Внезапно кто-то вырвал листок из-под моей руки. – «Как войти в контакт с привидениями»? – издевательски произнёс голос Марка Эверетта. Это он схватил мой список. – Кладбище, спиритическая доска, клиническая смерть? – Он засмеялся. – Только посмотрите! Сначала эти дикие рисунки, теперь она говорит о привидениях! – Марк помахал листком в воздухе. Я поискала глазами миссис Фаррити, но её не было. В классе остались только ученики. Некоторые встали или наклонились вперёд, чтобы рассмотреть написанное, другие хихикали и перешёптывались. Я не знала, что делать, и просто сидела, уставившись в парту и чувствуя, как одежда становится мне тесна. Сидевшая с другой стороны от меня Джоан Доусон вскочила с места и попыталась выхватить у Марка листок: – Отдай! Марк отпрыгнул и заулюлюкал так громко и отвратительно, что я не выдержала – сорвалась со стула и, завизжав что было сил, бросилась прямо на него. Все отпрыгнули назад. Марк споткнулся и шлёпнулся задом на пол. Все кинулись в стороны от меня, опрокидывая столы и стулья, несколько девочек пронзительно заверещали. Дверь распахнулась, и миссис Фаррити гаркнула: – Что здесь происходит? Стоило мне выйти всего на минуту, и вы как с цепи сорвались! Класс накрыла тишина. Учительница процокала к Марку и забрала у него из рук листок. Я села на своё место и снова уставилась в парту. Волосы упали мне на глаза, закрыв половину лица. – Оливия, – тихо начала миссис Фаррити, – что это такое? – Не ругайте её, миссис Фаррити, – вмешалась Джоан. Голос её звучал так, словно она сейчас вспыхнет. – Оливия не сделала ничего плохого. Это Марк отобрал у неё листок бумаги, просто подошёл и вырвал из рук! – Успокойся, Джоан. – Миссис Фаррити присела около моей парты. – Оливия! Посмотри на меня, пожалуйста. Я подняла глаза. Миссис Фаррити сильно хмурилась: – Оливия, это очень серьёзно. – Ясно. – Я пожалела, что не надела сегодня джемпер с длинными рукавами, – намотанный на руку платок съехал вниз, почти полностью открыв злополучное пятно. Миссис Фаррити взглянула на повязку и нахмурилась ещё сильнее: – У тебя дома всё хорошо, Оливия? – Да. – Почему ты толкнула Марка? Почему так кричала? Я ничего не ответила. Если я открою рот, то могу нарваться на ещё большие неприятности. Миссис Фарити вздохнула. – Пойдём в кабинет директора Купера. – Она крепко взяла меня за руку. – Марк, с тобой я поговорю позже. И не думайте, что вам удастся выкинуть что-то подобное снова. Я пришлю мистера Хоторна из соседнего кабинета наблюдать за вами. Все меня слышали? – Да, мэм. – Миссис Фаррити! – Джоан даже топнула ножкой. – Это совершеннейшая несправедливость! Оливия только защищалась. У неё есть такое право. – Хорошо, Джоан, пойдём с нами. – Ладно. – Джоан сухо обняла меня за плечи. – Я пойду и буду её защитником. Я свидетель и знаю правду. В приёмной директора миссис Фаррити шепнула что-то мисс Реншоу – блондинке с пушистыми волосами. Когда учительница отвернулась, секретарша потихоньку сунула нам с Джоан по кусочку шоколадки. Миссис Фаррити заполнила какие-то бумаги и ушла, а мисс Реншоу отвела нас в кабинет директора Купера. Мы сели напротив него на жёсткие чёрные пластиковые стулья, и директор задержал на нас с Джоан взгляд. Не знаю, как Джоан, но я уставилась в потолок, чтобы не смотреть на него. Мне нечего было сказать директору Куперу. Я ничего плохого не сделала. – Итак, – начал он, – расскажите, что случилось. – Господин директор, меня зовут Джоан Доусон, – торопливо заговорила моя одноклассница, – и я была свидетелем происшедшего. Я пришла дать показания от лица обвиняемой. – Мисс Доусон, – директор Купер потёр лоб, и у меня возникло подозрение, что он не в первый раз слышит такие слова от Джоан. – Позвольте сначала высказаться мисс