— Нет, Господин, так пользы не будет. Я обратилась именно к тому, кто обладает этой властью, — встала я, намереваясь выйти из палаты, но была удержана крепкой рукой. — Только в зале ты упрекнул меня во лжи, а теперь сам уподобился ей. Маски сброшены, Вортигерн. Так не пристало вождю кельтов пытаться водить за нос, как ты сам изволил выразиться, делового партнёра. Недолго он колебался, раз прошло совсем немного времени, прежде чем кивком выразил своё согласие, и я вновь вернулась к креслу. — Умна, — изрек в задумчивости он. — Не желаешь перейти ко мне на службу? — К делу! — нетерпеливо приподняла я бровь, проигнорировав его предложение. — Изволь, — он сел напротив, побарабанил костяшками пальцев подлокотник и начал свой монолог: — Констант, как ты верно поняла, полностью доверяет мне ведение государственных дел, и я смогу убедить его помочь твоему делу, но … временами, как сегодня, например, он становится упёртым и неуправляем и, … если так дальше пойдёт, рано или поздно я потеряю своё влияние на будущего монарха. — Продолжай, господин, — подбодрила я его. — Мне нужен свой человек в его ближайшем окружении. — Как я понимаю, — ледяным тоном уточнила я. — Тебе нужна шлюха для короля, докладывающая что, как и в каких позах? — Ну зачем же такие подробности? — усмехнулся кельт. — Мне достаточно, если ты будешь рассказывать мне о тревогах будущего монарха. Всё, что не даёт ему покоя. Очаровать же его для тебя не составит проблем — он юн и совсем неопытен в любовных утехах. Я усмехнулась на эти слова: — Ооо! Насколько он неопытен я уже оценила по тем девственницам, что прикованы на подиуме. — Бутафория. Маскарад, — махнул он рукой. — Их отымеет за Константа его же двойник. — Вот как? — удивилась я. — Настолько праведен? — Настолько, как те самые девы, — утвердительно кивнул он. — Вопреки всем нашим обычаям сегодняшний вечер устроен, чтобы Констант мог ощутить мужское в себе начало и познать прелесть мирской жизни. — И что же мешает будущему монарху присоединиться к излишней чрезмерности утех? — не стала скрывать я своего мнения о масштабности развернутого для Константа предприятия, что развеселило Вортигерна. — Да, согласен, Крофорд перестарался, но я тоже дал маху, когда просил губернатора об устройстве праздника. Одного не учёл — монахи настолько запудрили Константу мозги праведными заповедями, что для отрока сегодняшние откровения — серьёзное испытание. А тебя он приметил среди остальных и уперся, что познать вкус жизни согласится только с тобой. — Какая честь! — сыронизировала я с кислой физиономией и, помедлив, продолжила. — К сожалению, я не располагаю излишним временем задерживаться в Лондиниуме. Жизнь моей несчастной госпожи в руках дикарей, и, если я в ближайшем не раздобуду войско, декурион обречена на погибель. — Твоя преданность своей госпоже достойна похвалы. Хотел бы я, чтобы хоть кто-то из моих людей её проявлял с такой же настойчивость, — не вставая с кресла, он наклонился ко мне и, смотря прямо в глаза, намеренно отчеканил слова, будто вколачивая гвозди: — Но ты уверена, что тебе это надо римлянка? Альбион теперь не ваша колония. Легионеры, твоя госпожа декурион, та же вакханалия — всё это прошлое, о котором никто не вспомнит через десятки лет. Я же предлагаю тебе строить со мной будущее свободный Британии. По образу Вортигерна я наклонилась к нему и, используя одну из самых обворожительных улыбок, резюмировала: — Ты предлагаешь мне стать шлюхой свободной Британии, что слишком унизительно для Иллиам Дроу-Зартрисс. И главное, я опасалась, что на данный момент бритты не располагают нужным мне войском. Сейчас ты подтвердил мои опасения. Думаю, господин Вортигерн, договорённость не состоится. Считая наш разговор более бесполезным, с тяжёлым сердцем о судьбе подруги я поднялась, направилась к двери и уже взялась за её ручку, когда до моего слуха долетели слова кельта: — Не все вопросы решаются посредством силы, госпожа. Порой, большего добьёшься умом. На одном из постоялых дворов Лондиниума пребывают необычные гости, пришедшие к нам с севера. Информация достоверна, и я их пока не трогал. Если ты такая смышлёная, сама сообрази, какая надобность каледонцам находиться в городе, когда римляне покинули остров и со дня на день будет коронован новый монарх. Я резко обернулась. — Ну! Скорее соображай, римлянка! Не разочаровывай меня. Ах, он плут! Ну вы подумайте! Припрятал козырь за пазухой