертвой в отеле «Готиа Тауэрс» незадолго перед книжной ярмаркой, в оплаченном наличными номере, забронированном на ее имя. Не нашлось никаких родственников, а момент был такой, что никто не был заинтересован в выносе на публику негатива, и это, вероятно, объясняет, почему убийство прошло мимо любопытных масс-медиа. Но четырехлистный клевер на бедре действительно зафиксирован. Единственное, чего я не нахожу, так это статьи в местной прессе, о которой упоминает Йессика Юнссон в своем письме. С другой стороны, наверняка было немало местных газет, которые закрылись, и до их архивов я добраться не могу. Может быть, их больше не существует. – Однако возможно, что это подражатель, – сказал Бергер. – Кто-то, кто прочитал в приговоре Карлу Хедблуму о нарисованном шариковой рукой на бедре четырехлистном клевере. – Вполне возможно, – сказала Блум. – Другие сходства были? – Внешние в определенной степени да. В остальном, конечно, ничего. С точки зрения места в обществе, очень мало общего между школьной учительницей и матерью маленького ребенка из Орсы и проституткой-наркоманкой из Гётеборга. – А само убийство? – спросил Бергер. – Причина смерти? – Довольно похоже. Грубое насилие, раны на теле, но особенно много на лице, резаные раны. Но, слава богу, никакого ребенка. – У Лизы Видстранд были дети? – Во всяком случае, я не обнаружила, – ответила Блум. – И Йессика Юнссон тоже бездетна. Или была. – Была, – констатировал Бергер. – Все действительно указывает на то, что мы позволили ее убить, когда находились в доме. – Мы должны думать о будущем. Угрызения совести приводят только к застою. Росенквист сказала, что хочет отстранить нас от расследования, но меня бы не удивило, если бы она охотно согласилась на тайное продолжение параллельного расследования. Она тебе доверяет. – Единственный человек в мире, – пробормотал Бергер и получил в ответ косой взгляд. – Уже два часа, эксперты-криминалисты наверняка закончили работать в Порьюсе. Ты рискнешь ей позвонить? Бергер посмотрел на Блум. Рассмотреть в ней что-то кроме полицейского рвения не получалось. Она действительно хотела найти разгадку, поймать того типа, который ударил ее поленом по голове и убил женщину, которую они должны были бы защитить. Бергер не видел никакого тайного умысла и не мог предположить иной цели. С другой стороны, Молли Блум была специалистом по притворству. Он кивнул. Естественно, он тоже хотел поговорить с Ди, тоже хотел узнать, как идет дело. А еще он хотел, и очень сильно, поймать того типа, который огрел его поленом по голове. Но прежде всего, ему хотелось снова стать полицейским, погрузиться в дело, которое займет пустоту внутри него. – Будет лучше, если ты возьмешь это, – сказала Блум и протянула ему трубку спутникового телефона. Это выглядело как небольшой шаг вперед в их отношениях. 13 Четверг, 19 ноября, 14:09 После десятого гудка Бергер был готов положить трубку, но тут в ней прокричали: – И что я сказала вам про вас и это расследование? – Что мы не должны в него соваться, – сказал Бергер. – А мы разве совались? Они нашли наши следы? Ди глубоко вздохнула. – Пока нет. Вы тщательно все убрали. Но и до вас там было тщательно убрано. Блум наклонила голову поближе к телефону. Бергер отодвинул его от уха, так что голос Ди разнесся по домику. Блум кивнула, Бергер понял. – Она угощала нас чаем, – сказал он. – Но чайные чашки потом были вымыты. Хотя и раньше в доме было очень чисто, да. Мы проверяли и дальние углы кухни. А ванная? Большинство следов ДНК находят именно там. – Я передам твои советы по судебной экспертизе Робину, – сухо прокомментировала Ди. – Предварительные результаты показали, что ДНК присутствовала только в туалете, в том числе на зубной щетке и расческе, и, судя по всему, она совпадает с кровью. ДНК Йессики Юнссон ведь нет ни в одной базе, но совпадение кажется однозначным. – А в котельной? Где преступник сидел и выжидал? – Робин как раз начал осмотр. Но его первый комментарий был: «В котельных обычно бывает намного грязнее». – Йессика Юнссон утверждала, что не спускалась в подвал пару лет, – сказал Бергер. Ди ответила: – Либо она лгала и хотела скрыть, что на самом деле была гиперпедантична, – что в принципе соответствует