— Почему любой? — не понял Торн. — С чего любой? Только служащий Вольных рот, да еще и увольнение охранению портальному надо показать. Я намотал это на ус — дело хорошее: и столицу надо посмотреть, да и вообще… — Седьмая рота, на построение! — раздался визг гоблина, и мы устремились на плац. — Беспокойная, однако, жизнь у Вольных рот, — заметил я Фаттаху, когда мы вернулись из небольшого городка, который осадили на редкость страхолюдные твари, внешне напоминавшие крабов, но почему-то прямоходящие. Нам на пару с третьей ротой пришлось загонять их обратно в джунгли, и не скажу, что это было легко. — Есть такое, — согласился Фаттах, доставая трубку и набивая ее табаком. — Зато опыт капает будь здоров как, я вот апнулся. — Грац, — устало подмигнул ему я. — Все, я домой. — Ну да, пять часов уже прошло, — видимо, посмотрел на внутренний интерфейсный таймер эльф и, поймав мой вопросительный взгляд, закатил глаза, показывая свое презрение к игроку, отлынивающему от изучения мануалов. — Чтобы не получать замечания и не портить свою карму и репутацию в глазах начальства отряда, мало просто каждый день заходить в игру, — объяснил он мне. — Надо провести в ней не менее пяти часов. Будешь воевать, не будешь — не важно. Пять часов будь любезен отслужить. Жесть какая-то. Я махнул рукой ему и бойцам, укладывающимся спать, и вышел из игры. Следующие три дня для меня слились в один непрестанный бой. Мы возвращались в казарму, приходили за полчаса в себя и снова устремлялись на выручку терпящим бедствие местным жителям. Новые деревни, городки, поселения, один раз даже шахта. Звон клинков, указания командиров и монстры, монстры, монстры: зубастые, клыкастые, ядовитые, в чешуе, в панцирях, с рогами и без, серо-буро-малиновые и фиолетовые в крапинку. Босх нервно перекуривает за углом, наблюдая за фантазией художников, работавших над игрой. Я отбивался и нападал, шел в атаку и отступал, ноги скользили по слизи ползучих гадов и спотыкались о трупы каких-то перевитых мускулами гиббонов в касках. Я поднял свой уровень до пятьдесят пятого и, что приятно, увеличил до второго уровня одно из умений. Еще я пару раз умер, что в одном из случаев меня крайне опечалило — клинок одноглазого и кривоногого разбойника нашел щель в моем доспехе в самом конце боя, причем я себя в нем показал неплохо и уже рассчитывал на хороший бонус. Увы и ах, накрылся мой бонус медным тазом. Разбойника же добил вездесущий Лейн. Правда, маленько с этой потерей меня примирил тот факт, что в случае смерти в бою опыт, конечно, не начисляется, но зато и свой, ранее приобретенный опыт, я не теряю. Небольшая компенсация от разработчиков, чтобы люди не орали благим матом. Да вдобавок в случае смерти на поле боя можно было починиться у ротных оружейников бесплатно. Баланс, однако. Когда в последней схватке я вышиб жизнь одной из последних здоровенных черепах, повадившейся в компании себе подобных с немалой скоростью и ловкостью, которые в этих существах и не заподозришь, таскать детей у жителей небольшой деревушки с непроизносимым названием, выскочило сообщение: «Вы повысили активное умение „Кровоток“ до 2-го уровня. При применении есть возможность 60 % нанести противнику кровоточащую рану. Потеря жизненной силы противником — минус 11 единиц жизни в секунду в течение 1 минуты. Стоимость активации умения — 50 единиц маны. Время восстановления умения — 1 минута». «Не зря на работу не пошел», — подумалось мне. По идее сегодня была среда, и мне надо было бы, конечно, находиться в редакции. Но начинать службу с замечаний мне тоже не хотелось, и вместо того, чтобы дать разгон сотрудникам, я все-таки рванул в расположение роты. «Хозяева не осудят, — рассудил я. — А пользу получить от этого можно немалую. Ну, хотя бы даже тем, что я открою на