и ударил им только после того, как использовал все возможные доводы! А теперь, развалившись в кресле, с самодовольной физиономией сидит и ещё имеет наглость подначивать меня. — Послы! — не сдержала я удивления. — Послы Мактавеша! — Я же говорю, умна! — вождь кельтов снисходительно зааплодировал и воодушевленно вскочил. — Мактавеш не глупый человек и давно ищет союза с Альбионом, чтобы упрочить свои позиции. Он правильно рассудил, избрав именно нынешний момент. Дело за малым — выторговать из него как можно больше выгоды для нас, и одним из предметов торга станет твой декурион, если ты согласишься помочь моему маленькому дельцу. Он недвусмысленной давал понять, что участь Лайнеф зависит только от моей сговорчивости, я же соглашалась с ним в одном — определённо, от переговоров с демонами толку будет больше, чем пытаться вызволить подругу посредством многотысячного человеческого войска, что равносильно попытке уничтожить тигра, подбрасывая ему куски сырого мяса. — Итак, я открыл свой козырь. Твой черед, госпожа, — как игрок, пребывающий в выигрышной позиции, Вортигерн с нетерпением ожидал моего ответного хода. Ну уж нет! Не для того я бежала из Темного мира, чтобы и в мире смертных вновь одеть на себя оковы и стать подстилкой очередного короля! В моем арсенале был только один слабенький ход, который лично меня очень устраивал, но навряд-ли впечатлит соперника. Оттягивая момент, я обдумывала все за- и против-, прежде чем с неизменной улыбкой кинуться в авантюру: — Насколько преданна тебе Лукреция, господин? * * * Впервые, выходя из покоев Вортигерна, я ощутила вкус той самой надежды, о которой так уверенно твердил ещё в Килхурне Кезон. Я испытывала такое облегчение, что готова была сорвать с лица маску и разреветься прямо здесь, в коридоре, на глазах повидавших немало слёз стражников. Разреветься и тут же от души хохотать — сказывалось колоссальное напряжение предыдущих дней. Но тихо, Иллиам, не спугни удачу! Несмотря на заверения Вортигерну, что вернусь в зал к Лукреции, мне не терпелось покинуть королевский дворец, встретиться и обнадёжить приятными новостями Кезона и Тита, поэтому, сверкая улыбкой, словно начищенный солид, под двусмысленные ухмылки часовых я отправилась по закулисным коридорам в направлении атриума. Всё успешно складывалось. С трудом, но партия была выиграна. Скрипя сердцем, Вортигерн согласился на кандидатуру Лукреции в качестве фаворитки Константа. Пусть вождь кельтов уверял, что Лукреция уже безуспешно пыталась обворожить юного аскета, он прекрасно понимал, что более идеального для своих целей доносчика и быть не может. Именно поэтому пошёл на поводу моего настойчивого предложения поправить ситуацию. При неудачном исходе я обещала сама лечь под Константа и задержаться в Лондиниуме настолько, сколько потребуется Вортигерну. Только после этого мы пришли к окончательному согласию. Вопрос аморальности предстоящей авантюры меня абсолютно не занимал. Шпионить, доносить, — это их, человеческие дела, и меня они ни в коей мере не касаются … — Куда это ты торопишься, моя госпожа? Визгливый голос Крофорда заставил меня вздрогнуть. Меньше всего, после общения с Вортигерном, я желала столкнуться с индюком и выслушивать его напыщенный бред, но к моему разочарованию в тускло освещенном коридоре губернатор приближался ко мне в сопровождении трех вельмож. Помятые маски ручной работы искусных мастеров были сорваны с лиц и нелепой ветошью болтались на лоснящихся от пота шеях. Повышенное их внимание и неуёмная весёлость свидетельствовали, что компания изрядно пьяна, а претензионные ноты в голосе Крофорда — о его недовольстве. На голове губернатора красовался невесть откуда взявшийся венец цезаря, что не придавало ему ни колоритности, ни значимости. Напротив, сейчас Крофорд как никогда был смешон, и сравним разве что с ничтожным шутом, подначиваемым распоясавшейся публикой на бравадство. — Крофорд, ты хвастал, что твоя шлюха страстна на ложе. Я желаю убедиться. Господь велел делиться, — пихнул один губернатора в плечо, с гордостью демонстрируя пьяным приятелям эрекцию. — Смотри, стоило ей появиться, и я готов отыметь её прямо здесь. — Так что мешает? — загоготал другой, изучая меня. — Её на всех хватит. Ведь правда, губернатор? Понимая, что миром дело не кончится, я отошла на шаг назад, но моё отступление было расценено как попытка побега, и двое тут же кинулись ко мне, больно выкручивая