Я говорю не то, поняла я. Нельзя на нее давить. Я еще раз вспомнила это ощущение – симметрия, четкие линии, кристаллическая решетка, – и твердо посмотрела ей в глаза: – Послушай. В твоей группе мой брат. Я на что угодно ради него готова. Вот буквально на что угодно. И мне сильно не по себе от того, что я не понимаю, в какую долбанутую игру ты с ним играешь. Ты знаешь, если медиатор не в себе, ничем хорошим это группе не грозит. А в моей группе – человек, который чем-то дорог тебе. Нам с тобой надо сотрудничать. Мы на одной стороне. Так что давай ты просто скажешь мне, что происходит, а я постараюсь сделать так, чтобы ничего не случилось. – Ничего и не случится, если мы с Детлефом будем в разных группах! – не выдержала она. – Ты вообще ни хрена не понимаешь! – Ну так объясни. Я же хороший медиатор. – Может быть, но ты же тупая, как робот-уборщик! – А мне и не надо быть умной, надо просто выполнять приказы. – Ага, а потом ты в обход приказа решаешь подключиться к другому медиатору. – Ты же не возражала! – возмутилась я. – Да я могла тебе мозги спалить, если бы чуть хуже себя контролировала! Самоконтроль – вот, что для нас самое важное, если ты еще не поняла, мы не можем позволить себе никаких ярких эмоций, никаких сильных привязанностей внутри группы, если твои эмоции попадают в резонанс с чужими – все, цепная реакция, тебя замкнет, понимаешь ты это? – В каком смысле – замкнет? – В таком, что ты не сможешь вовремя переключиться с одного бойца на другого. Просто не сможешь выйти. Или не сможешь выполнить какие-то действия, потому что не будешь чувствовать себя вправе указывать близкому человеку, что ему делать. Или вообще… случайно передашь свои эмоции всей группе, а они отреагируют, а ты отреагируешь на их реакцию… – Почему нас этому не учат? – растерянно спросила я, вспомнив, как однажды случайно показала Коди мертвых Измененных. Черт возьми, Эрика права, и я могла бы сама догадаться. Детлеф же мне рассказывал – она не смогла вовремя переключиться на Коди, и кто-то пострадал, а вскоре они расстались. – Доктор Эйсуле должна была тебе сказать. Я ничего тебе объяснять не обязана. Доктор Эйсуле должна была сказать – но не сказала. Может, просто не успела. А доктор Ланге – знает он об этом или нет? – Но ведь ты не спалила мне мозги. – Да, а стоило бы. – Ну… спасибо, наверное. Но почему ты просто не объяснишь это Детлефу? Зачем было спать с Коди? – Да не спала я с Коди, – раздраженно отмахнулась Эрика. – Просто поцеловала его один раз, так, чтобы Детлеф заметил. Думала, этого он точно не простит. Это многое объясняло. Например, почему Коди ничего не рассказывал об их отношениях – потому что отношений и не было. Если бы Эрика так сильно меня не раздражала, может, я спросила бы у Коди обо всем напрямую давным-давно. А не делала вид, что подружки моего брата не существует. – Почему ты не сказала ему правду? – Потому что… Он бы предложил мне стать модификантом. Если бы нас развели по разным группам, можно было бы… Или вообще уйти из проекта. Мне ведь не нужны импланты. А что я ему скажу? Что для меня быть медиатором – важнее, чем отношения с ним? – Вообще похоже, что так и есть. Но просто для справки – он тебе что угодно простит. Эрика замолчала и села на кровать, спрятав лицо в ладонях. – Это странно, – подумала я вслух. – Набирать людей с высокой эмпатией, а потом требовать, чтобы они ни к кому тут не привязывались. – Не обязательно с высокой. У меня довольно средние показатели, – сказала Эрика, не поднимая головы. Ах да, доктор Эйсуле говорила, что она въехала