– Не совсем…– лукаво подмигнул староста. – Здесь ветры сильные. И штормовых дней порой больше, чем тихих. Чужанина это озеро не пропустит…Это не Новгород. И даже не Изборск…Посему не каждому воину отдыхать на этих берегах. – Великолепное озеро! – нахваливал Бойко, будто не замечая намека проницательного старосты. – Признаться, твой приезд – для меня неожидан…Но и приятен…Ты всегда желанный гость, хоть и не подданный моего князя, – словно река густого меда, сладко лилась неторопливая речь народного старосты. Семидол занимал свой ответственный пост уже не первое десятилетие. И оттого, наверное, считал себя почти хозяином здешних мест. Ведя гостя в свои хоромы, он довольным взором окидывал родные просторы. – Таких гостей у тебя хоть сетями лови! – отозвался общительный и веселый Бойко. – Чай, тут все вящие уличане в очередь выстраиваются, дабы иметь беседу с любомудром Семидолом! – Вот и мой дом, – представил староста свое жилище, заходя вместе с гостем в широкие ворота зажиточного поместья. Он бы мог поселить Бойко и его спутников на подворье для гостей, но он полагал, что сей неоднозначный человек должен быть под присмотром его опытного ока. – И кажется, я прибыл в добрый час, – Бойко оглядел открывшиеся его взору просторные дворы, погруженные в суету. Было очевидно, что люди готовятся к чему-то. – Пора праздников прошла. Впереди страда…А тут я вижу отловленных гусей в корзинках и нарядных поварих! – заулыбался старый дружинник. – От твоего взора ничто не скрыть, – усмехнулся староста. – Ты, и правда, явился в добрый час. Моя дочь вот-вот родит князю сына…– последние слова Семидол выделил, подчеркивая их значимость. – Неужели?..– на лице Бойко отразилось то ли удивление, то ли озабоченность. – У тебя появится еще один внук! – Я в этом уверен, – подтвердил Семидол. – Откуда такая уверенность, если ребенок еще сокрыт в утробе? – поинтересовался любознательный Бойко. – Волхвы провели гадания и приоткрыли мне завесу будущего…– пространно ответствовал староста, отведя взгляд в сторону шумящего молодой листвой вдалеке леса. – А я и не думал, что говорю с тестем княжеским! – возгласил Бойко торжественно. – Разве ты не знаешь эту историю?..– сегодня староста был готов с удовольствием рассказывать о битве красоток, из которой победительницей, кажется, вышла его дочка. Почти вышла. – После похода на Царьград князь объявил, что женится на той девице, которая подарит ему сына…И тут началось…Княжеские хоромы еще не видели такого числа красавиц…– в словах Семидола пряталось осуждение. – Да что я говорю, ты должен помнить…Ведь и ваш Гостомысл желал предложить в жены нашему правителю свою старшую дочь…Еще до того громкого объявления о наследнике, имеется в виду… – Велемиру…– Бойко кивнул в знак согласия. – Возможно…Гостомысл передумал, однако. По той ли причине? Ответь мне по секрету… – По той, разумеется, – не стал отпираться Бойко. – Ну он не единственный, кто раздумал родниться с нашим князем в то время… – А по-твоему, Гостомысл должен был отправить сюда княжну, дабы она ходила с животом вместе с другими девицами купно?..– вознегодовал Бойко, впрочем, не слишком яро, скорее, для порядка. – Нет, что ты, я и не думал осуждать твоего князя…И конечно, княжне тут не место…– Семидол с одной стороны был рад успеху своей семьи. Но отчего же тогда уже много дней его угнетало чувство, что все идет не так, как нужно…Вероятно, это лишь волнение перед родами дочери. Ведь несмотря на обряды и молитвы волхвов, лишь боги решают, кто родится у нее. И если плод окажется девочкой, то, истинно, все труды станут тщетными. А потрудиться пришлось немало. Но ведь прозорливый ум может не только предвидеть неприятный исход, но и подготовиться к нему… – Однако в этот хоровод все же оказалась вовлечена и твоя дочь, – осторожно заметил Бойко, который хоть и прикидывался легкомысленным и невнимательным, но понимал и знал многое. – А разве у меня был выбор? Княжеская воля…– преувеличил староста. В действительности, ему пришлось потрудиться, дабы его дочь очутилась в опочивальне правителя. Девица не обладала исключительными дарованиями и не отличалась внешними данными. Ее главными достоинствами