– Вот этот, – сказала она. Бергер и не думал возражать. Он подтащил пластмассовый ящик к объекту, похожему на гигантский трансформатор, и положил его туда, куда указала Ди. Открыв ящик, Бергер отошел в сторону. Его сменила Ди. Она точно следовала инструкциям: набрала цифровой код на небольшой клавиатуре в ящике. Дисплей включился. Когда Ди набрала последнюю цифру, на нем высветилось «08:00». – Это значит, что мы на всю ночь останемся без электричества? – спросил Бергер. – Мы – нет, – ответила Ди. На дисплее по-прежнему светились цифры «08:00». Ди поднесла палец к кнопке ввода и пояснила: – Мы – нет. Мы в конспиративном доме, у нас есть резервный генератор. А вот вся Серна и ее окрестности да, останутся. Она нажала на кнопку. На дисплее появились цифры «07:59». Бергер и Ди вышли из здания и побежали по глубокому снегу. Один раз Ди упала, Бергер помог ей встать, но она только обеспокоенно стряхнула снег с мобильного телефона. На экране горело «04:12». Когда они добрались до машины, Бергер увидел на мобильнике «02:46». Ему пришлось разворачивать автомобиль на дороге, которую практически не было видно. Наконец, ему удалось выжать газ. Таймер показывал «00:21». Бергер провел по уголку глаза. По щеке скатилась капля. Он повернул к себе зеркало заднего вида и увидел, что это кровь. И тут у них за спиной раздался взрыв. 36 Четверг, 26 ноября, 02:07 Уже не в первый раз Молли Блум выбирается из джипа на парковке около аэропорта Елливаре. Одна и та же цепочка событий повторяется и повторяется, как будто в бесконечном цикле. Последний раз, когда она дышала свободно. Она видит впереди спину Бергера, спешащего к главному входу, пытается его догнать, бежит, но вдруг слышит свистящий звук и чувствует, как взрывается ее голова. После этого она несколько раз приходила в себя и снова теряла сознание, ее подбрасывало, стукало обо что-то, она слышала звук автомобильного двигателя, но ничего не видела. Она лежала в чем-то более тесном, чем багажник машины. Наконец, Молли поняла, что ее запихнули в чемодан, в сундук. И почувствовала запах крови. Засохшей крови. Кровь Йованы Малешевич. Эта мысль снова отбросила ее в тот миг, когда она вышла из джипа около аэропорта Елливаре и увидела впереди спину, и попыталась ее догнать. Когда Молли снова очнулась, оказалось, что она сидит на тяжелом металлическом стуле. Все вокруг кружилось в неясном полумраке. Ее голову наклонили вперед, вниз. Перед глазами оказался белый эмалированный таз. В него с волос стекала вода. Сначала Молли подумала, что вода окрашена кровью, но потом поняла, что у нее другой цвет. Ей на голову набросили полотенце и принялись энергично тереть. В конце концов, голову оставили в покое. Сидя на стуле, Молли чувствовала, как крепко привязана к нему за руки и за ноги. В какой-то раме на мгновение появилась темноволосая фигура, ее загородил стремительно двигающийся человек в черной маске грабителя. В воздухе мелькнули ножницы. Молли прикрыли глаза ладонью, и ножницы энергично защелкали по волосам. Это продолжалось долго-долго. Когда руку, закрывавшую ей глаза, убрали, она не сразу разглядела висящее перед ней зеркало. Посмотрев в него, она встретилась взглядом со своим отражением, увидела свое хорошо знакомое лицо в золотистом зеркале. И в этот момент она поняла, что темные волосы, которые мелькнули до этого в зеркале, принадлежали ей. А теперь они были подстрижены под каре. За спиной у нее стояла фигура в черной маске. Фигура отложила ножницы и провела рукой по волосам Молли. Вдруг позади маски появилось что-то еще. Раздался нечеловеческий вопль, и более крупная фигура в такой же черной маске набросилась на ту, что поменьше. Все снова почернело. Она снова выбирается из джипа на парковке около аэропорта Елливаре. Видит впереди спину Сэма, спешащего к главному входу, пытается его догнать, бежит. Вдруг слышит свистящий звук. Она снова выбирается из джипа на парковке около аэропорта Елливаре. Видит впереди спину Сэма, спешащего к главному входу, пытается его догнать, бежит. Вдруг она очнулась. Молли открыла глаза. Холод уже глубоко проник в ее тело. Она долго не могла понять почему. Она была раздета, донага. Тяжелый металлический стул, кажется, был прикручен к бетонному полу, который выглядел как пол подвала. Ледяной, влажный воздух кисло пах плесенью. Молли попробовала пошевелить руками и ногами, но они были крепко привязаны к стулу кабельными стяжками. Стояла полнейшая тишина. Темнота тоже была практически полной. В нескольких метрах от Молли угадывался плюшевый диван, а на нем угадывались две фигуры. Молли поняла – видимо, из-за звука, – что все затянуто пленкой. С