– Во-первых, почему вы здесь? – начала я. – Мы здесь потому, что не можем отсюда уйти. – Застряли, – пояснила Тилли. – Привязаны к этому месту, – одновременно с ней сказал Джакс. – К какому именно? – уточнил Генри. – К Эмерсон-холлу. – Фредерик оглядел зал, задержав взгляд на органе и сводчатом потолке с осыпающейся росписью. – Это наше убежище. Когда-то оно было красивым, я так думаю. Кажется, я помню его в лучшие времена. – Здесь и сейчас красиво, – вступился Генри за концертный зал. Я толкнула его локтем в бок. – А почему именно здесь? – Мы оставили тут нечто, прежде для нас очень важное, – сказал Фредерик. – Где-то поблизости. Это наши якоря. А без них мы не можем двинуться дальше. Без них наши души несовершенны. Якоря олицетворяют то, что мы не завершили, и держат нас здесь, в мире живых. – Прежде? – спросила я. Фредерик опустил голову. Тилли и Джакс отвернулись и, сами того не зная, посмотрели друг на друга. Мистер Уортингтон глядел перед собой. – Прежде… прежде, чем мы… – Фредерик вздохнул. – Извини, это слово трудно произнести. – Перестань, Фредерик, – сказала Тилли. – Прежде, чем мы умерли. – Фредерику тяжело. – Джакс похлопал товарища по плечу тонкими струйками дыма. – Он новенький. Он провёл здесь меньше времени, чем мы. – Фредерик новенький, – объяснила и Тилли одновременно с Джаксом. – Ему труднее, чем нам. Мы здесь уже давненько, но не так долго, как мистер Уортингтон. Значит, молчун был самым старшим из всей компании. Странно, но это, казалось, имело смысл. Я старалась не смотреть в его тёмные немигающие глаза. – А что вы оставили здесь? – поинтересовалась я. – Что это за якоря? – Мы не знаем, – ответил Фредерик. – Как это не знаете? – Не помним. – Когда умираешь, – сказала Тилли, – то забываешь многое. – Смерть заставляет тебя забыть о жизни, – добавил Джакс. – Так, значит, – медленно проговорила я, – эти якоря удерживают вас здесь, в концертном зале? Они кивнули. – Но вы не помните, что они собой представляют, и, соответственно, не знаете, где их искать? Привидения снова кивнули. – А что будет, если вы никогда их не найдёте? – спросил Генри. – Тогда мы останемся здесь навсегда, – ответил Фредерик. – Мы никогда не двинемся дальше, – в один голос произнесли Тилли и Джакс. – Дальше? – переспросил Генри. – А куда вы должны отправиться дальше? В загробный мир, подумала я, вспомнив перепуганные лица супругов Барски. – В загробный мир, – подтвердил мою догадку Фредерик. – Туда, куда уходят мёртвые, – пояснила Тилли. – Но мы ещё не совсем умерли. – Только мёртвые могут переступить порог иного мира, – сказал Джакс. – Те, у кого душа цела. Но мы только на полпути туда. Наши души ущербны, без якорей они несовершенны. Мы не полностью мертвы. Вот и застряли между мирами. – Мы застряли между мирами, – прошептала Тилли. Я попыталась представить, как навсегда останусь в концертном зале без возможности вырваться отсюда. Или, того хуже, если у Маэстро совсем закончатся деньги и нас отсюда прогонят. Придётся жить на улице и спать вместе с нонни под мостом Ист-Ривер, укрывшись газетами. Перспектива была неприятной, но, насколько я понимала, вовсе не фантастической. Я собрала всю храбрость в кулак. Неизвестно, что случится со мной, а также с нонни, Маэстро и оркестром, но, возможно, я сумею помочь этим призракам. – У меня тоже есть вопрос, – подал голос Генри. – Вы сказали, что провели здесь много лет. Почему же мы видим вас только сейчас? – Люди видят нас, только когда мы позволяем им это, – объяснил Фредерик. – Если хотите, это своего рода природный защитный механизм. – А почему вы показались нам? В прошлый раз в фойе, вместе с теми тенями, и вот теперь сегодня. Привидения переглянулись, и Фредерик смущённо усмехнулся: – Ах да, фойе. То было… как это назвать? Предварительное испытание. Мы явились вам, чтобы узнать, как вы отреагируете. Поздравляю! Вы прошли испытание, и сегодня мы откликнулись на ваш зов! – А ожоги на коже? – Я подняла руку. – Увы, это печальный побочный эффект от общения с привидениями, – с сожалением произнёс Фредерик. – Со временем они побледнеют. – Хорошо, давайте поговорим. Чего вы от нас хотите? Призраки внезапно как будто застеснялись, щёки у них потемнели. Неужели этот вопрос вогнал их в краску? – Мы подумали, может, вы поможете нам? – тихо проговорил Джакс. – Мы подумали, пора попросить вас о помощи, – сказала Тилли. – Найти наши якоря, – произнесли они вместе. Я нахмурилась: – И как именно мы это сделаем? – Сначала мы должны вспомнить свои якоря, – медленно начал Фредерик. – Потом вспомнить, где они. А уж затем отыскать их и соединиться с ними. Только после этого мы сможем войти в загробный мир. Боюсь, у нас только один способ двинуться дальше. – Но вы же сказали, что ничего из этого не помните, – удивился Генри. – Чтобы вспомнить, нам нужно стать чуть более живыми и прожить свои последние воспоминания. – Фредерик помолчал и посмотрел прямо на меня, и в этот миг я уже поняла, что он скажет дальше. – Каждый из нас должен снова пережить свою смерть… через вас. Глава 13 Целую вечность никто не произносил ни слова. Наконец Генри не выдержал: – Что? – Он попятился, пока не упёрся спиной в деревянную стенку хоров. – Вы имеете в виду одержимость? Ни за что. Никогда. Одержимость. Я вспомнила фильмы ужасов с говорящими куклами. – Это отвратительное слово, – продолжал Фредерик. – Оно подразумевает, что мы овладеем вашим телом, а тут речь идёт совсем о другом. Давайте назовём это… совместным пользованием. Вы сможете увидеть наши воспоминания, а мы с помощью вашего мозга – освежить их. – Да это просто смешно, – сказал Генри. – Почему бы вам просто… ну, я не знаю… не подумать получше и не вспомнить всё самостоятельно? Зачем вам мы? – Генри, Генри… Мы, привидения, можем только парить! Мы даже с трудом собираем себя в единое целое, не говоря уже о том, чтобы составить связные воспоминания. Восстановление памяти – это сложная работа, и, боюсь, призраки просто не созданы для этого. Мы слишком близко подошли к небытию, к тому, чтобы превратиться в ничто. Мы не принадлежим вашему миру, но не можем попасть и в другой. А если мы израсходуем все силы на то, чтобы отыскать свои воспоминания и сложить их воедино, то просто… улетучимся. Генри с вытаращенными глазами покачал головой: – Я ушам своим не верю. – И я не могу винить тебя за это. Я понимаю, что это трудно осмыслить, но… А почему ты молчишь, Оливия? – Фредерик повернулся ко мне. – Ты ещё не передумала помогать нам?