В чём я сильно сомневаюсь. Я знал, что такая реакция возможна, и я с таким трудом оттягивал неизбежное. Словно мальчишка игрался с гранатой в руках. Как наивен я был… В данную минуту меня даже Денис не сильно заботит. Мысленно усмехаюсь…Не плохо всё-таки я его разукрасил. Думаю, не скоро рискнёт показаться на глаза. Одно радует, что всё-таки пошёл за девушкой в надежде услышать от неё хоть что-нибудь. Вот, честно, лучше бы кричала, ругала меня последними словами. Я бы всё стерпел. Но холодное, презрительное молчание меня просто убивало, разрывало мою душу на части. Без шанса на спасение… Я опоздал с признанием…всего на пару часов, но опоздал… Смотрю на свои сбитые костяшки, и ноющая боль тут же отзывается в руке. Ничего! Переживу! Хех…надо было ещё раз приложиться, чтобы наверняка отбить всё желание… Только после того, как машина скрылась с горизонта, мчусь на всех порах обратно. Перерыв вот-вот должен подойти к концу. Я ещё должен успеть на самый важный матч в своей жизни. Хотя по большому счёту важным он для меня был только с утра. Сейчас же для меня это уже не имеет ровно никакого значения. Не знаю каким чудом я выдерживаю весь оставшийся матч. Ведь по катку слоняюсь, как сомнамбула. Происходящее ускользает мимо меня. А крики тренера просто не долетают до моего сознания. К чёрту! К чёрту всё! Но наша команда всё же смогла одержать победу. Что уже является неоспоримым чудом. Тимофей всё время на подстраховке. Как и в жизни всегда, везде и во всём. Не знаю, как и благодарить друга. Я никогда не задумывался о том, как же мне повезло…но сегодня меня прям, так и тянет на размышления. У меня есть НАСТОЯЩИЕ друзья, есть отец, была любящая-понимающая мама, у нас была дружная семья. И что к большому моему удивлению ЕСТЬ дружная, любящая семья, несмотря на то, что сам оттолкнул близкого мне человека. Он всё равно был рядом, был моей незримой опорой, вечно находясь в тени. В этом наверно и заключается родительская любовь. Быть рядом и поддерживать своего ребёнка всегда и везде. И не важно пять лет ему или все тридцать пять. У нас ПОБЕДА! Стадион вопит… ликует. А на душе пустота…я будто отрезан от всего мира. Мой мир ушёл…он потерян безвозвратно… … по крайней мере так ощущается… — Всё наладится! — толкает в бок друг. Я лишь невесело киваю. — Господи! Съешь уже сахарку, а то на тебя кисло смотреть. — бросает Тимофей. — Обязательно. Дружной оравой стекаемся в раздевалку и тут Ставр даёт себе волю: — Арсений! Твою мать! Какого дьявола, ты творишь???? Молчу… — Я тебя спрашиваю! Паршивец! Ты что думаешь один такой уникальный! Нет, дружок, у нас команда. Мы в ответе друг за друга! Ты…ты…Ты чуть всех под монастырь не подвёл…Ты это понимаешь??? — Я понимаю…-выдаю в сердцах, для меня команда важна, знаю, что я в ответе за их жизни, так же, как и за свою…мелкую и никчёмную… — Понимает он…! Это был последний раз! Последний! Слышишь? Это последний раз, когда я тебе спускаю подобное…и только, потому что вы одержали победу… - его лицо красное от злости. Мне стыдно перед тренером, перед ребятами, но ничего с собой поделать не могу. — А сейчас…сейчас празднуйте. Заслужили. — отмахивается от нас тренер и выходит прочь. И только дверь захлопывается, как вопль радости заполнят раздевалку. Все начинают живо обсуждать игру, девчонок и предстоящее веселье. А у меня дальше всё на автомате: моюсь, переодеваюсь, высиживаю положенное время с ребятами и быстро покидаю всех. Сегодня мне точно не до веселья. Ничего не хочу. Словно зомбак слоняюсь по пустынным улицам. В ушах стоит шум из мыслей, а перед глазами маячат любимые небесные глаза, покрытые коркой льда… Я потерялся во времени. День-ночь всё перемешалось. Не знаю сколько прошло дней и ночей…а я всё брожу по закоулкам в бреду своих мыслей и чувств. Неизбежно возвращаюсь к дому своего Одуванчика. Вскидываю голову на её окна в надежде хотя бы издали её увидеть, но всё тщётно. В окнах непроглядная темень…как и в моей душе. На автопилоте прихожу домой, прямо в одежде валюсь в постель, засыпая не