– Только вы, принцесса! «Вот даже как! – восхитилась Герда. – Ну, вы и дурни! Это же оскорбление, разве нет? Ну, или косвенное признание в предательстве…» – Мне одной ходить по статусу невместно, – как ни в чем не бывало ответила она «переговорщику». – Со мной пойдут мои фрейлины и два телохранителя. – Тильда, Сигрид! Вы идете со мной, – повернулась она к женщинам, надеясь, что они понимают, о чем идет речь. – Юэль, и ты, Ян, будете моими гриднями. – Ждите сигнала! – шепнула она Алене. – И не дергайтесь понапрасну! Возразить ей после этой сцены никто из охранявших коридор ратников, естественно, не посмел. Она принцесса. А принцессы – они такие: «одне по земле не ходют!» 2 Анфилада залов, через которые прошла Герда, носила следы ожесточенного сражения. Да и как без этого? Государевы гридни на то и учены, чтобы защищать корону до последнего. Впрочем, трупы как тех, кто нападал, так и тех, кто защищался, успели убрать. Наверняка свалили в одной из горниц за закрытыми дверями, но смыть пятна крови, разумеется, не успели. Впрочем, ни своего отношения к происходящему, ни своих мыслей по этому поводу Герда не озвучивала. Шла, как шла бы на ее месте любая другая принцесса: морщила нос и по временам качала головой. Правда, одета она была не совсем по статуту, в мужском платье, в броне и при мече, но это еще ни о чем не говорит. Вернее, говорит лишь о том, что она из тех принцесс, кто умеет выживать, вот, стало быть, и уцелела. О том же, что она колдунья, здесь, похоже, никто не знал, а то давно бы попытались убить, арбалетный болт в спину, и прости-прощай, принцесса Герардина. Однако они, кто бы это ни был, o ее Даре не подозревают, как и о том, что меч у нее не для красоты. Ведь ходить с мечом и владеть им – отнюдь не одно и то же. Оттого, верно, никто не попытался ее разоружить. Правда, были еще телохранители-гридни и одетая по-мужски Тильда, но потребовать от них сдать оружие означало бы пойти на обострение. Но именно этого люди князя Романа и пытались пока избежать. Разоружить ее ведь можно будет и позже. Во всяком случае, так эти ратники думают. Вот и пусть продолжают мечтать. Между тем в сопровождении княжеского гридня они прошли терем из конца в конец, поднялись по боковой лестнице и оказались в просторной горнице на втором этаже. Здесь Герду ожидали трое мужчин, и ни один из них не был князем Романом. Двое – по всем признакам, княжеские гриди, третий одет и снаряжен богаче. Наверняка боярский сын, но может быть и нет. Панцирный боярин или вотчинный? Кто-нибудь такой, но явно не князь. – Ну и кто из вас принцесса Шарлотта? – спросила Герда, которую эта встреча не на шутку разозлила. – Принцесса отдыхает, – нагло ухмыльнулся в ответ предполагаемый боярский сын. – Просила обождать. – Князь тоже утомился? – Если бы этот болван знал, кого он ей сейчас напомнил, насрал бы в штаны. Потому что второго живого Эугена в ее жизни не будет. Лучше умереть. – Экая ты быстрая! – хохотнул мужчина, и смех его явно не понравился не только Герде, но и охранявшим его гридням. Они, конечно, смолчали, но поведение их командира выходило за рамки приличия, и они это знали. Не могли не знать. – Во-первых, для тебя, смерд, не «ты», а «вы»… – холодно заметила Герда. Ей этот балаган не нравился. Так вести себя с невестой князя, да еще и иностранной принцессой, мог только подлец, полагающий, что отвечать за намеренно нанесенное оскорбление ему не придется, и это было очень плохо. Плохо для нее, но и для него тоже. – А во-вторых, я тебя, шлюхин сын, – ее начало потряхивать от бешенства, но хорошо хоть он этого увидеть не мог, – за оскорбление величия сама казню! – Ты? – Гаденыш побелел от гнева, видно, ее слова и тот пренебрежительный тон, с каким они были произнесены, его задели. – Ты как меня назвала, курва заморская? «А вот это уже лишнее!» – поморщилась Герда, ощущая, как ярость испепеляет возникшую было нерешительность, а в следующее мгновение она прыгнула вперед, одновременно выхватывая из-за спины свой ниппонский меч. Герда, разумеется, устала, это так, но на один-то бросок у нее сил хватило. Прыжок, выпад, и тонкий клинок входит подлецу в горло, прямо в ямку под кадыком. – Туше![45] – объявила она, отскакивая назад. Все произошло так быстро, что гридни даже не успели толком отреагировать. То есть они успели только моргнуть да потянуться к оружию, но опоздали. Их старший был убит, – заваливался уже на спину, готовый упасть, – а принцесса стояла на том же месте, что