И ему ответили. Он замер. Рядом громко возмущались сотрудники аэропорта, но он их не слышал. – Кто это? – резко спросил он. Какой-то металлический женский голос, совсем не похожий на Ди, произнес что-то непонятное. – Черт возьми, с кем я говорю? Это ты, Йессика? Казалось, он разговаривает с царством мертвых. Ему почудилось, что языки адского пламени лижут телефон изнутри. Но тут голос на другом конце зазвучал нормально. – Алло? – раздалось из трубки. – Кто это? – повторил Бергер, но уже догадывался, каким будет ответ. – Это я, – ответила Ди. – Я в больнице. Бергер не мог пошевелиться. Это было невозможно. – В больнице? Что случилось? – Провалилась под пол. На заводе угольной кислоты в Лильехольме. Пролежала без сознания несколько часов. Но сейчас все в порядке. Вздох, вырвавшийся из легких Сэма Бергера в это мгновение, был самым глубоким за всю его жизнь. Он опустошил его тело и вдохнул в него новую жизнь. Бергер ощутил, как разгладилось его лицо, скрытое бородой. Потом почувствовал, что расплывается в улыбке. И обернулся, чтобы сообщить новость Блум. – С Ди все в порядке, – сказал он. Но ее там не оказалось. Молли Блум исчезла. Он огляделся, поискал ее взглядом, но ее нигде не было видно. Людей в маленьком зале было совсем немного, и осмотр занял мало времени. Бергер кричал и звал Блум. Подбежав к женскому туалету, распахнул дверь и выкрикнул имя Молли, потом погромче, потом открыл двери всех кабинок. Никого. На всякий случай заглянул в мужской туалет, там тоже никого не нашел. Он бегал от стойки к стойке, пока, наконец, не убедился, что ни Сэм Бергер, ни Молли Блум не сели на самолет до Стокгольма. Он еще около часа носился по аэропорту. Расспрашивал встречных, всех до единого, но никто не видел светловолосой женщины в белом пуховике. Никто во всем аэропорту ее не заметил. В конце концов, Бергер остался в зале практически в одиночестве. Выйдя на парковку, он чувствовал себя странно опустошенным. Совершенно белая площадка. Там ничего не происходило, и не видно было ни одного знака, который подсказал бы, что случилось. А снег равнодушно валил с небес. «His soul swooned slowly as he heard the snow falling faintly through the universe and faintly falling, like the descent of their last end, upon all the living and the dead»[7]. Бергер сел в джип. И здесь пустота. Он включил дворники. Они смели с окна толстый слой снега. Но на стекле что-то осталось. Бергер не удивился. Он вылез из машины, взял конверт, засунутый под стеклоочиститель, и вернулся за руль. Открыл конверт и достал рисунок. Бергер догадывался, что он увидит. Так и оказалось. На листке бумаги был нарисован четырехлистный клевер. IV 33 Среда, 25 ноября, 10:07 Перед глазами у него Маркус и Оскар в овражке, поросшем мать-и-мачехой. Оскар улыбается, Маркус смеется. Отправной пункт. Неподвижная точка вращающегося мира. Когда-нибудь он поймет, что он сделал не так. Когда-нибудь он осознает, чем оскорбил Фрейю. Мать его детей. Он оказался несостоятелен как отец. И несостоятелен как любовник. Но все же сейчас ему вспоминается именно это. Он знает, что спит. Он видит множество картинок со своим участием. Психоз, лекарства, успокоительные. Он неделями лежит в отключке. Однако иногда он встает и двигается, как зомби. Он видит неожиданные моменты ясного сознания среди беспамятства, островки света в мутном океане забытья. Он видит свою постель, два прижавшихся друг к другу человека, мгновение побега от хаоса. Глаза, заглядывающие в душу. Щемящая печаль, захлестывающие эмоции. И вот он видит любовный акт, женская грудь вздымается и опускается у него перед глазами, он чувствует, как волосы