параноидальной натуре, – либо преступник убрал там все сам, что более вероятно. – В таком случае, видимо, это произошло до преступления? Он намеревался совершить кошмарное убийство, а в подвале у него лежали связанными два мнимых полицейских. Сомневаюсь, что после этого он вычистил всю котельную. Ди вздохнула еще глубже и выкрикнула: – Ты видишь, черт бы вас побрал, во что вы меня втравили? На сей раз я вынуждена вести параллельное расследование, зная намного больше, чем остальные занимающиеся этим делом полицейские. И я даже не могу сказать, что я в курсе, что убийца сидел и ждал в котельной. Совсем как ты, Сэм, когда ты занимался делом Эллен Савингер. И оно действительно стало твоим личным делом. – Но точно так же, как и я, ты сама подставилась, Ди. Это ты наняла нас, а не наоборот. И не упусти возможность извлечь из этого пользу, продолжай опережать официальное расследование. Тогда мы сможем поймать этого дьявола, а тебе достанется вся слава. – Да уж, до сих пор от вас было очень много пользы… – Если он убрал котельную, очень вероятно, что и весь дом убрал тоже он, – сказал Бергер. – Должно быть, он сделал это так, что Йессика Юнссон ничего не заметила, вернувшись домой. Все было немыслимо тщательно спланировано. И при этом чертово полено в качестве орудия убийства. Которое просто-таки отрицает спланированность. – Это тоже могло быть тщательно спланировано. Тот же способ, что и раньше. – Ты думаешь о..? – Ты тоже об этом подумал, Сэм. Да, я думаю об Орсе и о Хелене Граден, я думаю о допросе Карла Хедблума Алланом Гудмундссоном. – Мы можем его навестить? – Аллана? Да, оказалось, что его турнир по бриджу проходит не на Таити, а на острове Фрёсён. Так что это возможно. – Не Аллана, – вздохнул Бергер. – Можем мы навестить Карла Хедблума и представиться сотрудниками НОО? – Он находится на принудительном психиатрическом лечении в одной из крупнейших в Швеции судебно-психиатрических клиник, в Сетере. Я не знаю точно, где вы обретаетесь, но я знаю, что дотуда вам неблизко. – Всего чуть больше тысячи километров на юг по глуши, – сказал Бергер. – Мы можем съездить к нему завтра с утра пораньше. Он бросил быстрый взгляд на Блум. К его удивлению, она не сделала ни малейшей попытки протестовать. – Да мы даже еще не знаем, было ли орудием убийства полено, – задумчиво процедила Ди. – Мы только знаем, что использовали очень острый нож. Чтобы отрезать часть бедра. Что, согласно предварительному анализу, произошло post mortem[3]. Количество крови на кровати, однако, указывает на то, что нож использовался и раньше, когда Йессика Юнссон еще была жива. – Так это было бедро? Фу, черт… – Нож не найден. Как и полено. Благодарите за это свою счастливую звезду. Уж на нем-то точно полно ДНК двоих одиозных бывших сыскарей. – Вы знаете, когда он туда пробрался? – Поскольку расследование еще только началось, никакого его пока нет. Но мы знаем, что Йессика Юнссон побывала вчера в трех магазинах и выпила кофе в кафе в Порьюсе приблизительно между десятью и тринадцатью часами. – А мы пришли к ней незадолго до трех… – Но мы этого не знаем. Это известно только вам. – Будет сложно держать язык за зубами, Ди, уж поверь, я-то знаю. – Дом находится приблизительно в десяти километрах от Порьюса, – сказала Ди. – Видимо, Юнссон вышла из дома приблизительно без двадцати десять, а вернулась в двадцать минут второго. Больше трех с половиной часов дом оставался пустым. А на севере днем совсем мало света. В течение полутора часов Йессика Юнссон, вероятно, находилась в чисто убранном доме, а преступник сидел в котельной. И она ничего не заметила. – Она водила машину? – спросил Бергер. – У нее вообще была машина? – Да, гараж рассчитан на два автомобиля. Ее Ford Fiesta стоит на месте. Куда интереснее второе место. Если бы вы вели себя хоть сколько-нибудь профессионально, когда заходили к ней, вы бы заметили, что там стояла другая машина. И тогда, возможно, вы взяли бы с собой в дом то нелегальное оружие, которое, как мне известно, у вас есть. Может быть, тогда всего этого удалось бы избежать. И Йессика Юнссон, может быть, осталась бы жива. – Нам, естественно, следовало заглянуть в гараж, – признал Бергер. – Мы явно в плохой форме после долгого перерыва.