– Дорогая Дашенька! – зачастила пожилая дама, когда горничная ввела меня в комнату. – Сможете ли вы когда-нибудь простить меня? – Уважаемая Зинаида Львовна, я должна вас поблагодарить, – ответила я, – оставила трубку на стуле! Вот же рассеянная с улицы Бассейной. – А я-то, старая дура! Схватила чужую вещь, решила, что она моя, – корила себя Комарова. – Я давно получила медаль «Растеряха десятилетия», – улыбнулась я, – не счесть моих зонтиков, оставленных в разных гардеробах, аэропортах, туалетах. – Зачем в сортире зонт? – изумился Павел, пивший кофе. – Я обычно держу его в руке, – вздохнула я, – вешаю сумку на крючок, остальное кладу на бачок унитаза. А потом ухожу! Хорошо еще, если ридикюль не оставлю. – Ох, случалось со мной и такое, – призналась Зинаида. – Повезло, что айфон попал к вам, а Павел догадался связаться с Юрием. Спасибо вашему внуку. – Хватит словесных благодарностей, помогите мне материально, – буркнул парень. – Паша! – возмутилась бабушка. – Что ты несешь? – Шутка юмора, Зинуля, – успокоил ее внук. – Давайте выпьем чаю, – предложила хозяйка, – ох, у меня даже голова закружилась. Павел встал и пошел к двери. – Сейчас заварю чай. – Внук очень заботливый, – сказала Зинаида Львовна, – понял, что мне нехорошо, и сам на кухню отправился. Хотя, замечу, он, как большинство мужчин, терпеть не может хлопотать по хозяйству. – У вас проблема с давлением? – сочувствующе спросила я. – Слава богу, нет, – ответила Зинаида, – я на редкость здоровый человек. Врачи, когда видят в паспорте мою дату рождения, всегда удивляются. Мне не тридцать лет, а давление как у космонавта. Просто я нервничаю немного. И погода меняется. Мы поговорили с хозяйкой о капризах природы. Потом в комнату вошел с громадным подносом Павел. И стал методично размещать на столе блюдо с пирогом, вазу с конфетами, варенье, сахар, мед, двухэтажную подставку с пирожными. И две уже наполненные чашки. – Попробуйте чай, – попросила хозяйка, – уверена, вы никогда такой не пили. Удивительное дело, мне в последнее время кофе просто опротивел, он приобрел странный вкус! Пью его теперь только утром. А еще неделю назад постоянно угощалась капучино. Я послушно сделала глоток и сказала: – Марко Поло. Черный. Фирма Марьяж Фрер. Париж. – О-о-о! – изумилась Зинаида. – Вы первая, кто стопроцентно попал в точку. – До того как купить дом в предместье Парижа, мы жили неподалеку от собора Сен-Сюльпис, одного из самых старых в столице Франции, – пояснила я, – фирменный магазин Марьяж Фрер находится в нескольких минутах ходьбы оттуда, там есть кафе, мое любимое. – Идти надо мимо аптеки, – неожиданно подхватила Зинаида, – и салона, где работает очень приятный мужчина лет пятидесяти… – Марк, – перебила ее я. – Вы живете где-то рядом? Вот это совпадение. – Улица Мазарини, – улыбнулась Зинаида. – О-о-о! – обрадовалась я. – Там прекрасный итальянский ресторан. – Ну я пошел, – сказал Павел, – у вас и без меня найдется тема для разговора. – Позови мать, хочу познакомить ее с Дашенькой, – велела бабушка. – Где она? Чем занимается? – Или дома, или в мастерской, – пожал плечами внук, – или уехала, как обычно, ерундень покупать, деньги тратить. Ща ее карточка гавкнется, но отец на меня орать будет! На жену он пасть не открывает, а куда дерьмо деть, которое внутри кипит? На меня вылить. – Павел! – возмутилась Зинаида Львовна. – Как ты себя ведешь! – Просто говорю правду, – заявил внук, – одну правду и только правду. Провожу исследования для курсовой. Мать фигней занимается. Бабушка пришла в негодование: – Нет, вы только его послушайте! – Правда мало кому нравится, – прищурился Паша и повернулся ко мне: – Муттер никогда ничего не делала. Всем говорила: «Я сына воспитываю». Мозг мне через уши до окончания школы высасывала. Хорошо хоть, я ее редко видел. Зинаида хлопнула ладонью по столу. – Павел! – Что? – прикинулся непонимающим внук. – Хочешь сказать, что я вру? – Тебе достались прекрасные заботливые родители… – завела Зинаида Львовна. Внучок скрестил руки на груди. – Бабкинс! Сообщаю правду! Только правду! Мамахен никогда со мной не сидела. Она шаталась по разным местам, а ты ее называла – шалава! У Зинаиды Львовны в прямом смысле слова отпала челюсть, а Паша продолжал: – Чтобы папахен ее на работу не выпер, мамахен вечно соловьем заливалась: «Мальчик сложный, проблемный, я постоянно им занимаюсь, нельзя его ни на секунду оставить!». Ага! Щаз! Зайдет в детскую, надает мне оплеух, заорет: «Учись хорошо», – и в гости! Или в театр! Или в загранку, Ле Бон Марше в Париже потрошить. Я часто забывал, как муттер выглядит! Няньки со мной возились. – Как тебе не стыдно! – возмутилась бабушка. – Да ни на секунду, – хмыкнул внучок, – это тебе должно быть стыдно. Я говорю правду, а ты лжешь. И чего? Бабкинс! Где я соврал? Теперь, когда я студент и говорить, что меня воспитывать надо, уже нельзя, мамахен стала сапожником. Я подумала, что ослышалась. – Сапожником? – Ой, – махнула рукой Зинаида, – не слушайте Павлика. Настя – дизайнер обуви, делает очень красивые туфельки. Вот, посмотрите. Хозяйка дома легко подняла ногу почти на уровень своего носа. Я увидела замшевую тапочку высотой до щиколотки, ее носок украшали разноцветные бусины, которые складывались в инициалы «М» и «З». – Наша фамилия Комаровы, – начала объяснять пожилая дама. – Как вы думаете, почему около «З», первой буквы моего имени, стоит «М»? – Не знаю, – призналась я. – «М» – это «мама», – улыбнулась хозяйка, – мама Зина. Правда, домашние тапочки восхитительны? Самая необходимая вещь для холодного времени года! Меня творение рук незнакомой Анастасии не восхитило. Тапки как тапки. Таких везде полно, стоят недорого. А вот высоко задранная нога хозяйки меня впечатлила, поэтому я не удержалась от возгласа: – У вас такая растяжка! Наверное, вы занимались балетом? Потом спохватилась и добавила: – У Анастасии золотые руки! Очень оригинальную обувь сделала. Прямо восторг. Павел закатил глаза. – Правильно мой научный руководитель сказал, что все постоянно врут, каждый день по много раз. Прожить даже один день без брехни никто не может. А я взялся доказать, что это осуществимо. Месяц без лжи проведу! Дарья, мамахенские тапки вам не понравились! И ясно почему. Маманька их берет в магазе, потом всякую ерунду на них наклеивает. А бабкинс набрехала, что она в восторге от «М» и «З», мама Зина! Аха-ха! Муттер и бабкинс друг друга ваще не переваривают. Мамахен имела в виду не «мама Зина», а «мозгоед Зина». – Паша! – попыталась остановить оголтело честного внука бабушка. – Прекрати! – Нет, – с детским упрямством возразил студент, – слушайте правду! Че матерь с обувью проделывает? Купит туфли задешево. Дерьмо для всех! Не бренд! И давай их облагораживать! Стразами украсит, бантики приляпает. Жуть жуткая! Бее! Тошнилово. Дизайнер-фигайнер! – О господи, – простонала Зинаида. – Ну почему ты видишь повсюду только плохое? – А где хорошее? – ухмыльнулся Павел. – Настину обувь взял на реализацию торговый центр «Удача», – сказала Зинаида Львовна, – за пару недель там продали все, что твоя мама сделала. Сейчас она новую коллекцию готовит! Летнюю! Павел схватился за живот. – Ой! Погибаю от ржачки! Бабкинс! Наивняк! Кто владелец адского места «Удача»? Дебильной конюшни с дерьмовым товаром по нереальной цене? – Откуда мне знать? – поморщилась дама. – Так папашкин лучший друган Никита Сорокин, – объяснил внук. – Твой сынишка вечно мне орет: «Сам всего добивайся, помогать мажору не желаю». А жене дорожку расчистил! Слышал я, как он с Никитой говорил в кабинете. Папаня ему: «Настена взялась ботинки мастерить. Она теперь модельер!» Никита в ответ: «Ну и супер! Лишь бы чем-нибудь занималась». Отец дальше: «Возьми ее творение на реализацию. Сам все куплю. Пусть вдохновится и дальше работает. Устрою потом показ ее коллекции». Сорокин заржал: «Не вопрос. Но как предложить, чтоб она не допетрила, что это ты устроил? О! Придумал. У нее инстаграм есть? Ща гляну. Точно! Вот она! Супер! Выставила несколько туфель. Е! Да их даже пьяный слон не купит!» Паша довольно заржал. – Про пьяного слона – сильно сказано. Сорокин какой-то бабени звякнул. Велел в инстаграме маманьки восторг выразить, предложить модельерше фиговой ее говнодавами торговать. Бабкинс, я все понятно объяснил?