и прежде. И с ее меча капала кровь… – Не стойте, как остолопы! – скомандовала она. – Ушлепка вашего я сама казнила, так что зовите князя и принцессу. Невместно мне здесь, как бедной родственнице, стоять. А ну аллюром, марш! – Что здесь происходит? – одна из двух дверей, остававшихся до сих пор закрытыми, распахнулась в самый подходящий момент, – того, видно, и ждали, – и в горницу вошел рыцарь в богатом снаряжении. Молодой, русоволосый, с небольшой окладистой бородой. Судя по всему, это и был князь Роман. Впрочем, вошел он в комнату только после своих телохранителей числом три, и еще двое маячили за его спиной. «Отважный воин, – покачала мысленно головой Герда. – Просто-таки рыцарь без страха и упрека!» – Да вот пришлось казнить негодяя, – пожала плечами Герда. – А вы кто такой? Представьтесь! – Я князь Ижорский, а вы, сударыня? – Перед вами ее королевское высочество Герардина герцогиня Эван-Эрнхеймская, – представил Герду мгновенно среагировавший на возникшую ситуацию Юэль Брух. – Ее высочество прибыла, чтобы навестить свою названую сестру принцессу Шарлотту. А этот смерд вместо того, чтобы выполнить приказ, оскорбил ее высочество неподобающим поведением и мерзкими словами. Надо сказать, Герда впервые услышала от Юэля подобного рода выражения и была этим приятно удивлена. Обычно он производил впечатление куда более простого человека. – Приятно познакомиться, герцогиня, – чуть поклонился князь. – Но убивать моих людей совершенно не обязательно. Впрочем, – улыбнулся мужчина, – это будет мне хорошим уроком. Нельзя позволять кому ни попадя приходить ко мне с оружием. Отдайте меч, принцесса, и пусть ваши люди тоже сдадут оружие. «Вот даже как! Была бы я простой смертной, попала бы сейчас как кур в ощип. Хотя это еще не доказательство дурного умысла. Может быть, он просто дурно воспитан?» – Оружия я не сдам, – сказала она вслух, – и своим людям не позволю. Мы с вами, князь, равны по статусу, и вы не можете мне приказывать. Я вам не угрожаю и воевать с вами не собираюсь. Отдайте мне принцессу Шарлотту, и мы уйдем с миром. – Экая вы быстрая, – покачал головой князь, почти дословно повторив слова своего ныне покойного клеврета. – Вы разве не понимаете, принцесса, что находитесь всецело в моей власти? Он щелкнул пальцами, и из другой двери вышли еще трое гридней, но уже вооруженных арбалетами. «Десять, не считая князя, и еще трое на лестнице за нашими спинами…» – То есть это все, – повела она рукой вокруг, – устроили вы, князь? Я правильно понимаю? – Раньше не догадались? – Ну, отчего же, – пожала плечами Герда, готовясь к удару. – Просто хотела убедиться, что не ошибаюсь. Шарлотта жива? – Еще вопросы? – Нет, князь, других вопросов у меня нет. Сейчас Герда готовилась снова пустить в ход «печной зев», но в отличие от прошлого раза она приняла в расчет и свою запредельную усталость, и то, что после удара, который она предполагала нанести, ей, скорее всего, не удастся отдохнуть, и, значит, заклинание заклинанием, но много силы вкладывать в него нельзя… «Достаточно будет их обжечь и обескуражить, для остального у нас есть мечи!» Она потянулась мысленно к Сигрид, стоявшей совсем рядом, и не удивилась, почувствовав мгновенный отклик. Женщина поняла, что Герда готовится атаковать, и каким-то неведомым способом смогла показать ей довольно яркую картинку: лестница и три ратника на ней. Значит, возьмет их на себя. «Отлично! Всегда бы так!» – Оружие! – нетерпеливо повторил князь. – Да, конечно, – тихо ответила Герда и швырнула в своих врагов жар доменной печи. Сил вложила немного, но результат превзошел все ожидания. И князя, и его гридней как ветром сдуло, смело, расшвыряло, как тряпичных кукол, по всей комнате. Остальное сделали Юэль, Ян и Тильда. Они обнажили мечи и ринулись добивать обескураженных, потерявших ориентацию людей, но Герда за ними не следила, она с удовольствием слушала, как считают своими костями ступени лестницы те трое ратников, что стояли в засаде. – Не встанут? – спросила она травницу. – Вряд ли, – поморщилась та. – Я им кровь сгустила… Не люблю убивать, но иногда приходится. Такова жизнь… «Такова жизнь…» – Подожди, Тильда! – остановила она наемницу, увидев, как та склоняется с окровавленным кинжалом над поверженным князем. – Он нужен мне живым! Герда подошла, посмотрела в расширившиеся от ужаса глаза Романа. – Бедный, – улыбнулась она, трогая пальцем ожоги на его лице, – ты не знал, что я колдунья? Плохо дело. Теперь тебе, князь, висеть