«Хорошо, Аля. Иди» – прокручиваются в моей голове снова и снова последние слова Тархана Артуровича. В тот вечер в его кабинете я ждала отказа или новых, бескомпромиссных условий, но он уступил, немало удивив меня, и после этого я его больше не видела. Прошло три дня, хозяин ночует дома, но он уезжает рано утром и приезжает поздно ночью, занятый своими делами. Только Георгий видел его в эти дни. От мамы все еще никаких новостей, так что я все еще вне себя от беспокойства. У меня нет никакой информации, нет даже уверенности, что Тархан Артурович действительно занялся ее делом, поэтому я извожу себя, гадая, увижу ли ее когда-нибудь снова. – Почему ты такая дерганная в последнее время? – замечает мое состояние даже Лиана, которая поглощена собственными страданиями из-за скорого отъезда к нежеланному жениху. – У меня с мамой проблемы, – не хочу вдаваться в подробности. – Вот и нервничаю из-за этого. Не бери в голову. Лиана больше не задает вопросов и я продолжаю убираться у нее в спальне, снова уйдя в собственные мысли. Выйдя от нее, я краем глаза замечаю, как закрывается дверь в комнату хозяина и спешу туда, потому что впервые за последние дни Тархан Артурович вернулся домой днем и мне просто необходимо спросить у него, как обстоят дела. Я настолько взволнована, что даже забываю постучать, распахивая дверь и спеша получить ответы, но увидев, что в спальню зашел не хозяин, а Казбек, вся сдуваюсь, как шарик, от разочарования. – Что ты тут делаешь? – приходит запоздалое осознание, что Казбек не имеет права заходить сюда без разрешения. Он не кажется испуганным тем, что его поймали, а как всегда уверенно смотрит мне в глаза. – Ничего, просто было любопытно посмотреть, как живет наш биг босс, – пожимает плечами парень. – Не волнуйся, ничего красть я не собираюсь, и даже рыться в его вещах не буду. – Тархану Артуровичу такое любопытство не понравится, так что лучше оставь его при себе и осматривай другие комнаты, – серьезно говорю я. – Никому из нас не нужны проблемы, а они будут, если он узнает, что кто-то кроме горничных заходит сюда. – Хорошо, я понял, – улыбается Казбек, направляясь к выходу. – А ты молодец, Альбина, Тархану повезло с таким преданным ему персоналом. Не понимаю, к чему были эти слова, но прозвучали они с презрением, в очередной раз подтверждая мои подозрения о том, что Казбеку очень не нравится Тархан Артурович, хотя он всегда ведет себя с ним вежливо. Впрочем, это не мое дело, так что я выхожу вслед за ним, плотно закрывая за собой дверь и решив сегодня ночью дождаться возвращения хозяина, чтобы спросить его о маме. Если понадобится, я до утра не буду спать, ожидая его возвращения, ведь все равно из-за нервов меня и так одолела бессонница. *** В огромном холле этого дома есть уголок с двумя креслами и столиком, за которым никто никогда не сидит и который имеет чисто декоративный смысл. На одном из этих кресел я и устраиваюсь, когда все обитатели дома расходятся по своим комнатам. Темнота меня не пугает, да и свет от фонарей с улицы попадает внутрь через окна, так что я прекрасно вижу очертания входной двери, через которую должен зайти Тархан Артурович. Ждать приходится долго. Проходит час, два, и только когда время близится к двум часам ночи на улице, наконец, слышится звук подъезжающей машины. Через пару минут входная дверь открывается, пропуская в дом огромную мужскую фигуру. Это хозяин, его невозможно не узнать. Он делает несколько шагов вперед в темноте, но резко останавливается, начиная медленно изучать комнату, пока его тело не поворачивается в мою сторону и не замирает в этой позе. – Аля! – вырывается тихий, утробный рык, от звучания которого я чувствую дрожь в теле. – Я мог тебя застрелить, дурочка! Какого хрена ты сидишь тут в темноте?! Только