успев долететь до кровати. Каждый раз выныриваю из-за забытья и вновь отправляюсь на «прогулку». АРИНА Чёрт! Уже стемнело…эти грёбанные документы…будь они не ладны…из-за них полдня просидела в очереди… В последнее время мне тяжело бороться с ощущениями. Порой это кажется вообще невозможным. Я то и дело буквально кожей ощущаю на себе чей-то пристальный взгляд. И никакие препараты, да и чаи не унимают моего волнения. Опасность буквально витает в воздухе. Порой кажется, что это чувствую только я. От этого мне становится только хуже. Неужели я схожу с ума. Сворачиваю с центральной улицы во двор и бегу домой. Сегодня, как назло, Пашка поехал на машине. Я же вынуждена добираться своим ходом, а моя паранойя только обострилась. А во дворе ни души…чёрт! Ничего! Мысленно успокаиваю я себя. Главное зайти в квартиру! А там я уже смогу выдохнуть. Спокойствие Арина…только спокойствие…осталось совсем чуть-чуть. И я уже дома. Но когда осталось всего пару шагов, краем глаза замечаю, как огромная тень выныривает из-за угла. Воздух тут же застревает в горле, а я от ужаса прирастаю к земле…мне не шелохнуться, страх сковывает моё тело. И только когда оказываюсь в захвате цепких рук, а над ухом раздаётся хрипящий голос: — Что? Ссука… Думала, я тебя оставлю в покое…? Не…детка. Я на полпути не останавливаюсь. Ты и так мне всю жизнь сломала! Мне больше терять нечего. Хоть развлекусь напоследок…- с причмоком выплёвывает последнюю фразу. Адреналин подскакивает в крови, и я начинаю брыкаться, кусаться, царапаться. В кино подобные действия жертвы, казались мне какими-то смешными и нелепыми, а на деле это единственное, что удаётся воплотить в жизнь. И я цепляюсь за любую возможность, даже никчёмную. Тут же кулак прилетает мне в бок, и резкая боль простреливает моё тело. — Ах…- и рука в перчатке запечатывает мне рот, не давая возможности сделать и вдох. — Тшш…Веселье только начинается. - И меня, как собачонку, потащили куда-то в сторону… Нет…нет…нееет…вопит мой разум…так не может всё закончиться… Лучше бы я реально сошла с ума, чем это…У меня не хватает сил, чтобы вырваться, ощущаю себя безвольной тряпичной куклой. — Боже! Кто-нибудь…помогите…! — пытаюсь выдавить из себя, но даже я почти не слышу себя…- слёзы стекают по щекам, но мне не стыдно. В своей жизни я так редко плакала, считая это трусостью и слабостью…а сейчас… Сейчас всё иначе. «Боже! Помоги…!» - впервые в жизни обращаюсь к НЕБУ. Хотя всю жизнь считала себя истинным атеистом. Но именно сейчас эти слова сами рвутся наружу… С каждой секундой моя вера во спасение медленно сходит на нет…ровно, как и силы…лишь отчаяние бьётся в груди раненой птицей. Мгновение, и мои лёгкие получают долгожданный кислород, а я, как мешок с картошкой, валюсь на землю, не веря в то, что мою грудную клетку больше ничего не сдавливает, а кожей больше не ощущаю мерзкое дыхание. Не в силах даже подняться с промёрзшей земли, лишь перемещаю взгляд в сторону своего врага…мозг работает с какими-то перебоями…всё происходит словно в замедленной съёмке. Чуть в далеке развернулась нешуточная борьба. Силы противников наравне, а значит нужна помощь. Рукой нащупываю какую-то деревяшку и из последних сил встаю и направляюсь в сторону сцепившихся и только подойдя ближе, увидела лицо своего спасителя… «Арсений»…какое чудо… «Арсений»…мысленно твержу лишь одно слово «Спасибо. Спасибо…» Одним рывком поднимаю свою палку и с хрустом приземляю на голову Хмельницкому. Тот обмякает и укладывается на землю, а Арсений придавливает его сверху своим весом. — Ты как? — тяжело дыша проговаривает спаситель. — Бывало и лучше… Понимающе кивает. — Скорую? — Не… — Я вызываю…надо запротоколировать ссадины и синяки — лезет в карман своей куртки и достаёт телефон. «Надо…так надо…» Сейчас я готова согласиться со всем, чем только можно. Через минут пять слышу: — Полицию я тоже вызвал… — Спасибо…- произношу тихо. Мне до сих пор зябко и ёжусь от любого дуновения ветра и вздрагиваю от любого хруста. Арсений снимает с себя куртку и протягивает её мне: