Настроение у Ларса явно перешагнуло отметку ХОРОШО. Вальяжный, уверенный в себе и где тот парень, что минутами ранее швырял снежки в ни в чём не повинное дерево. Лифт так и не починили. И нам пришлось подниматься на девятый этаж пешком. Я хоть и привыкшая к таким выпадам лифта, быстро запыхалась. А Ларсу кажется всё ни по чём. Словно на прогулку вышел. Ещё и успевает подняться на пару ступенек, а потом вновь спуститься ко мне. — А всё здоровое питание! — ехидно замечает он. — Да что ты говоришь?! — тяжело выдыхаю я. — Или ты уже старушка? — вдруг выдаёт Ларс. И меня накрывает волной возмущения, я и сама не знаю откуда берутся силы. Я начинаю перескакивать через несколько ступенек и бежать за ним: — Что ты сказал??? Какая я тебе старушка? Я тебе сейчас покажу старушку!!!!- догоняю его или он позволяет себя догнать. Пару раз ударяю в шутку. И в какой-то момент он перехватывает мою руку, держит крепко, властно. И пристально смотрит мне в глаза. Его глаза…цвета «Виски» заставляют замереть. Он знает, что сейчас я под его властью. Разворачивает руку и его губы горячие и нежные касаются моего запястья. Я шумно вдыхаю…не в силах контролировать свои чувства. — Самая красивая! — продолжает змей искуситель. Быстро подхватывает меня на руки и несёт последние два пролёта. Так легко он преодолевает путь, что кажется, и нет меня у него на руках. Дыхание перехватило, мысли сковало. И почему я так теряюсь? — Дыши! — вдруг раздаётся над ухом. И я шумно вбираю воздух. Сердце бешено колошматит, словно пытается выскочить из груди и умчаться подальше от меня. Арсений плотно ставит на ноги у входа в квартиру. А сам игриво приваливается к стенке в ожидании. Как назло, пальцы совсем меня не слушаются, ключи то и дело падают на пол. В какой-то момент Арсений не выдерживает перехватывает ключи и спокойно открывает дверь. Попав внутрь, меня накрывает теплом и уютом, и волнение делает шаг назад. К нам выбегает недовольный Мурзик, что-то на своём лапочет. — Привет Мур-Мур — не удержавшись глажу его по голове — что такое? И меня осеняет…в утренней суматохе я забыла оставить ему покушать. Быстро скидываю верхнюю одежду и бегу на кухню дабы исправиться. — Арсений проходи. Не стесняйся. — выкрикиваю на автомате - Хотя кому я это говорю…- уже почти шёпотом. — Заявка принята! — улыбается во все тридцать два зуба и занимает уже полюбившийся стул. От его внимательного взгляда мне не скрыться, и я чувствую, как щёки начинают пылать. Я в спешке расставляю салаты, достаю запечённую куриную грудку, нарезку и завариваю чай. — Извини, чай только виноградный. А кофе я не люблю…Могу разве что какао сделать — виновато развожу руками. Ларс улыбается. — Лучше чай. Расставляю тарелки и наконец занимаю своё место за столом, и выдыхаю. Основные задачи как хозяйки дома выполнены, можно расслабиться. Мурзик запрыгнул на колени к гостю и улёгся, что-то мурлыча себе под нос. — Вот предатель! — возмущённо выдыхаю. — Я кажется ему понравился — и улыбка у Ларса становится шире, хотя, казалось бы, куда ещё шире. — Странно… обычно чужих людей на дух не переносит. А тут такая щедрость. — А он чувствует, что я свой. Признал меня. — разводит руками Ларс. — И когда ты успел стать своим? — Ну…если не успел. Значит стану. — уверено заявляет. — Какие мы самоуверенные. Аж тошно! — и выдаю рвотную гримасу. — Стану-стану. Я неопределённо пожимаю плечами мол, не знаю, что ты себе вообразил. Но каждое слово Ларса отдаёт лёгким трепетом… Но ощущение, что это всего лишь игра, не отпускает. И это заставляет трезво оценивать ситуацию. На сколько это