были послушание и усердие, которыми она славилась с детства. – Старый князь восхотел мою дщерь. Что я мог предпринять супротив? Но боги не оставили меня, как видишь…Не сегодня-завтра она разрешится от бремени… – Ну что ж…Значит, вскоре ты окажешься отцом княгини…– подбодрил Бойко. Они не слыли с Семидолом другами. Они познакомились в походе на Царьград и отпраздновали вместе пару удачных битв. Это приятельство, из которого может выйти дружба, а может и вовсе ничего не получиться. – Так было обещано…– суеверный Семидол не любил хвастаться наперед, хотя часто и не мог удержаться. И правда, старый князь рано или поздно отправится в подземные чертоги. И правителем при малолетнем княжиче окажется тогда сам Семидол. Весьма обнадеживающие будущности. – А что…Мои дочери – это подарок для любого правителя…Они не только прекрасны собой, но также хорошо справляются со своей основной задачей…Давеча другая моя дочь также же родила…– осекся вдруг староста. Он изначально не собирался делиться новостью, которую произнесли его губы. Но это получилось само, словно нелепая оговорка. – Прошу, проходи…– староста пропустил гостя вперед на широкое крыльцо, такое просторное, что на нем можно было даже отобедать за столом. – И тоже сына? – поинтересовался Бойко об упомянутой дочери для приличия, хотя цель его поездки в этот город не была связана с разговорами о девицах. – Ну там…– запнулся староста. Его глаза забегали где-то вдали на колыхающихся кронах деревьев. – Дитя есмь дар богов. И не всегда важно сын или дочь…Ты скоро все увидишь…– переведя взор на собеседника, староста вдруг улыбнулся необычайно широко, чем отвлек Бойко от темы беседы. – Ну так а ты сам? С чем пожаловал? Рассказывай без утайки! – уже будучи в избе, предложил староста гостю. – Я прикажу доставить твои вещи сюда же. Крайняя горница будет твоей…С видом на озеро…Ну так? Зачем прибыл? – Так ты же звал в гости нас с Гостомыслом еще…Али передумал? – Бойко свел разговор к шутке. Разумеется, он не мог открыть, что прибыл по строгому приказу своего правителя для того, чтоб разузнать положение дел в княжестве. Эта роль соглядатая не слишком нравилась старому дружиннику, но его чувства не волновали того, кто отправил его сюда. Да и подходил для такого замысла Бойко лучше других, ведь был знаком со старостой и некоторыми деятелями Белого озера. – Нет, я свое слово держу…Добро пожаловать! Жаль только, что один ты приехал…Да будет отрадна светлая Сварга для твоего друга…– помянул Семидол покойного новгородского владыку, с которым был знаком лично когда-то. – А кстати…Что новый князь? Рюрик…Как живется вам теперь при нем? – Хорош новый князь. Хорош, – с поразительной готовностью подтвердил Бойко. – Как в сказке живем. На зависть всем владыка у Новгорода нынче… – Теперь ни за что не поверю…– подмигнул проницательный Семидол, доставая из поставца два резных кубка и пузатую баклагу с пробкой. – Нахваливаешь владыку своего, а сам трясешься. Выпьем сперва, а уж после отужинаем не спеша…Жена уже, наверное, хлопочет, не видно ее что-то…– несмотря на неизменное степенство, сегодня староста испытывал волнение, которое никак не мог прогнать от себя. – Яролика! – позвал староста супругу, но не дождавшись ответа, махнул рукой. – Как ты сам заметил, стар я стал, вот и трясусь, – захихикал Бойко, потирая ладони в предвкушении перекуса. – Ну раз так, то вот и расскажи мне каков ваш новый князь…– предложил Семидол, многообещающе вытягивая пробку из баклаги. Послышалось бульканье наливаемой в кубок жидкости. На это время оба мужчины даже перестали разговаривать. – Стар али молод? Щедр али алчен? Ловок али неуклюж? Мечом владеет али из лука стреляет? – Не стар и не молод, щедр, ловок…Ловчее не бывает…– последние слова Бойко угрюмо пробурчал себе под нос, вспоминая обстоятельства, при которых восхваляемый им владыка оказался во главе княжества. – Мечом, копьем – всем владеет, что ни дай. – Стреляет из лука? – уточнил Семидол. – Луки не любит…Аскриний подарил новому государю деревянный горит для лука и стрел. Добротный…С золотом…Сей прекрасный налуч достался ему по наследству. Вещь удивительно ценная, однажды сам Скиф держал