сейчас я понимаю, почему он потянулся под куртку, когда почувствовал чужое присутствие. Неужели у Тархана Артуровича оружие с собой? Зачем, если у него есть охрана, без которой он никуда не выезжает? – Я ждала вас! – выдаю на одном дыхании, вскакивая на ноги. – Тархан Артурович, мне нужно знать, что с моей мамой. Пожалуйста, я не могу ни о чем больше думать, я очень волнуюсь за нее! – Да в порядке она, – раздраженно выдыхает он, направляясь в мою сторону. – Уже завтра будет дома, так что сама увидишь. – Правда? – боюсь поверить его словам. – Она возвращается? Уже завтра? Во сколько? В каком аэропорту мне ее встретить? – Успокойся, – хватает он меня за предплечье, гася мой энтузиазм своим мрачным тоном. – В аэропорту ее встретят те, у кого есть к ней вопросы. После того, как она на них ответит, ее отвезут к ней домой и там ты можешь встретить ее, как захочешь. Но имей в виду, Аля, что я не собираюсь ждать больше ни одну ночь. Если, вернувшись завтра домой, я не обнаружу тебя в своей постели, и ты, и твоя мама об этом очень пожалеете. Поняла меня? – Д-да, – тяжело сглатываю, мигом возвращаясь в суровую реальность, в которой обещала ему свое тело в обмен на помощь. – Я не обману вас. Кто бы осмелился! Раз он смог вытащить маму из передряги, в которую она попала в чужой, далекой стране, то меня уж точно найдет без труда, стоит мне попытаться скрыться, не выполнив наш уговор. Он отпускает меня и я словно снова обретаю способность дышать, когда хозяин отходит на пару шагов, увеличивая расстояние между нами. Даже в полутьме я чувствую на себе его пронзительный взгляд, когда он стоит напротив, словно раздумывая, что делать дальше. Я напряженно жду, молясь, чтобы не пробудилась его животная сторона, которая хочет получить свое здесь и сейчас, и к счастью, сегодня мне везет, потому что Тархан Артурович сохраняет самообладание. Бросив мне напоследок «Умная девочка», он поворачивается к лестнице и уходит, оставляя меня в смешанных чувствах. С одной стороны, я счастлива за маму, но с другой, умираю от страха оказаться в его постели. Он слишком агрессивный, чтобы я выбралась из этого невредимой. А воспоминание о том, как бешено от трахал свою жену, когда я случайно застала их, не дает мне никакой надежды на его снисходительность. *** На следующий день Георгий дает мне выходной и все домашние провожают меня с добрыми пожеланиями для мамы. Я еду в нашу квартиру с самого утра, навожу там порядок, хотя особо и убирать нечего, и готовлю любимое блюдо мамы – узбекский плов с говядиной. Она редко позволяет себе его есть, так как придерживается правильного питания и ест очень мало соли и приправ, но думаю, после всего пережитого, немного лишних калорий – то, что доктор прописал. Звонок в дверь раздается около трех часов дня, я открываю – а за ней мама, уставшая, грустная, но выглядящая как всегда хорошо, в элегантном теплом платье и высоких сапогах, с собранными в тугой пучок чистыми волосами, к чему она прибегает, когда не успевает сделать укладку, и с ласковой улыбкой на лице. – Мама! – бросаюсь в ее объятия и она крепко прижимает меня к себе, уткнувшись лицом мне в плечо. Мы стоим так пару минут, не говоря ни слова, впитывая в себя осознание того, что все закончилось, что она дома, и только потом расцепляемся и проходим в квартиру. – Ну как ты? – боясь ответа, спрашиваю я. – Меня не били и не издевались, не волнуйся, – выдыхает она, садясь на диван и откидываясь на спинку. – Просто подержали взаперти и поморили голодом. – А сейчас ты голодная? – подскакиваю я. – Я плов приготовила. – Тогда пойдем на кухню, – встает мама. – Хотя в самолете кормили, я не наелась. Слишком нервничала, не зная, что будет, когда я окажусь в России. Я уж думала все – прямая дорога в тюрьму. Никогда