возможно, конечно. Мы неспешно едим. Оказалось, что мы оба очень проголодались. — Ань! — неожиданно по имени обращается Ларс. — Всё очень вкусно! Я домашнюю еду, уже лет сто не ел. Спасибо! — Да не за что… - как-то растерялась я. — А что твои девушки тебе не готовят? Ларс неоднозначно хмыкает. — Нет, не готовят. — А мама? — А мама…мама…Её уже пять лет как не стало. — Ой! Прости…я не знала. — Всё нормально! Но грусть уже пропитала его голос. — А как так вышло? Если хочешь конечно… Молчание изрядно затянулось. Я уже решила, что ответа мне не суждено узнать. Как услышала тихий голос: — Да всё так глупо вышло. — нервно протёр рукой лоб. Откинулся на спинку стула и продолжил: — До безобразия глупо — и его лицо исказило болью. Он пытается взять себя в руки, но у него плохо получается…Он словно находится в том временном отрезке. Но всё же находит в себе силы продолжить: – Была зима. Она шла с магазина, как это бывает поскользнулась, упала и ударилась головой. Кто не падал и не ударялся? наверно таких и нет! Но нам не повезло… Она встала-отряхнулась и пошла домой. Образовалась гематома. Мы и не знали, что у неё стала кружится голова, да думаю она и сама не осознавала, что происходит. Мама всегда жила для нас с отцом. К себе никогда и не прислушивалась даже. Если и болит что-то только отмахивалась… Буквально через неделю после того случая оторвался тромб…и всё…начался ад. Я невольно поёжилась. Осознание происходящего стало пробивать насквозь. А понимание того, почему так яростно Ларс тащил к врачу накрыло волной. И мне стало стыдно за утренние попытки пошутить над паранойей. — Я тебя понимаю — говорю тихо-тихо и кладу ладонь на его руку. — Боль. Безысходность. Беспомощность обрушиваются в минуты потери… И он сжимает мою руку в благодарности. — Ты кого-то теряла? — задаёт встречный вопрос. — Всех — говорю так же тихо…Откровенность за откровенность. А глаза Ларса распахиваются в шоке. И он сильнее сжимает мою руку. — Мама с папой ехали по трассе у них был важный проект в другом городе, они возвращались домой…торопились ко мне.. — слёзы невольно проступают — По встречке ехала машина…её понесло и две машины встретились. В той аварии никто не выжил. Мне было двенадцать. Я осталась с бабушкой и дедушкой. Потом ушёл дедушка. Пять лет назад не стало бабушки. Болячки дали о себе знать. Да и кошмар тех дней полагаю отразился на их здоровье. Держались только ради меня. Да и мне пришлось долго работать с психологом. Так что у меня остались только друзья! — Бабушка с дедушкой — это родители мамы? — Да… — А родители папы? — Я их никогда не знала. Бабушка говорила, что им не нравилась мама и знать нас не желали. Отцу в жёны тогда выбрали невесту…а тут мама появилась… Мы с родителями жили хорошо. Это самое светлое воспоминание. Дом с любящими людьми. С бабушкой тоже было хорошо…но тогда большей части меня будто не стало. И я собирала себя по кускам. — Понимаю… Мы смотрим друг другу в глаза и слова не нужны. Мы знаем, ЧТО чувствует каждый из нас. Мы отворачиваемся и набираемся сил, усмиряем образовавшуюся бурю. Пьём горячий чай. Согреваемся. Способен ли чай согреть души…наверно да. Он охватывает тело жаром. Тепло растекается и словно говорит: «всё будет хорошо». В желании видимо перевести разговор в другое русло Ларс спрашивает: — Ты разбираешься в картинах и художниках? — Что ты? Нет, конечно…- отмахиваюсь руками. — А утром так не показалось — лёгкая улыбка коснулась губ. — Моя подружка, Мариша, она часами может говорить о художниках и их стиле письма… — Письма? — Конечно…картины же ПИШУТ. — Это я так…- улыбается Ларс.