карте немало неизвестных мне раньше мест. Может, они потом и не понадобятся, но кто знает?» По этой причине Вика получила исключительные полномочия и устное распоряжение все, что нужно, скинуть мне на почту. Поковырявшись утром в материалах, я что-то одобрил, что-то забраковал и, раздав кучу ценных указаний, которые, скорее всего, в лучшем случае были едва услышаны, рванул в родную уже казарму. Посмотрев на карту, я понял, что был прав на все сто. Деревушка, где мы сейчас находились, была часах в двух-трех пешего хода от необходимой мне рощи, обозначенной красным пятном. Вот только имелись у меня серьезные сомнения в том, что я один сумею дойти до этой рощи, особенно если учесть ту вакханалию, в которой я уже четвертый день принимал непосредственное участие. — Чего встал, орясина? — раздался визгливый голос Фалька. — Общий сбор объявлен для всех. Мелкая погань усиленно портила мне жизнь, большей частью исподтишка. Гоблин усердно втолковывал Грохху, что я никудышный солдат, отпускал колкие шуточки в мой адрес на построении и даже толкнул меня в спину, когда мы клином врубились в толпу клыкастых существ с кабаньими мордами и серпообразными саблями. Я только чудом увернулся от клинка, который должен был перепахать мою грудь. — Иду, не ори, — буркнул я ему в ответ и, не обращая внимания на его вопли о непочтительном отношении к ветерану Вольных рот, направился к своему десятку, по-прежнему состоящему из девяти бойцов. Никто не добавился, но и, к счастью, никто не выбыл. — Хвала Чемошу, послезавтра увольнительная, — как всегда неторопливо сказал Лейн, стягивая кольчугу (я так понял, что иных доспехов в Пограничье не признают). — Ты поаккуратнее с упоминанием ушедших богов, — негромко ответил ему Торн. — Тем более темных. Оно не запрещено, конечно, но все же поостерегся бы. — Это у вас, на Западе, Чемош темный бог, — флегматично парировал Лейн. — А у нас в Пограничье его по-другому поминают, он многому нас научил и многим путь указал. Да и чего мне бояться — мне терять уже нечего, все, что могло, сгорело, и пепел по ветру развеялся. Пинг и Понг сочувственно на него посмотрели и зашмыгали носами — эти парни были жутко сентиментальны. Притом в бою своими кривыми саблями (по две на брата) творили чудеса. Я поставил себе на заметку, что с Лейном надо бы поговорить — и про Чемоша расспросить, и вообще понять, откуда этот мрачный воин идет и чем он дышит. Но сейчас спросил я про другое: — Увольнительная? И прямо для всех? Мне она тоже положена? Я вроде седмицу еще даже не отслужил? — А как же, — торопливо проговорил Торн, который, похоже, был рад сменить тему. — Это не важно, что неполная седмица. Увольнение для всех. Выходной — это хорошо, это прямо-таки… — Лейн, ты куда в увал-то? — спросил Понг. — Да, куда? — поддержал его Пинг. — Да никуда, — скрипнул лежаком следопыт. — Еще тащиться куда-то. Да и денег нет. — Денег нет? Это хорошо. — А мы в столицу, — похвастался Пинг. — К девкам! — Точно-точно, — подхватил Понг. — К ним! Торн скептически поглядел на них и посоветовал: — Только вы хоть в этот раз все золото с собой не берите. А то опять потом горевать будете, что вас чем-то опоили и обобрали до нитки. — Нет, не возьмем, все не возьмем. Немножко с собой возьмем, и все, — быстро проговорил Пинг, а Понг замотал головой. — Я тоже никуда не пойду, — пробасил Ур. — По дому грустить буду. Северянин все три дня выпытывал у меня подробности о своей родине, все, что я мог вспомнить и рассказать. Кстати, мой рейтинг в его глазах невероятно подрос, когда он прознал, что я знаком с самим кенигом Харальдом. Правда, в те времена, когда юный Ур покинул родные пенаты, Севером руководил Харальдов папаша, но это ничего не меняло. Узнав же о том, что я еще и спас кенигову дочку, Ур и вовсе стал смотреть