за спиной руки. Обдавая тошнотворными винными парами, Крофорд подошёл ко мне. Толстые пальцы сжали в кулак ткань платья, потянув на себя. — Не стоит этого делать! — ровным голосов попыталась я воззвать к затуманенным вином рассудкам подонков. К несчастью, предостережения мои только усугубили ситуацию — поросячьи глазки Крофорда сверкнули неподдельным злорадством, рот скривился в омерзительной гримасе: — Дорогая, раз ты ублажила кельта, от имперской блудницы не убудет, если ублажишь и достойных бриттских мужей, — он с силой дёрнул ткань. Та затрещала, пояс порвался, хитон свалился наземь, оставляя меня обнажённой пред пьяными насильниками. Обнажённой, но не беззащитной … — Я же сказала, не стоило этого делать… — холодно улыбнулась cam verya. Дальнейшие происходило молниеносно. Действия мои были четкими, отработанными до совершенства столетиями практики, не оставляя противнику ни малейшего выбора на спасенье. Единственное безотказное оружие, каким я располагала и неплохо владела, а большего и не требовалось, руки. Освободить их не составило труда, когда ударом колена я вынудила губернатора Лондиниума скорчиться и завалиться на пол, с разинутым ртом задыхаясь от боли. Привычно сделав в воздухе ровный кульбит, столкнула лбами удерживающих меня мерзавцев, чем освободила себе руки. Тут же мертвой хваткой цепляясь им в глотки, потянула на себя, пальцами ломая кадыки, чем и перекрыла доступ кислорода. Несколько бесконечных минут они ещё будут корчиться, синея от удушья и мечтая о скорейшей кончине, но они меня больше не интересовали. Я устремилась к третьему, что так опрометчиво возжелал близко познать ласку эльфийских рук. С неизменной улыбкой я шла к нему, он же, с расширенными от ужаса глазами пятился назад. — Как быстро пропало твоё желание познать меня? — разочарованно вздохнула я. — Ты, … ты! Ты не человек! — панически вскричал он и понёсся прочь. Подобного нельзя было допустить. Он видел достаточно лишнего. Резко выкинув руку вперед, я послала вдогонку беглецу поток губительной для каждого смертного энергии, и когда она достигла цели, несостоявшийся любовник замертво рухнул на пол — не выдержав нагрузки, его сердце просто остановилось, а жизненная аура, последней тенью лизнув на прощание бездыханное тело, медленно растворилась в воздухе. Возможно ли, … возможно ли привыкнуть к нескончаемым человеческим убийствам, если темная душа всё ещё противится совершённому? Пусть эти твари и заслуживают смерти, но век их был так недолог. Так вправе ли я, бессмертная, карать их, лишая шанса на искупление? Чувствуя привычное опустошение каждый раз, как прерывала существование смертного, я вернулась к тому месту, где по половым плитам растеклась золототканая парча, подхватила её, намереваясь уйти, но благоговейный, наполненный неподдельным страхом шепот вынудил обернуться. Дьявол! Я упустила из виду перепуганный кусок губернаторской туши. — Богиня! Не убивай! — на четвереньках подполз ко мне индюк и стал целовать мои ступки. — Не убивай, богиня! Я служить тебе буду верой и правдой. Только не губи! Как странно порой ведут себя люди! Оказавшись абсолютно бесправными перед собственной гибелью, неспособными что-либо изменить у роковой черты, некоторые открывают в себе такую жалкую бесхребетность, что кроме презрения, к ним ничего не испытываешь. Ни злостью, ни гневом не могла я наградить губернатора Лондиниума — слишком сильные чувства для мерзости, что валялась в моих ногах. — Прямо сейчас ты уберёшься из города! С острова! Навсегда! Не взяв с собой ни единого нуммия. Лишь в том, что на тебе надето. И если я когда-нибудь услышу о твоём имени, о делах твоих поганых, прочно возводи свой погребальный костёр, потому что я возложу тебя на него, и гореть тебе в его адском пекле мучительно долго. Колеблясь в верности принятого решения, не взглянув на низвергнутого мной губернатора, я продолжила свой путь. Определённо, я сошла с ума, раз поставила под угрозу разоблачения существование темных в мире людей, поддавшись неуместной сентиментальности и позволяя сукиному сыну легко отделаться. Трудно объяснить, что на меня повлияло: то ли удачно проведённые переговоры с Вортигерном, и следствие тому надежда на спасение Лайнеф; то ли неприятный осадок, что угнездился глубоко во мне от роли Немезиды, карающей возмездием подонков. Я могла бы вечно гадать о причинах своего сумасбродства и корить за нелогичность