Стеллателле. Джоан прочистила горло. – Я, Джоан Элизабет Доусон, торжественно клянусь… – Довольно, мисс Доусон. – Директор вызвал мисс Реншоу и попросил отвести Джоан в другую комнату. – Не позволяй ему давить на тебя, Оливия, – прошептала Джоан, развернувшись у двери. – Ты невиновна! Когда она ушла, директор, устало прищурившись, посмотрел на меня. В последнее время все были усталыми. Ричард Эшли, мистер Рю, даже я. Я хотела к маме, хотела вернуться домой – туда, где мы жили раньше, где мама смотрела, как я рисую, словно это было самое удивительное занятие на свете. Я скучала по счастливым временам, когда Маэстро ещё ужинал с нами и сажал меня к себе на колени, пока изучал партитуру, – до того, как всё пошло кувырком. «Это в какой тональности, Оливия?» – спрашивал он. Четыре диеза. Проще простого. «Ми-мажор!» – отвечала я. Директор Купер откашлялся. – Как дела дома, мисс Стеллателла? Я уставилась в стол. – Хорошо. – Уверены? Я открыла рот, потом закрыла и открыла снова. А что говорить? Откуда мне было знать, что ему известно? Не могла же я признаться, что живу в Эмерсон-холле за сценой, где плохой водопровод, что нонни совсем ослабела, а Ричард Эшли устал! Не могла рассказать директору о привидениях или показать ему свой ожог. Что он скажет? Что подумает? Более того, что он сделает? Наверняка существует закон, запрещающий детям жить в концертном зале. И я промолчала. – Я знаю про филармонию, – добрым тоном произнёс директор Купер. – И про неудачи оркестра. Тебе сейчас, наверное, трудно. – Всё хорошо, – повторила я. – Мы справимся. После долгого молчания директор Купер сказал что-то про психолога и про письмо домой, но я уже не слушала. До конца уроков мне позволили остаться в медкабинете, как объяснил директор, чтобы за мной понаблюдать. Когда медсестра размотала платок на моей руке, заинтересовавшись, что под ним, то не нашла ничего: пятно исчезло. Она задавала мне вопросы о том, как я питаюсь, и ещё о чём-то, но я была слишком потрясена и не могла думать. После того как меня оставили в покое, я снова размотала платок. Ничего. Ожога как не бывало. Я пыталась найти какое-то объяснение, но ничего не придумала, кроме одного: всё это было не по-настоящему. Нам действительно привиделись призраки, мне и Генри, – кажется, это называется массовый психоз. Никаких пятен никогда не существовало. Но когда после школы я пришла в «Счастливый уголок», то проверила снова, на всякий случай. Пятно вернулось, его чернота медленно впитывалась мне в руку. Возможно, оно появляется только вблизи концертного зала, а когда я ухожу подальше, почему-то исчезает. Как бы то ни было, я обрадовалась. Я не могла смириться с мыслью, что всё увиденное мной – просто галлюцинация. Мне не терпелось найти этих призраков, а пятно было как-то с ними связано. В ту ночь мне снился потусторонний мир. Он был чёрный и мерцающий, как пятно у меня на руке. Я попала в него через арку из комет, и Игорь шёл рядом со мной. Глава 10 Октябрь Только в середине октября события наконец стали стремительно развиваться. В среду, тринадцатого числа, я проснулась, стуча зубами от холода, словно спала в морозилке. Изо рта у меня вырывались облачка пара, у Игоря и нонни тоже. Прыгая на студёном бетонном полу, я быстро оделась. – Проклятые сквозняки, – пробормотала я. – Как будто мы живём в какой-нибудь Арктике. Нонни, закутавшись в одеяла, счастливым взглядом наблюдала за мной со своей кровати. – Ты последнее время много ворчишь, Омбралина. Scontroso[11]. – Да, нонни, так всегда бывает, когда девочку переселяют из уютного дома в морозильник. Нонни цокнула языком. – Сейчас здесь не так уж и плохо. В комнате действительно потеплело, и пара от дыхания уже не было видно. Я взглянула на Игоря. – Странно, да?