на меня с глубочайшим почтением. Я, правда, сам потом немного пожалел, что рассказал так много, и дело было вовсе не в Уре, человеке простодушном и прямом. Уже в конце рассказа я заметил, что к нашему разговору на редкость внимательно прислушивается Фаттах. Ну вот не люблю я любознательных и хитроумных игроков. Может, потому что сам такой? Оно, конечно, секретов особых в этом нет никаких, но все же… — А ты куда? — поинтересовался я у Торна. — Да тоже в Мейконг, вон, с Микосом и Гарроном. В банк надо зайти, золотишко положить, да и пивка попить. Фаттах потянулся. — Я с вами, — сказал он Торну. — Не был в Мейконге. Говорят, красивый город. Ты с нами? — Он взглянул на меня. — Не-не, — замахал я руками. — На фиг. Передохну маленько от этих боев. К тому же вы наверняка с утра пораньше туда ломанетесь, а я выспаться хочу. — Ну да, — подтвердил Торн. — Часиков в девять и пойдем. Конечно, по-хорошему, надо было бы составить компанию моей роте и в четверг, но, во-первых, совсем на газету забивать нельзя, во-вторых, я и впрямь подустал от виртуальной мясорубки, и, в-третьих, Вика сказала мне, что ей звонил Зимин, интересовался, где меня носит, узнал, что, наверное, в игре, проговорил: «Ну-ну», — и повесил трубку. Это меня немного напрягло, я поразмышлял на тему, позвонить барину сейчас или же сделать вид, что мне ничего не передали и не сообщили, счел второе более рациональным, тем более Зимин Вике и в самом деле никаких распоряжений не отдавал, и, успокоив душеньку подобными умозаключениями, отправился спать. В редакции при входе в наше крыло меня буквально снес с ног суровый запах перегара. Я долго и внимательно изучал носатое лицо Юшкова, которое за последнее время слегка изменило цвет. Из нормального розово-бледного оно все больше становилось бордово-багряным, и причиной тому был не стыд, а спирт. Ну, или спиртосодержащие напитки. — Вадь, — сказал я ему. — Ты это, давай заканчивай. Так, как пьют в спортивной редакции, ты все равно пить не сможешь. У них по этому делу чемпионство по Москве и области, за спиной у них — годы тренировок и соревнований. Ты рядом с ними не валялся даже. — Валялся, — виновато пробурчал Юшков. — Вчера как раз. Водяра, видать, паленая была. Он защепил пальцами хохолок черных волос надо лбом и виновато начал его мусолить. — Это вообще не аргумент. Я тебе серьезно говорю: не закончишь бухать — выгоню на фиг. Виктория! — рявкнул я. Вика подбежала ко мне и захлопала глазами, стараясь казаться глупее, чем была на самом деле. — Вик, это твой косяк, — сурово сообщил ей я и ткнул пальцем в Юшкова. — Твой человек калдырит по-черному, ты на это не обращаешь внимания и не ставишь в известность меня. Поясни мне, почему так произошло? — Я ему говорила, — опустила глаза в пол Вика. — Сто раз. — Говорила, — благородно подтвердил Юшков. — Было такое. Сто раз. — Да что вы как Пинг и Понг, в конце концов! — начал выходить из себя я. — Какой пинг-понг? Чего опять пинг-понг! — заволновался Юшков. — Не мы тот стол в спортивной комнате сломали, я и Мамонту это говорил. Мы в тот день в «Баварии» зависали! Дурдом. Он еще и инвентарь поломал… — Зимин приехал! — влетела к нам Жанна, секретарь Мамонта. — К вам идет! — Да твою же!.. — в сердцах высказался я. — Не было печали. Ген, — окликнул я Стройникова. Тот подбежал ко мне. — Окна открыть, этого в дальний угол, завалите папками за столом, и жвачки ему в рот напихай. Вика, Самошников — создавайте иллюзию деятельности. Я пойду пару минут выиграю. Хорошо, что у нас здание не новое, коридоры длинные и широкие. Я встретил Зимина на максимально возможном дальнем расстоянии от родных пенатов. — Максим Андрасович, какими судьбами? — изобразил я радость и удивление от случайной встречи. — У вас же вроде как планерка по утрам в четверг?