ее в своих руках…Впрочем, так утверждает Аскриний. Ты ведь помнишь Аскриния?.. – Я помню Аскриния. Ну так и что, Аскриний подарил горит…И?.. – И ничего…А я подарил кинжал, и владыка был рад моему подарку, даже сразу отправил себе за пояс, – похвастался Бойко. – Лук – оружие трусов и женщин? Так? – подколол Семидол. – Ну я бы так не сказал, не сказал, – не согласился Бойко, слывший отменным стрельцом. – Лук – оружие мудреца. – Так твой новый князь все-таки больше воин? Гостомысл-то не зря Разумным почитался… – Мой новый князь таков, что в его умелых руках любая безделица может обернуться смертоносным оружием, – нашелся Бойко, никогда не отвечающий на вопрос прямо. – Великий войн, он славен своей отвагой и непревзойденным ратным искусством…Множество земель повидал и морей исходил… – А до девиц охоч? – с ухмылкой полюбопытствовал староста, пытаясь вообразить себе повелителя Новгорода, о котором ходило множество неясных слухов от самых восторженных до кошмарных. – Угощайся…– староста снял с подоконника широкую доску, на которой были горкой насыпаны сушеные снетки. – И будь здрав! – И тебе того же, – Бойко и Семидол почти одновременно опустошили свои кубки. – Наш князь столь хорош собой, что все девицы охочи за ним сами побегать, – пошутил Бойко, потянув в рот маленькую рыбку. – Милостивейший правитель…Защитник и благодетель Новгородского княжества…Всем готов спешить на помощь… – К Изборску уже поспешил, так ведь? – хитро поинтересовался Семидол, вытирая промокшие усы. Он был твердо убежден, что ни один город не призовет к себе на княжение чужеземца, каким бы славным тот ни был. А этот князь вроде прежде милостивым и не слыл. А, скорее, даже наоборот. Его грозное имя многих повергало в трепет. – Скорбящий Изборск призвал его в защитники, понеже боле не на кого было возложить слабые надежды…– невозмутимо подтвердил Бойко, который лучше всех знал, что Изборск был почти захвачен новым князем, по крайней мере, по доброй воле того никто туда б не призвал. – Раз уж он столь добр и милостив, как ты описываешь, отчего ж тогда молодая княгиня покушалась на него? – своим каверзным вопросом староста застал Бойко врасплох. – Дива, дочь Гостомысла…Так ведь? Не за отца ли она мстила супругу? – Вздор…Как есть – вздор! – закусил губу Бойко. Он так и знал, что все эти истории молодой княгини еще аукнутся, отразившись на имени самого князя. – Сплетни! Нелепости! Верно, бабы на базаре языком чешут бессмыслицу всякую! От безделья! Тьфу, сквернавки! – Бойко отодвинул от себя кубок. Даже сейчас он желал обелить имя дочери своего покойного друга. – Наша княгиня Дива всем прочим женам в пример. Душа чистейшая, словно родник…Верная голубка, любимая своим супругом и народом… – Но, как говорится, не бывает дыма без огня, – не согласился Семидол, пережевывая сушеную рыбку. – Точно гуторят, было покушение. – Ну было, – вынужденно признал Бойко. – Но ведь не на князя. Не на любимого мужа. На соперницу! А сие, наоборот, доказывает чувства к супругу. Я это вижу токмо так! – Чувства к супругу? А я вот слышал иное совсем…Будто ваш князь разбойник и душегубец. Явился внезапно, словно молния с неба, Гостомысла убил и во главе города установился…– неожиданно прямолинейно заявил Семидол. Водворилась пауза. Бойко даже опешил от такого неожиданного заявления. Слухи разлетаются во все стороны, словно искры от полыхающего костра. – Наговоры злых языков! – собрав волю в кулак, сглотнул Бойко. Он понимал, что в любом случае нужно отпираться до последнего. – Брешут люди. Наш князь самим Гостомыслом был приглашен…Долго уговаривали мы Рюрика бросить все и приспеть к нам на подмогу. Стары мы стали, не управляемся уже как надобно. А вокруг враг лютый, сам понимаешь. Тут твердая и сильная рука нужна…Рука воина, но не хлебопашца… – Помнится, у Гостомысла сынок имелся…Зачем тогда чужак понадобился? – внимательный староста не желал никому верить на слово, не разобрав всех обстоятельств. – Ну, перво-наперво, князь Рюрик не чужой этой семье…– Бойко знал, как следует отвечать на подобные возражения: княжеский тиун Арви подготовил его на сей счет. И все же голос старого дружинника дрогнул. – С Гостомыслом