не прощу этого Вите, чтоб он в аду сгнил! За едой мама рассказывает, что Витя купил кое-что на вечеринке, чтобы потом расслабиться у них в номере. Она понятия не имела, что он принимает, видимо, он делал это втайне, а когда на вечеринке началась облава, он ей признался и засунул маленький пакетик ей в лифчик. Она сдуру согласилась, думая, что они таким образом смогут уйти без последствий, но каким-то образом все выставили так, словно и у нее, и у Вити было с собой довольно много запрещенных веществ, причем разных, когда на самом деле был лишь один крохотный пакетик для личного использования, купленный Витей. – Мне кажется, у кого-то зуб на Витю или его просто хотели сделать козлом отпущения, – делится своими соображениями мама. – Все это было слишком странно. Не знаю, как объяснить. Меня даже никто не допрашивал, я только постфактум узнала, что нам якобы вменяют распространение. Просто посадили в камеру и один раз в день приносили еду. Молча, вообще без объяснений. Витю я после той вечеринки не видела, его держали отдельно. Потом меня освободили и под конвоем проводили в аэропорт, где мужчина по имени Александр купил мне эту одежду, потому что на мне было платье с той вечеринки, а оно довольно открытое, и мы вместе с ним прилетели в Москву. Мне велели забыть о существовании Вити и вообще о своей поездке в Дубай, и жить, как жила, если не хочу неприятностей. А я их не хочу! Если бы знала, что Витя так изменился, в жизни бы с ним не сошлась! – Главное, что теперь все хорошо, – вздыхаю я. – Кстати, а как ты узнала, что я сегодня прилечу? – спрашивает мама. – Мой телефон, да и все вещи остались там. Только документы вернули и все. Я хотела позвонить тебе из аэропорта, но не знаю наизусть твой новый номер. Зря ты поменяла старый. – Мам, это наш хозяин, Тархан Артурович, помог привезти тебя домой, – признаюсь я. – У него есть какие-то связи и я попросила его о помощи. – Да ты что?! – удивляется мама. – И он помог? Правда? – Да, помог, – не хочу говорить ей о его условиях. – Он в душе хороший человек, хоть и выглядит суровым. – Ну ничего себе! – недоверчиво качает головой мама. – Никогда бы не подумала. Это ведь не пустяковое дело, да и потратился, наверное. Он будет удерживать твою зарплату за это? – Да, но не всю, только часть, – продолжаю я лгать. – Буду работать у него, пока не расплачусь. – Ох, Алька… – начинает плакать мама. – Не повезло тебе с дурой-матерью, прости меня! Я снова села в лужу, жизнь меня ничему не учит! – Ничего, ма, – успокаиваю ее. – Все наладится, вот увидишь. Ты только не ведись больше на всяких Вить, обещающих золотые горы. Деньги ведь не главное, главное, чтобы человек был хороший, порядочный. Мама не возражает, продолжает плакать и сокрушаться, но я почему-то уверена, что никогда она не начнет довольствоваться малым, продолжая искать принца на дорогой тачке. Жизнь и правда ничему ее не учит, она продолжает делать одну ошибку за другой, и каждый раз я чувствую обиду на нее за это, но стоит увидеть ее несчастные глаза, как любовь затмевает все. Да, она безответственная, и больше похожа на моего ребенка, чем я на ее, но ведь она все равно моя мама и она меня любит ничуть не меньше, чем я ее. Главное, чтобы она была жива и здорова, а с остальным… Я как-нибудь разберусь, как всегда. Глава 19 Хозяин приказал ждать в его постели, и наверняка, он хочет, чтобы я была голой, но мне не хватает смелости снять с себя все. После возвращения от мамы, я объясняю коллегам, что у нее все хорошо, и только после того, как все расходятся по своим комнатам на ночь, принимаю душ, сушу волосы и снова надев униформу, крадусь в спальню Тархана Артуровича. Его еще нет дома, он не приезжает раньше полуночи, так что я надеюсь, что и сегодня будет так