в проект на фамилии своего отца. – Все равно. Послушай… – Я присела рядом. Подумала, не обнять ли ее, но рисковать не стала. – Когда ты была в голове Эда… Когда он… Эрика покосилась на меня. – Что ты при этом… Я не смогла закончить фразу. Глядя на Эрику, я вообще пожалела, что ее начала. – Я тебе скажу так, – проговорила она, помолчав немного. – Я слышала, что ты рассказывала тогда – о том, как ты видишь людей изнутри. И я слышала разговоры кураторов. Я не дура, понимаю, в чем между нами разница. И если когда-нибудь… Мало ли, во время какой-нибудь операции… Ты поймешь, что один из твоих бойцов вот-вот умрет – лучше покидай его голову сразу. Поняла? Просто беги. *** Церемония прощания была на следующее утро. Нас собрали в огромном зале – я и не знала, что тут такой есть. У дальней стены на возвышении стоял портрет Эда Жукаускаса, перечеркнутый черной лентой. За ним – приспущенный бело-голубой флаг Церы и еще один флаг – темно-синий с серебром, нашего подразделения. Я смотрела на портрет Эда, которого едва знала, и иногда косилась на Эрику. Ее лицо было непроницаемым. Ее группа, оставшиеся четыре человека, стояли рядом с ней, будто живой щит. Коди стоял с ними, иногда сочувственно на меня поглядывая. Ко мне временно перекинули парня из группы Келемена – Тима Ройтблада, того, что не стал стрелять в лису, и теперь нас было четверо. Еще кого-то должны были перевести к Эрике на место Эда, но, видимо, решили дождаться, пока они все придут в себя. Потеря одного из членов группы сильно ударила по всем, я это видела. Прямо за мной разместилась группа S, за ними стоял кто-то еще, народу набилось – полный зал. Заиграл гимн, мы все вытянулись, глядя в одну точку. Вышел капитан Лесовец, один из тех, кого я часто видела на базе, за его спиной стояли наши сержанты и капрал Ильд. – Эдгар Жукаускас, рядовой отделения М Шестого специального подразделения Вооруженных сил Центральноевропейской республики, – начал он, глядя поверх голов, – погиб в ходе учений на острове Свальдброк. Валлерт прилетел еще вчера и тут же собрал комиссию, которая должна была разобраться в случившемся. Меня уже опросили, и я честно рассказала все, что знала. Теперь Валлерт стоял у стены, рядом с ним была мачеха Эрики – надо же, она все еще здесь, и люди, которых я видела во время разбирательства с Хольтом. – Мы выбрали службу в армии, а значит, выбрали опасность, выбрали риск – и честь защищать свою страну. Рядовой Жукаускас погиб, исполняя свой долг… Я слушала капитана и будто снова переносилась в то ущелье, даже почувствовала этот сладковатый запах – кровь и взрывчатка. Не знаю, облажался ли Эд сам или вмешался какой-то случай, но он был хорошим парнем и точно заслуживал этого прощания. – …И без сомнения, будь он сейчас здесь, он сказал бы, что он горд. Горд быть тем, кем он был. Горд делать то, что он делал. И горд быть частью армии Церы. Несмотря на то, что его жизнь так рано и так трагически оборвалась, она была яркой, а цель его была благородной. Он никогда не будет забыт. Чтим погибших. Произнеся стандартную формулу прощания, капитан закончил говорить. Эрика вышла вперед. С тем же непроницаемым лицом, чеканя шаг, она подошла к фото и вскинула руку к виску. Вслед за ней подошла вся ее группа. Вновь заиграл гимн, мы отдали честь, прощаясь с Эдом, и стояли, замерев, пока музыка не стихла. Толпа начала покидать зал, я потеряла своих из виду. – Он погиб как герой, – услышала я голос кого-то из группы Иштана. – Он погиб как придурок, – резко ответил другой голос. Я обернулась. Так и есть – Рейнис. – Сам подорвался и едва не утащил за собой еще двоих. Хотя, если они вызвались идти с ним на задание, они это заслужили. Я ждала, что Иштан что-нибудь скажет, осадит его, но он промолчал. Неужели согласен? Да даже если и так – мы же на церемонии прощания! Толпа отнесла меня в сторону, и больше я их не слышала. Выйдя из зала, я не имела представления, что делать остаток дня. Когда умер Нико, после похорон мы просто надрались в кашу. Сейчас я была бы рада, если бы Хольт загрузил нас какой-нибудь работой или тренировками. Но Хольта не было видно, и Коди куда-то испарился – его подозвал капрал Ильд, а потом я потеряла их из виду. Я решила подождать его у выхода и стояла, пока все не разошлись. Коди все не было. Я заглянула в зал – пусто. Пожав плечами, я решила пойти в учебку. Всегда можно отвлечься, посмотрев одно из тысяч обучающих видео. Или пойти в тир – патронов мне, наверное, не дадут, пока психолог и куратор не выдадут заключение, что я не собираюсь пустить себе пулю в висок, но пострелять на симуляторах можно. В крайнем случае, разобрать и собрать оружие. Можно пойти к себе, переодеться в спортивную форму и намотать пару кругов по периметру. Я забыла, что нужно делать, когда у тебя есть свободное время. Ноги сами принесли меня в синюю зону. Она была совершенно пустая, я миновала тренировочный центр – там все равно никого не было, не с кем отрабатывать приемы, и теперь шла мимо закрытых учебных классов, мои шаги гулко отдавались в коридоре, и я старалась ступать потише. К тому же в честь выходного горела лишь каждая третья лампа. У меня появилось неприятное чувство, что я осталась одна на всей базе, и тут же я услышала голоса. – Здесь никого нет, мы можем спокойно поговорить, – сказала мачеха Эрики. Голос раздавался из-за приоткрытой двери одного из классов – того, в котором с нами обычно проводил занятия сержант Хольт. – А если я не хочу с тобой разговаривать? – Тогда бы ты со мной сюда не пошла. Поэтому просто послушай. Я шепотом выругалась. Надо побыстрее зайти куда-нибудь – ну вот хотя бы библиотека тут рядом, надеть наушники, включить видео и сделать вид, что я ничего не слышала. – Сейчас? – спросила Эрика, пока я кралась по коридору. – После церемонии прощания с Эдом? Ты выбрала именно этот момент, чтобы затеять очередную ссору? – Другого момента может и не быть. Я замерла перед дверью. Конечно, мой ключ сработает. Но стоит мне приложить руку к замку, раздастся сигнал, что дверь открыта. Эрика его точно услышит. И точно поймет, что я была здесь все это время и грела уши. Я прислонилась затылком к стене. Может, уйти? Или дождаться, пока они уйдут? Ладно, постою, послушаю. Я у себя в Гетто и не такие ссоры слышала. – Значит, не судьба, – сказала Эрика насмешливо. – Разрешите идти, капитан Северин? – Сядь! – рявкнула ее мачеха. – Твой затянувшийся подростковый протест нам с отцом уже поперек горла. Мы готовы были смириться со многими вещами, даже с твоим участием в этой программе, но сейчас ситуация сильно осложнилась. Я договорилась с полковником Валлертом. Твой контракт аннулируют, имплант удалят. Вернешься в десантные. Собери вещи, утром мы уезжаем. Пауза, которая последовала за этим, была громче любого крика. – Нет, – наконец сказала Эрика. Услышав такое нет, я бы закончила разговор. Но мне-то до капитана Северин было далеко. – Просто послушай меня и не спорь. Ты должна уехать. Это ради твоей безопасности. Ты даже не понимаешь, чем… – И как ты планируешь меня заставить? – перебила ее Эрика. – Я не собираюсь бросать своих. Особенно сейчас.