милостивейший наш Рюрик в некотором родстве состоит…Через матушку Умилу да и через дочку теперь уж…А во-вторых, сынок тот, упомянутый тобой Есений, и теперь имеется. Жив и здоров, но вот только не годится в качестве правителя…Гостомысл это предвидел. И предрек. Да ты сам посуди! Коли б князь Рюрик был душегубцем, незаконно завладевшим столом Новгорода, как ты его очерчиваешь, сохранил бы он жизнь своему сопернику? – Бойко сам был рад тому, какой наглядный довод привел. – Вот это, значит, ты и приехал раскрыть моему владыке, князю Белого озера? Сразу говори, что хочешь? Мне говори. И сейчас говори. Я помогу. А князь наш стар и упрям и давно уже мало кого слушает. – Так я же не с посольством, я ж сам по себе прибыл в город. По прочим интересам, – заверил Бойко. – Неужто? – удивился староста. – Так ты разве не к князю нашему? Я думал сопроводить тебя…– староста не столько хотел сопроводить Бойко, сколько быть в курсе всех княжеских дел. Ведь скоро это будут его дела, поскольку старый князь уже много не надышит, похоже. – И какие это у тебя тут собственные интересы? – Так ведь все те же, зодчие…– Бойко был рад сменить тему. – Князь задумал строительство – множество восхитительных теремов. Для княгини! – зачем-то вставил последнее уточнение Бойко, уже предчувствуя, как оно неуместно. Ведь сама княгиня изгнана из города. Впрочем, кажется, сия новость пока еще не добралась до ушей вездесущего Семидола. – А разве княгиня ваша не была отправлена в вечную ссылку? – удивился староста. – Я бы назвал это иначе…– замялся Бойко. – Путешествие в далекие земли обожаемого супруга…Так вот строительство…Понадобится много осетрового клея для выделки обстановки и прочих деревянных безделиц…Поделок и украшений такожде…– Бойко поторопился уйти в сторону от обсуждения ссылки Дивы. – А ваш клей, как известно, самый лучший. Мне велено не скряжничать и закупить пластинами в коробах, покуда не начались дожди. Клей сей, как известно, сырости не любит… – Да, наш клей из плавательных пузырей осетра наилучший…– рассеянно подтвердил староста. – Но постой…Зачем же вашей Диве потребовалось в чужие земли, куда в любой миг могут нагрянуть даны и урманы?! – недоверчиво уточнил староста. – К чему, вообще, женщине покидать свой кров?! Бабе дорога – от печи до порога! – Как это?! – нарочито удивился Бойко. – Весенняя пора – пора путешествий. Даже я в путь пустился, хотя уж не так гибки мои кости. А наша княгиня отправилась навестить матушку князя, которая нарекла ее своей любимой дочерью и пожелала видеть… – Как же такое возможно, чтоб женщина отправлялась в какое-то путешествие, тем более столь далекое?! – ужаснулся староста. – Друг мой, забудь о старых временах, полных суровых запретов. Наш князь Рюрик и сам поведал множество земель…Буде боготворимая им супруга узрит его любимый град – пестрый, словно весенний цветник, Дорестадт – в этом откроется лишь польза, но не вред…– Бойко и сам чувствовал, как слабы его доводы. Но он не мог признать того, что Диву все-таки изгнали вон. – Я же говорю тебе, наш правитель зело милостив… – Что ж, тогда я могу сказать только одно…– обескураженный староста почесал затылок. Получается, до него все это время доходили лишь второсортные сплетни, а не истина. – Кажется, народ Новгорода оберегается всемогущими богами. И Гостомысл был великодушен, да этот князь, по твоему рассказу, еще пуще того… – Славный князь Рюрик, всем образчик, – подтвердил Бойко. Он понимал, что обязан быть убедительным. Хотя слова давались ему с трудом, вопреки присущему его натуре красноречию. Старый дружинник раскрыл рот, собираясь добавить еще пару хвалебных фраз. Но распахнувшаяся дверь сбила его с мысли, избавив от необходимости вновь приукрашать данность. – Отец! Началось! – заверещала с порога румяная девочка лет девяти. – Что? Что случилось, Мая? – не понял сначала Семидол. Но потом вскочил с места, озарившись предположением. – У Догады роды?! – Да еще какие! Ужели не слышно? – удивилась девочка, тряхнув длинными косичками. – С утра орет! – А тотчас зачем не доложили?! Повитуха? Послали за повитухой?! – Семидол выбежал в сени, оставив своего гостя одного в горнице. ****