же. Снимаю с себя все и аккуратно вешаю на стул, оставаясь в трусиках и лифчике, а потом скольжу под одеяло на кровати, которую заправляла этим утром, стараясь не думать, что на этой же самой кровати хозяин трахался со своей женой. Меня потряхивает от нервозности и страха. Я жду, как заключенный свою казнь, не в силах отвлечься даже на телефон, который сердито бросаю на прикроватную тумбочку, и когда слышу, как открывается дверь в спальню, застываю, не дыша. Хозяин проходит в комнату, но даже не смотрит в сторону кровати, направляясь прямиком в ванную, словно не заметив меня. Когда он исчезает за дверью, легче не становится. Это недолгая отсрочка, он скоро выйдет. Слышится шум воды в душевой и я должна радоваться, что он решил искупаться перед сексом, но такое мне и в голову не приходило, потому что я могу думать лишь о том, сделает ли он мне больно и будет ли унижать. Когда дверь снова открывается, хозяин выходит совершенно голый, даже без полотенца, и у меня дыхание застревает в горле, когда я вижу огромный, твердый член, торчащий из того места, которое лучше бы мне не разглядывать. Я крепко зажмуриваюсь, но мне и тех двух секунд хватило, чтобы увидеть, что именно меня ждет. Черт, ну почему он везде такой большой, разве это справедливо?! Я же ходить не смогу завтра, если вообще выберусь из этой передряги целой и без разрывов. Так, не паниковать! Нельзя себя накручивать, это всего лишь мужчина, обычный мужчина. Если другие женщины с ним спали, то и я смогу. – О чем ты так напряженно думаешь? – слышится смешок прямо у моего уха и я испуганно открываю глаза, удивляясь, как не заметила его приближения. Хозяин сидит на краю кровати, упершись одной рукой рядом с моей головой и наклонившись очень близко к моему лицу, что только и виднеется из-под одеяла, в которое я укуталась по самую шею. Его дыхание касается моих губ, он наклоняется все ближе и ближе, словно собирается поцеловать, его борода уже щекочет мою кожу, но Тархан Артурович не целует меня, нет. Он замирает в миллиметре от моих губ и смотрит мне прямо в глаза, словно ждет чего-то, но, когда я продолжаю лежать неподвижно, с разочарованным вздохом отстраняется, садясь прямо и прекращая угрожающе нависать надо мной. – К черту одеяло, покажи мне себя! – срывает с меня единственную защиту мужчина, откидывая его прямо на пол. Я скукоживаюсь под его жадным взглядом, чувствуя себя голой, хотя белье прикрывает все, что нужно. Тархан Артурович не церемонится со мной. Накрывает ладонями грудь, стаскивая лифчик вниз, из-за чего она выскакивает наружу, прямо в его ладони, которые мнут нежную плоть безо всякой осторожности, но словно вспомнив о чем-то, он резко выпускает ее и переворачивает меня на живот. Со слезами ужаса на глазах, я цепляюсь за простыни, когда он грубо сдергивает с меня лифчик, а потом сдирает трусики. Крепко зажмурившись, жду насилия, но раздев меня, Тархан Артурович словно успокаивается. Его руки почти с нежностью оглаживают мою спину и ягодицы, спускаясь ниже, чтобы исследовать форму ног до самых ступней. – Красивая, – следует комментарий, брошенный между делом. Я дрожу, продолжая сжимать простыню в кулаках, но его крупные ладони накрывают мои и заставляют разжать пальцы. Хозяин снова переворачивает меня, нависая сверху, и жадно целует в губы. Я инстинктивно напрягаюсь, но огромным усилием воли заставляю себя постепенно расслабиться. Он только целует, долго и довольно терпеливо, дразня мой язык своим, и когда я робко отвечаю, удовлетворенно хмыкая мне в рот. Не знаю, почему он медлит, но проходит несколько минут, пока мы просто целуемся, и он даже не прижимает меня своим весом к постели, удерживая себя на вытянутых руках и лишь слегка щекоча мои ставшие чувствительными соски своей грудью, поросшей