падают ему на лицо, понимает, что проникает в женщину, которая находится над ним, и все кошмары внезапно превращаются в наслаждение, а он не знает, спит он или бодрствует, происходит ли это в действительности или это всего лишь материализация его желаний, позволяющая ему выдержать то, что на него давит. Теперь он ощущает подлинное наслаждение, обнимает женщину, ласкает ее, проникает все глубже, слышит стоны и всхлипывания, чувствует предшествующие женскому оргазму содрогания, и это длится и длится, и он сам уже вот-вот достигнет высшей точки, он словно избавляется от всего дерьма, и в ту секунду, когда женщина наклоняется вперед, перед глазами у него оказывается похожее на звезду родимое пятно под правой грудью. Молли! Он просыпается от собственного крика. Садится на край кровати и ждет, пока время не настигнет его. Как будто это возможно. И тут он словно обретает почву, здесь, в этом домике он по-настоящему обретает почву под ногами. Ему нужно сделать одно дело. Он открывает шкатулку с часами, достает свое сокровище, часы, которые помогли раскрыть одно дело – Patek Philippe 2508 Calatrava. Он видит, что они по-прежнему идут правильно. И возможно, ему хватит времени. Он тщательно одевается, влезает в новехонькие лыжные ботинки и берет ключ на брелоке с логотипом джипа, который ни с чем не спутаешь. После чего выходит из дома. Пройдя по террасе, он открывает узкую дверцу, ведущую в кладовку с лыжами. * * * В углу большой комнаты без окон, где кипела лихорадочная деятельность, сидели два рослых мужчины. Они сидели друг против друга за письменным столом, уткнувшись в свои мониторы. У одного из них на широком запястье были дешевые дайверские часы, и в данный момент он с раздражением наблюдал за тем, как его коллега резко активизировал свою деятельность. – Чем ты там, черт возьми, занят? – спросил Рой Гран. – Здесь что-то есть, – ответил Кент Дёёс. – Здесь – это где? – Понятия не имею. Координаты 67°19.034’ с. ш. 17°09.867’ в. д. – И где это? – Наверное, в Лапландии. – И какого черта из-за этого надо поднимать шум? – Понятия не имею, – отозвался Кент. – Но иногда бывает полезно свериться с расписанием наблюдения за объектами. – Кинь мне ссылку, – мрачно сказал Рой. Прошло всего несколько секунд, и на темном экране появился сделанный спутником снимок. Он был совершенно белый, и Рой довольно долго не мог сообразить, что это снег. Он приблизил изображение. Наконец, на белом фоне что-то начало вырисовываться. Это выглядело как знак, как послание на снегу. Рой еще увеличил картину на экране. Наконец, он смог прочитать что-то вроде текста. Он старательно прочитал вслух: «АС! Срочно. М. Точка 0. 1630». – Что за фигня? – воскликнул он. Но его коллега уже выдернул из принтера распечатку и выбежал из комнаты. Рой догнал его около лифтов. В лифте он поинтересовался: – Куда ты несешься? – Ты что, не прочитал? – спросил Кент. – Да это же тарабарщина какая-то. Ас какой-то. – Возможно. Но это в зоне, которая находится у нас под наблюдением, и не исключено, что мы направляемся к тому самому асу. В отличие от Роя Кент не чувствовал раздражения, ожидая, пока дверь начальственного кабинета спустя традиционную минуту издаст ленивое жужжание и впустит их в кабинет. Если все сложится, ему удастся выиграть у Роя гонку за местом в штате СЭПО. У него в руке сейчас ключ к победе. Начальник отдела разведданных Август Стен сидел за письменным столом и встретил вошедших своим обычным ледяным взглядом светло-серых глаз. Его стриженные ежиком стального цвета волосы напоминали железные опилки, притянутые магнитом. Кент перешел прямо к делу и, протянув шефу распечатку, сказал: