Часть 2 из 43 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я хотел бы сказать, что ее смех успокаивает меня, но я знаю, что она старается ради меня. Что я говорю? Это я должен успокаивать ее сейчас. Я уже провалился в роли мужа и отца. Я веду себя так с того момента, когда она, сдав анализы крови, узнала о беременности. Мы столько всего сделали, чтобы Бог подарил нам ребенка, и теперь я не могу позволить себе подвести моих девочек. Я не должен подвести их ни в коем случае.
Элли пытается переодеться, а я просто стою здесь, уставившись на нее. Я заставляю себя выйти из оцепенения и беру ее за руку, помогая ей выступить из штанов. Хватаю длинную рубашку с кровати и надеваю ее Элли через голову.
— Ты выглядишь такой красивой прямо сейчас, — говорю я ей, и это действительно так. Она сияет. Она счастлива, несмотря на боль. Она была рождена для этой роли, и прямо сейчас я вижу это. Я счастливейший мужчина на земле.
— Садись, — шепчет Элли. — Я собираюсь воспользоваться ванной. Не волнуйся. Просто расслабься.
Она уходит с улыбкой. Она улыбается. Я тоже должен улыбаться. Так почему я чувствую, будто эта комната вращается вокруг меня? Мне не следует практиковать дыхательные упражнения без нее, но я должен сделать это, или хотя бы попытаться. Она рожает, а проблемы с дыханием у меня. Я должен дышать глубже, потому что прямо сейчас не могу нормально сделать глубокий вдох. Элли возвращается через несколько минут и укладывается на кровать, затем натягивает простынь до груди.
— Схватки становятся вся более частыми, — говорит она. — Я не думала, что это произойдет так быстро.
На занятиях, которые мы посещали, нам сказали, что у первородящих будущих мам, как правило, роды длятся дольше. Поэтому, когда мы придем в больницу, то должны быть готовы к тому, что придется сидеть и ждать нашего часа. Они рассказали нам про правило пять-один-один. Интервал между схватками менее пяти минут, а длина самой схватки одна минута, и длится все это более часа. По крайней мере, я думаю, что это правило значит именно это, но сейчас из моей головы исчезли все наставления. Боже, я надеюсь, что мы не будем ждать слишком долго. Должно быть, они будут думать, что я ужасный муж и будущий отец.
— Что происходит в твоей голове? — спрашивает Элли, увидев выражение паники на моем лице.
Я сосредотачиваю все внимание на ее бледном лице.
— Ничего, детка. Я просто взволнован. Беспокоюсь.
Она протягивает ко мне руку.
— Я тоже.
Приходит врач, чтобы проверить Элли, а в итоге причиняет ей еще больше боли, осматривая ее. Часть меня хочет также сделать больно ему за то, что он причиняет ей боль, но опять же, я ничего не говорю, так как знаю, что слишком близко к сердцу воспринимаю все происходящее.
— Ну, открытие уже почти девять сантиметров. Я чувствую головку ребенка, и мы должны немедленно отправить вас в родительный блок.
— Э-э, мне нужно поговорить с моим врачом. Это важно, — говорит Элли, в ее голосе вдруг звучит паника.
— Элл, он скоро придет. Не волнуйся, хорошо? — говорю я, пытаясь успокоить ее. Она смотрит на меня с пустым выражением, так как даже слышать об этом ничего не хочет, или, может быть, у нее снова начались схватки. Я не уверен.
— Хорошо, — говорит она с неуверенность во взгляде.
— Вы можете сделать ей эпидуральную анестезию? Или еще что-нибудь от боли? — спрашиваю я у врача.
— Мистер Коул, у нас нет времени на анестезию, — отвечает он.
Это означает только то, что Элли придется и дальше мучиться от боли. Я сделал это с ней. Я должен был привезти ее сюда раньше. Я причинил ей боль.
— Мне жаль, детка. Мне так жаль, — говорю я ей с сожалением, пока кто-то снимает тормоза у кровати, на которой она лежит.
— Все нормально. Я буду в порядке, но мне нужен мой врач, — она стонет.
Я держу ее за руку, пока мы бежим по коридору в другую комнату, где две медсестры помогают ей переместиться на большую кровать. Они подключают ее к связке проводов и капельнице. Разве так и должно быть? Все выглядит так серьезно.
— Артериальное давление низкое, — говорит одна из медсестер. — Нам нужно повернуть ее на бок.
Глаза Элли сосредоточены на мне, игнорируя всю суету вокруг. Наши пальцы все еще переплетены вместе, и она крепко сжимает мою руку.
— Я не могу почувствовать сердцебиение ребенка, — продолжает говорить медсестра.
Что?
— Что вы имеете в виду? Вы, что, не можете почувствовать сердцебиение у ребенка? Она в порядке? Что происходит? — я выпаливаю все эти вопросы сразу, чувствуя, как кровь отхлынула от моего лица... от всего моего тела.
— Мистер Коул, пожалуйста, не волнуйтесь, — спокойно говорит медсестра. — Элеонора, когда в последний раз вы чувствовали шевеление плода?
— Э-э, ну, пару часов назад, я думаю. Я не чувствовала ничего особо во время схваток.
Все медсестры в комнате обмениваются взглядами, затем одна выбегает за дверь. Боже, помоги нам. Что происходит сейчас? Я падаю на колени и беру руку Элли, поднеся ее к своим губам. Она дарит мне небольшую улыбку и говорит:
— Помнишь, тренер сказал, что такое иногда случается, Хантер. Мне все же нужно, чтобы ты нашел доктора Мура. Это действительно важно. У него есть мой план родов, и он нужен мне.
Я волнуюсь. Я так сильно волнуюсь сейчас, и, хотя ненавижу игнорировать желания Элли, я не оставлю ее одну, чтобы пойти искать этого врача, где бы он, черт возьми, не находился сейчас. Здесь хорошие дежурные врачи, которые могут помочь нашему ребенку появиться на свет, и если доктор Мур не появится здесь вовремя, они справятся прекрасно и без него.
— Хантер, я волнуюсь. Мне страшно, — всхлипывает она. — Что-то не так.
— Наш ребенок в порядке. С ней все будет хорошо, — говорю я, сжимая руку Элли.
Именно так и должно быть. Где этот чертов доктор? И почему никто не говорит нам, что происходит?
Дежурный врач, наконец, вбегает в палату с портативным ультразвуковым аппаратом.
— Мы просто хотим убедиться, что ребенок находится в правильном положении, — объясняет спокойно врач. Это все, что им нужно узнать? Не похоже, что это так. Он всего лишь хочет нас успокоить? Если да, то это не сработает. — Хорошо, у нас есть сердцебиение, но слабее, чем хотелось бы. Мне не нравится делать кесарево сечение еще нерожавшим девушкам, миссис Коул, но, в данной ситуации, это самый безопасный выход, нам нужно поскорее извлечь ребенка.
— Кесарево? — спрашивает Элли сквозь слезы. — Но я не хотела делать его.
Медсестра протягивает ручку Элли, чтобы она подписала несколько бумаг. Это занимает менее десяти секунд. Они уже выкатывают ее из палаты обратно в зал. Кто-то бросает мне медицинский халат и маску, а затем просит надеть их и следовать за медиками вплоть до операционной. Это безопасно? С Элли все будет хорошо? Кажется, она так боится... но я знаю, что это нормальная практика. Так сказал и наш тренер.
Я изо всех сил пытаюсь натянуть халат на свою футболку, пока бегу по коридору в другой зал, там вижу много врачей. Меня трясет и лихорадит, я в оцепенении захожу в операционную. Медсестра ведет меня к табуретке, расположенной у изголовья Элли.
— Просто расслабьтесь, — говорит медсестра, улыбаясь и поглаживая мою руку. — Она сейчас нуждается в вас.
Я ужасно хочу, чтобы все прекратили говорить мне расслабиться. Как, черт возьми, я могу расслабиться? Моя жена на операционном столе, а моя еще нерожденная дочь в беде. Кто расслабился бы в этой ситуации?
Я стараюсь дышать, игнорируя нервозность, но ничего не выходит. Я расчесываю пальцами мягкие волосы Элли, убирая их с лица.
— Ты в порядке? — спрашиваю я. Глупый вопрос. Конечно, она не в порядке, но сейчас я не знаю, что еще сказать.
— Насколько это возможно, — тихо говорит она. Я знаю, что она в ужасе.
— У нас уже нет времени на спинальную анестезию, — кричит врач. Это доктор Элли, слава Богу. Я не знаю, когда он попал сюда, но он здесь. — Мистер Коул, вам нужно покинуть операционную прямо сейчас.
— Что? Почему? — спрашиваю я, чувствуя себя совершенно беспомощным. Медсестра вставляет другую трубку в капельницу Элли. — Что это? — спрашиваю я.
— Мы должны ввести вашей жене общий наркоз для кесарева сечения. У нас нет времени делать ей спинальную анестезию, чтобы не подвергнуть ребенка опасности, так что мне нужно, чтобы вы попрощались и ожидали в соседней комнате. Как только родится ребенок, мы дадим вам знать, что происходит.
Я не могу быть здесь во время рождения моей дочери? Я не могу быть рядом с Элли?
— Мистер Коул, мы должны сделать это прямо сейчас, — ее врач кричит, вытаскивая меня из панического тумана, что окутал меня.
Элли уже в полубессознательном состоянии, когда я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее губам, чувствуя слезы, которые наполняют мои глаза.
— Я люблю тебя, Элл. Когда ты проснешься, мы будем уже семьей.
Мы. Верно?
Она слабо поднимает руку и кладет ее мне на лицо.
— Давай назовем ее Оливия, — шепчет она.
— Ты же говорила, что не хочешь давать ей имя, пока не увидишь ее, — напоминаю ей. Но ее глаза уже закрыты, а меня выпроваживают из операционной. — Я люблю тебя, Элли, — кричу я.
Я не должен плакать. Я должен быть сильным. Я не плачу. Я не плакал с детства. Почему это все кажется таким неправильным? Я не должен оставлять ее прямо сейчас. Это моя работа — находиться рядом с ней.
Теперь я один в маленькой комнате с кулером и телевизором. Присаживаюсь на стул, так как чувствую, что мои колени могут подвести меня. Я могу упасть в обморок, даже не видя ни капли крови. Удерживая голову в руках, я отсчитываю секунды, удивляясь тому, как долго они тянутся.
Сухость в горле мешает дышать, поэтому я наклоняюсь к кулеру, захватывая бумажный диффузор и заполняя его водой. Мы не так все планировали.
Мне кажется, что проходит целый час, прежде чем врач выходит через дверь, но это не доктор Элли.
— Мистер Коул, — говорит он. Я встаю вопреки своей физической слабости. — Ваша дочь само совершенство. Пуповина была обернута вокруг ее шеи два раза, но сейчас она находится в специальном отделении, где получает достаточно кислорода, поэтому скоро все будет замечательно. Медсестра встретит вас в блоке неонатального ухода, чтобы вы могли немного побыть с вашей дочерью, — с гордой улыбкой доктор тянется к моей руке. — Поздравляю, сынок. Она красавица.
— Как Элли? — спрашиваю я, дышать стало немного легче. — Она скоро придет в себя?
— Элеонор сейчас под... — доктор прекращает говорить, так как у него неожиданно пищит пейджер. После долгой паузы он смотрит на меня с широко открытыми глазами. — Мне нужно кое с кем поговорить сейчас.
Он выбегает из комнаты, а я остаюсь стоять, глядя на дверь. Его взгляд, это связано с Элли? Она в порядке? Я толкаю дверь и оказываюсь в пустом коридоре, вращаясь вокруг, ища медсестер... или кого-либо, кто может помочь мне понять, что происходит. Не найдя никого, я иду обратно в зал ожидания.
Медсестра, наконец, входит в комнату ожидания и садится рядом со мной, положив руку мне на спину.
— Хотите ли вы увидеть свою дочь? — спрашивает она с нежной улыбкой.
— Элли в порядке? — спрашиваю я.
— С ней сейчас врачи, — говорит она с оттенком беспокойства.
— Что это значит? Что-то случилось? — я спрашиваю более твердо на этот раз, пытаясь не паниковать.