Когда за Верой закрылась дверь, Данилов подошёл к окну и стал смотреть на улицу. Он чувствовал, что в жизни Веры произошло что-то важное. Что именно, он не знал. Но подозревал, что в дело замешан другой мужчина. Только вот когда она могла его встретить и где, ломал он голову. Не в электричке же по пути к родителям на дачу? А почему, собственно, нет? Андрею вспомнилась счастливая история героев старого фильма «Москва слезам не верит», и он тихо вздохнул. Эдуард, в свою очередь, решил приготовить для Веры сюрприз и запёк в духовке сочное мясо. Картошку он сварил отдельно и завернул в полотенце, решив, что быстро превратит её в пюре, как только появится Вера. Сказать, что Вера была тронута поступком Эдуарда, значило бы не сказать ничего! Она пришла в такой восторг, что буквально повисла на его шее. – Отпусти, – шутливо отбивался он, – ты так придушишь меня! – Не отпущу! Мой! Мой! – Твой! – хохоча, соглашался он. – Только обещай не есть меня с кашей! – Обещаю! Не буду! Я съем тебя с картофельным пюре! – Какая ты коварная! Но и с пюре не надо! К пюре есть мясо. Они поужинали, а потом долго стояли, любуясь ярко-оранжевыми сполохами заката и веря в то, что их ждёт такая же яркая совместная жизнь. Вера оказалась не права. В том плане, что зимы в этом году не будет. Зима наступила, и довольно быстро и неожиданно в конце ноября. Накануне вечером было тихо и относительно тепло, а когда они проснулись утром, то увидели хлопья снега на неопавших листьях сирени. – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – присвистнул Эдуард и пошёл натягивать на себя тёплые домашние брюки. – Скоро отопление включат, – бросила ему вслед не слишком чувствительная к холоду Вера. – Вот когда включат, тогда и буду снова изображать из себя папуаса на банановом острове, а пока… – он начал натягивать шерстяной свитер дымчатого цвета. – Да ты, оказывается, мерзляка, – рассмеялась Вера, – сейчас приготовлю тебе завтрак поплотнее, и ты сразу согреешься. – Да уж, пожалуйста, будь любезна, – расшаркался он в духе кавалеров галантного века. – И ты будешь мне за это премного благодарен, – подхватила она его шутливый тон. Вечером следующего дня вернувшаяся домой Вера застала Эдуарда в тонких брюках и расстегнутой на груди рубашке, настроение у него было превосходное, и она воскликнула: – Отопление включили! – Как ты догадалась? – По твоему прикиду, – хмыкнула она. – А почувствовать своей кожей, что в комнате стало тепло, слабо? – подначил он её. – Так я же только с улицы, шла быстрым шагом, к тебе торопилась, – оправдалась она. Он подошёл, молча обнял её и чмокнул в нос. В воскресенье Эдуард отвёз Веру в свою мастерскую. Помещение было не слишком-то большим и довольно скромным. – Ничего, – сказала Вера, – пройдёт немного времени, и мы приобретём тебе солидную мастерскую. – Меня, собственно, и эта устраивает, – пожал он плечами и сказал: – Вера, я завтра принимаюсь за новое полотно, и может быть так, что, вернувшись домой, ты меня там не застанешь. – Может быть, мне сразу приехать в мастерскую? – Нет, лучше не надо, – возразил он, – я не люблю, когда мне мешают. – Даже я? – Вера капризно поджала губы. – Даже ты. Понимаешь, я привык работать в тишине. – Я буду сидеть тихо, как мышь под веником, – заверила его Вера. – Нет, дорогая жёнушка, лучше жди меня дома. – Я пока ещё не жёнушка, – ответила она. – Я как раз хотел об этом поговорить. – О чём? – Вера! Ты меня вообще слушаешь? – он повысил голос. – Слушаю. – Тогда не отвлекайся! – Я не отвлекаюсь, – притворяясь поскучневшей, пожала она плечами. – В таком случае я думаю, что сыграть свадьбу нам лучше всего в апреле, – проговорил он, не обращая внимания на перемену в её поведении. – Что?! – громко вскрикнула она. – Тебя что-то не устраивает? – спросил он. – Я просто не поняла, ты что же, делаешь мне предложение? – Типа того, – улыбнулся он. – А где же кольцо? – Пока не купил. Я даже не знаю, согласна ли ты выйти за меня замуж. – Ты просто чудо в перьях! – воскликнула она весело. – Сначала девушке покупают кольцо, преподносят его и делают ей предложение. – Вон оно как, – с притворным изумлением протянул он. Она погрозила ему пальцем. – Извини, я исправлюсь. Я же первый раз в жизни решил жениться. Опыта у меня никакого. Вера промолчала. – Так ты согласна в апреле пойти со мной в загс? – Надо ещё посмотреть на твоё поведение. – Смотри на здоровье, – согласился он, – время у тебя ещё есть. – У меня? – изогнула она бровь. – Конечно, у тебя, у кого же ещё! – А у тебя? – Мне смотреть нечего. Я уже всё для себя решил. – Какой ты, однако, быстрый. – Такой уж я уродился. В глубине души Веры всё пело, хотя она старалась не показывать вида, насколько обрадована. Вскоре Вера развила бурную деятельность. Пристроить пару картин Прилунина в галерею «Космос» ей удалось легко. Владелец галереи Константин Витальевич Гаманов прекрасно помнил, кто она и при каких обстоятельствах он с ней познакомился. Лишних вопросов Гаманов не задавал, ограничился тем, что передал привет Данилову и пригласил его заходить. Вера обещала всё это передать шефу, но благополучно забыла о своём обещании, потому как помнить и не собиралась. Но «Космос» – это всего лишь молодая скромная галерея, о которой знают даже не все жители города. Вере же хотелось для своего любимого гораздо большего. И она, взяв ещё несколько отгулов, задействовала все свои связи и возила Эдуарда на всевозможные культурные мероприятия, представила его директору музея местного современного искусства. Тоже, конечно, не ахти что, но начинать с чего-то надо. Несколько полотен Прилунина приняли на выставку-продажу, и к неописуемому удивлению Эдуарда и бурной радости Веры картины купили в первый же день. – Ты гений! Гений! – Вера прыгала от радости, как пятилетняя девочка. А польщённый Эдуард улыбался и просил: – Потише, Верунчик, а то ты проломишь пол! – Ты хочешь сказать, что я толстая, – Вера хотела сделать вид, что обиделась, но у неё ничего не получилось, и она счастливо рассмеялась. Наступил декабрь. Он шагал по дорогам города точно огромный пушистый кот, выгнувший трубой свой белоснежный хвост. Правда, за день снег-хвост становился серым от выхлопных газов. Но это не важно! Потому что все знали, что изначально он был кипенно-белым и пах свежестью, как пахнут по весне кисточки черёмух. Ах да, кисточки! Вера настояла на том, чтобы они приобрели новые кисти и краски. Ей даже удалось через третьих лиц достать беличьи кисти. Вручая их художнику, она проговорила с улыбкой: – Все белки остались живы! А шерсть на кисточки они с радостью отдали добровольно, как только услышали твою фамилию!