вниз головой. Предателей, ты ведь знаешь, никто не любит, а я в особенности! – Тильда, – повернулась она к наемнице, – свяжи его так, чтобы ему было больно. Чем больнее, тем лучше! Хочу, чтобы мучился! Сказала и сама удивилась сказанному. Такая она наверняка понравилась бы Великой безымянной богине. В этой Герде стало чуть больше тьмы, и, наверное, это было закономерно, поскольку в этой жизни жить со мглой в душе куда легче, чем со светом. Мысль показалась правильной, но это не значит, что она пришлась Герде по сердцу. * * * Сначала Герде казалось, что эта ночь никогда не закончится, такой длинной и трудной она выдалась. Но затем, когда наступил день – яркий, солнечный, совсем не такой, каким должен быть день мятежа, – ей все время хотелось, чтобы солнце зашло. За облака, которых не было, или за горизонт, которого в городе не разглядишь. Чтобы наступил вечер, чтобы пришла ночь. Однако этот длинный день, как и та долгая ночь, тянулся и тянулся, и никак не хотел сойти на нет. И Герда, измученная непрекращающимся боем, смертельно уставшая, опустошенная, продолжала делать то, что должно, стараясь при этом не умереть самой и не погубить присягнувших ей на верность людей. Бой на Владычном дворе продолжался почти до полудня. Здесь оказалось довольно много польских наемников и ратников из личных дружин князей Романа и Глеба. Самого князя Белозерского, впрочем, нигде не было видно, и где он, никто не знал, но его гридни лили чужую кровь ничуть не хуже гридей князя Ижорского. К счастью, в Великокняжеском тереме и на речном редуте оставалось довольно много гридней и ратников великого князя и князя-соправителя, уцелели и некоторые придворные, и дворцовые слуги. Если бы не они, маленькому отряду Герды быстро пришел бы конец. Людей у нее было немного, а колдуньи и ведьмы, не исключая саму Герду, растратили свой резерв еще ночью, а восстановиться – в условиях непрекращающегося боя – было крайне сложно. Герда даже не пыталась. Дралась мечом и лишь изредка позволяла себе мелкое, не требующее большого расхода сил колдовство. Из остальных женщин более или менее в форме оставалась одна лишь Алена, но и у нее силы были на исходе. В конце концов, Герде, к которой как-то само собой перешло общее командование, удалось очистить от мятежников Владычный двор и, заперев отбитые у врага ворота, закрыться внутри стен. О том, чтобы попытаться выбить поляков из детинца, речи не шло. Слишком неравны были силы. Однако ближе к полудню подошли отряды ратников новгородской крепостной стражи и городское ополчение – вечевой колокол ударил как раз перед первым светом, и в кремле снова вспыхнул бой. Тогда, воспользовавшись благоприятной ситуацией, Герда ударила в тыл полякам, и где-то через час сопротивление наемников прекратилось, и они начали сдаваться. К этому времени Герда уже знала, что великий князь Дмитрий и его старший сын Федор убиты вместе со многими из ближних бояр и приближенных. Погибла и жена Федора княгиня Анастасия. А вот Шарлотта и ее ближний круг, как ни странно, уцелели. Такое впечатление, что их и не собирались убивать. Мужчин, включая графа де Валена и герцога Мунка, разоружили – вернее, они позволили себя разоружить, – и заперли в погребах Старого терема, а принцессу под охраной поместили в одну из верхних светелок. Это еще тогда вызвало у Герды некоторое недоумение, но времени разбираться во всех этих тонкостях не было, поскольку ее внимания требовали другие, гораздо более важные дела. Однако после того, как бой в детинце прекратился, она все-таки спросила Неревину, о чем та промолчала, увидев, что Шарлотта жива и невредима. – Извини, принцесса, за дурную весть, – тяжело вздохнула старая ведьма, – но ты наших порядков не знаешь, так что придется мне, коли больше некому… – Говори! – нахмурилась Герда, уловив настроение Неревиной. – Шарлотта, как была невестой великого князя, так невестой и осталась. Была бы вдовой, другой разговор. А так, раз договор заключен, он должен быть исполнен. Роман сохранил ее, потому что собирался занять место отца. Занял бы, женился на принцессе, согласно договору, и упрочил бы этим свою власть. Но не сложилось… «К чему она клонит?» – задумалась Герда. Голова была тяжелая, от усталости тянуло в сон, мысли путались. И, по-видимому, Неревина это поняла. Не дура, чай, и к тому же ведьма. – Старший в роду теперь Иван… – сказала она тихо. – Ну и что? – все еще не понимала Герда. – Старший. Значит, станет великим князем… Ох!