дивана доносилось поскрипывание, издаваемое полиэтиленом, о который терлась обнаженная кожа. Но видно ничего не было, Молли могла только догадываться, что это были за движения. Потом снова наступила темнота. Когда Молли снова приходит в себя, в глубине комнаты на диване копошатся два тела. Тела без головы. Потом она догадывается, что на них черные маски. Догадывается, что это за движения. Змеиные, театральные. Больше ничего не происходит. Только темнота и тишина. Потом меньшая из фигур наклоняется вперед, и на нее падает слабое подобие света. Верхняя часть тела обнажена, маска грабителя на голове. Это женщина. После этого она снова исчезает из поля зрения. Это напоминает медлительный, но навязчивый стробоскоп. С дивана снова доносятся звуки, но они как будто попадают сюда из параллельной вселенной. Они словно и не достигают слуха Молли. Вдруг женщина снова наклоняется вперед, появляется в слабо освещенном круге, в свете рампы. Она медленно стягивает с себя маску, но только когда она снимает парик, Молли Блум узнает Йессику Юнссон. Мужчина тоже наклоняется вперед, отбрасывает маску. Это сильно постаревший со времени допроса в Орсе Рейне Даниэльссон. Молли видела только его фото в молодости и больше ничего. Все детские черты, заметные на снимке, исчезли, их сменил мрачный, морщинистый опыт. Жестокое одиночество. Пара снова откидывается на диван, их поглощает темнота. Молли находится в темноте, в кромешной темноте. Она слышит звук кошмарной пантомимы, догадывается, что это трение кожи о пластик. Ее поражает нелепость этой шарады. Целый спектакль, от которого никто, кажется, не получает удовольствия. Когда к Молли возвращается способность видеть, она обнаруживает, что Рейне встал с дивана. Она видит себя, видит свое обнаженное тело, прикованное к стулу. Как будто она наблюдает за ним из другого угла комнаты. Рейне подходит ближе. У самого края освещенного тусклой лампой круга Молли видит стол. На столе лежит большой нож. Она снова проваливается в темноту. В снисходительную, избавляющую от боли темноту. Потом боль возвращается, начинается с головы и растекается по всему телу. И это только начало. Молли не хочет испытать остальные разновидности боли, совсем не хочет. Она приходит в себя. Хотя инстинкт повелевает ей открыть глаза, Молли удается оставить их закрытыми. Проходит какое-то время, она пытается определить, что происходит в комнате и что происходит у нее самой в голове. В нос ударяет запах плесени и ее собственного тела. Молли пытается понять, что делают находящиеся рядом люди. Женский голос произносит: – Веки не просто тонкие, они не скрывают правду. Молли открывает глаза. Перед ней стоит Рейне. У него в руке полено. На диване, наклонив вперед голову, сидит Йессика, ее почти не видно, только ее лицо с легкой ухмылкой. Она говорит: – Я посчитала, что ты бодрствовала три минуты восемь секунд. Ты успела догадаться, где находишься? – Я знаю, где я нахожусь, – отвечает Молли как можно спокойнее. – И где же? – Во тьме. Йессика громко смеется. Ее теплый, радостный, звонкий смех совершенно неуместен в этом подвале. Здесь вообще все неуместно. Йессика встает и потягивается. – Если бы ты знала, как ты права, – говорит она. Потом подходит ближе и встает рядом с Рейне. Они стоят бок о бок всего лишь в метре от Молли. Два обнаженных человека. Йессика наклоняется и вглядывается в лицо Молли. Берет ее за подбородок и поворачивает голову влево и вправо, как будто изучая под лупой. – Я слишком долго думала, что тебя зовут Эва Лундстрём. У меня ушло много времени, чтобы выяснить, что на самом деле ты Молли Блум. Она выпрямляется и говорит, не отводя взгляда от глаз Молли: – Рейне. Ударь ее. Молли чувствует, как вздрагивает, голова качается вправо и влево, вперед и назад. Все ее тело готовится к боли. – Мы пока ограничимся плечами, – говорит Йессика. – А потом ты порежешь ее ножом. Молли не собирается закрывать глаза. Она не будет закрывать глаза. Она смотрит прямо в лицо Рейне Даниэльссону, когда он замахивается поленом. Даже когда оно ударяет ее по плечу, она не отрывает от него взгляда. Рейне совершенно определенно не выказывает признаков удовольствия. Судя по виду, он скорее испытывает то ли скуку, то ли отвращение. Если Молли представится возможность, она попробует с этим поработать. Он бьет ее по левой руке, потом по правой. Она все время смотрит ему в глаза, не отрываясь ни на мгновение. Когда на левую руку обрушивается третий удар, Молли теряет чувствительность, и во время удара по правой руке она ощущает только странное онемение. Как будто рука затекла. Словно тело защищается от внешних воздействий.