волосками, в которые мне хочется запустить пальцы. Я даже начинаю думать, что если он и дальше будет таким терпеливым, то все пройдет не так плохо. Наконец, Тархан Артурович отрывается от моих губ с пошлым чмоком и обводит их большим пальцем, глядя мне в глаза. – Тебе нравится целоваться, не так ли, Аля? – Я чувствую, что краснею, потому что он прав. Поцелуи заводят меня, даже сама мысль о них, и он каким-то образом это понял. Хозяин самодовольно усмехается и щипает меня за нижнюю губу. – Не волнуйся, я не оставлю твои губки без внимания. Встав с кровати, он неожиданно подхватывает меня на руки, заставляя обвить ногами свою талию, и несет в гардеробную, жадно целуя весь путь, пока я не теряю любую нить мыслительного процесса и не начинаю задыхаться. Горячую твердость, которая тычется мне между ног, я изо всех сил стараюсь игнорировать, хотя холодок страха кусает загривок при мысли, что придется принять это в себя. Оказавшись в комнате, где впервые прикоснулся ко мне, хозяин ставит меня на пол и разворачивает лицом к огромному напольному зеркалу. Я шокировано ахаю, увидев непристойную картину себя, голой и выставленной напоказ, прижатой к мужскому телу позади себя. Тархан Артурович не дает мне шанса отвернуться, сжав твердой рукой горло, не душа, но держа достаточно крепко, чтобы я не смогла пошевелиться без его разрешения. Он нависает надо мной огромной тенью, полностью укрывая собой сзади, его горячая грудь прижата к моей спине, а тяжелый член тычется в поясницу – вот насколько он выше меня. Я трепыхаюсь, пытаясь вырваться из стальной хватки, спрятаться, но он предупреждающе сжимает горло пальцами, заставляя испуганно замереть в попытке втянуть заканчивающийся воздух в легкие. – Вот так, Аля, – шепчет хриплым голосом на ухо. – Стой смирно. Вторая рука ложится мне на грудь, по очереди разминая упругие полушария, словно исследуя их форму и вес, а потом пальцы резко сжимают стоящие торчком соски и я вскрикиваю от укуса боли, смешанной с удовольствием. Глаза помимо воли наблюдают за порочной картиной в зеркале. Меня съедает стыд, но я не могу оторваться от вида его загорелой, большой руки, хозяйничающей на моем кажущимся совсем бледным теле. Он потирает и зажимает между пальцами соски, заставляя меня извиваться от острых вспышек удовольствия, я едва сдерживаю стоны, кусая собственные губы, но когда его рука оставляет мою грудь, двигаясь вниз по животу и накрывая лобок, я закрываю глаза, всхлипывая от смущения и не в силах смотреть на то, как мужские пальцы исчезают в скользких складочках, обнаруживая предательскую влагу. – Смотри, Аля! – недовольно рычит он, мощная грудь вибрирует о мою спину от этого гортанного звука и даже это заставляет меня сжиматься от возбуждения. Я резко открываю глаза, встречаясь в зеркале с его дьявольским взглядом, горящим от удовлетворения и похоти. – Смотри, как ты намокла, – издевательски ухмыляется он, запуская пальцы ниже, прямо к моему входу, и зачерпывая липкий сок, чтобы ткнуть меня в это доказательство носом. Его рука маячит перед моим лицом, демонстрируя блестящие и мокрые от смазки пальцы, а потом Тархан Артурович размазывает это безобразие по моим соскам и его член нетерпеливо дергается, крепче вжимаясь в мою кожу. Я громко ахаю и тут же захлопываю рот рукой, глядя перепуганным взглядом на наши отражения в зеркале. Мое тело покрыто румянцем, я даже не подозревала, что могу так краснеть от стыда, и мужские руки продолжают хозяйничать на нем. Хозяин отпускает мое горло, чтобы приласкать грудь, когда вторая рука снова движется вниз, на этот раз без прелюдий ныряя между ног и очерчивая тугой вход, прежде чем надавить на него толстым пальцем и скользнуть внутрь, мучительно медленно, потому что мои стенки с трудом растягиваются.