поступка, если бы мои сомнения самолично не разрешил малодушный губернатор, не желающий потерять всё нажитое. Лишь только я отошла от него на достаточное расстояние, этот вельможный кусок дерьма с завидным проворством вскочил и понёсся в противоположном от меня направлении во всю глотку вопя: — Измена! Убивают! Удивительно, на какие фортели способен в страхе мужской голос! Перепуганный Крофорд орал подобно свинье на закланье, да так звонко, что от его крика заложило чувствительные эльфийские уши. Морщась от дискомфорта, прощальным поцелуем я послала вслед убегающему губернатору щедрый луч энергии, сожалея, что до банальности просто позволила ему умереть. Сколько-то времени я стояла в воцарившейся тишине, спокойно оценивая нанесённый ущерб моему одеянию, водружая его на плечи, методично разглаживая каждую складочку, изредка кидая безразличный взгляд на дело рук своих, пока не различила топот приближающихся людей. Видимо, крики Крофорда долетели и до встревоженных стражников, и стоило бы поторопиться исчезнуть, если не хочу дальнейших неприятностей. Спешным шагом я двинулась вдоль сырых каменных стен к атриуму, где можно будет смешаться с разгулявшейся толпой и незаметно покинуть дворец, но, когда, наконец, бесконечный коридор закончился, и мне оставалось всего несколько шагов, чтобы выйти в освещённое многочисленными факелами помещение, к своему удивлению я обнаружила, что атриум значительно опустел. Вероятно, в главном зале развернулась торжественная часть вакханалии, о которой говорила Лукреция, и охочие до развлечений люди ринулись её лицезреть. Но самым неприятным было увидеть вооружённых солдат, что спешили в мою сторону. — Вот так история! Влипнешь ты, Илька, по самую макушку, если тебя здесь обнаружат! — понимая, что мне нужно укрыться, я осматривалась в поисках убежища. И вдруг … О! Хвала богам! При выходе из туннеля к собственному ликованию я обнаружила небольшую нишу, в которой стоически доживало свой век какое-то скульптурное изваяние. Стена в этом месте была практически не освещена факелами, и человеческому глазу заметить нишу было не так-то просто. Я готова была воспеть хвалу архитектору мрачного коридора, когда умудрилась протиснуться за статую и обнаружить, что могу позволить себе не только дышать, но и наблюдать добрую половину атриума, оставаясь при этом никому невидимой. Это место будто специально было создано для соглядатаев и доносчиков. Любопытно, много ли подобных во дворце, и были ли они сегодня заняты людьми Вортигерна? Под звук моего бешено бьющегося сердца солдаты пробежали мимо меня, углубляясь в недра коридора. Как только шаги их потонули в темноте, покинув спасительное убежище, я вышла в атриум и поспешила к выходу из дворца. Однако, Фортуна с Янусом определённо были сегодня в игривом настроении и заключили между собой пари, смогу ли я выбраться невредимой из сыпавшихся на мою голову передряг. Я чуть не застонала от разочарования, когда очередное препятствие в виде наглухо запертых центральных ворот и расположившихся у них караульных вынудило отказаться от мысли покинуть дворец. Да что ж такое-то?! Неужели весь этот переполох устроила я? Странно, как быстро отреагировала стража, ведь новости о смерти индюка не могли так скоро распространиться по всему замку. Этого просто не могло быть! Придётся вернуться в зал к Лукреции, как бы мне этого не хотелось. Стоп! Что я делаю?! На глаза Лукреции показываться тоже нельзя. Преданная господину до мозга костей, она не замедлит ему сообщить, когда я вернулась. Осторожный Вортигерн сопоставит факты моего длительного отсутствия со смертью Крофорда и заподозрит неладное. Навряд-ли конечно обвинит в убийстве, но в роли очевидца — вполне возможно. Пойдут расспросы, дознания. И что я им скажу?! “Да видела, как сами поубивали друг дружку”. Нет, нет! Шито белыми нитями. А позволить кельту сомнения на мой счёт равносильно дать преимущество, при котором о партнёрских отношениях и речи не может быть. Уподобиться же Лукреции даже ради Лайнеф? … Ну уж увольте, нет! — Так, Илли, давай-ка успокоимся и попробуем здраво рассуждать, — потерла я виски. — Когда закрыли центральные ворота, неизвестно, поэтому сказать, что покинула дворец сразу, как только вышла от Вортигерна, я не могу. Следовательно, если я осталась тут, мне нужно достойно обосновать, где была и почему меня не видели ни в зале, ни в атриуме … Дьявол! Мне необходимо хорошее алиби!