– Все хорошо, девочка, скорая в пути, – успокаиваю ее, пока она стонет от боли и в панике пытается рукой ощупать лицо, чего я не позволяю, перехватывая тонкое запястье, чтобы она не навредила себе. – Не трогай лучше, там рана. Совсем небольшая, не бойся. А крови так много, потому что раны на голове всегда сильно кровоточат. Ты вне опасности, Аля, потерпи немного и скоро тебя обезболят, хорошо? Не плачь только. Но она плачет. Сильно сжимает мои пальцы и тихо плачет от боли, разрывая мне сердце. Убью гниду, которая это сделала! Кто бы это ни был убью! Скорая, наконец, приезжает, и я еду в больницу вместе с ней. Вообще не могу соображать, только сую банкноты, которые ношу с собой как стратегический запас, вякнувшему придурку, который говорит, что в скорой с ними мне ехать нельзя и он тут же затыкается. Аля не отпускает мою руку всю дорогу и когда мы оказываемся в больнице, тоже отказывается идти без меня в кабинет, но я быстро решаю эту проблему и держу ее, пока зашивают рану на лбу, а потом провожаю, чтобы сделать рентген на всякий случай. Через час нас уже отпускают домой, сказав, что кроме пореза и гематомы ничего нет, даже без сотрясения обошлось, хотя, когда врач спросил о характере травмы, Аля сказала, что ее ударили лицом о раковину и я едва сдержал свою ярость, представив эту картину. Когда мы садимся в машину с моей охраной, которая ехала за нами, я устраиваю Альбину поудобнее, держа в объятиях, и она кладет голову мне на грудь, устало прикрывая глаза. Ей дали обезболивающее, она успокоилась и больше не плачет, но меня напрягает ее молчание, я весь на нервах. – Все еще больно? – спрашиваю как можно более спокойным тоном. – Нет, уже терпимо, – слабо отвечает она. – Я просто сильно испугалась. Меня никогда никто не бил, Тархан, даже дети в детстве, а тут эта женщина… Я ведь ничего ей не сделала, я совсем не ожидала! – всхлипывает она. – Кто она? – Та пожилая женщина, которая дала тебе приглашение. Я не понимаю, почему она это сделала? Мы с ней даже не разговаривали. Я мыла руки у раковины, а она подкралась сзади и схватила меня за волосы, я видела ее в зеркале у себя за спиной. Я не помню, что она сказала, но она бормотала что-то мне на ухо, а потом просто ударила лицом о раковину. Просто так… хладнокровно. Как можно быть такой жестокой, я не понимаю! – Т-ш-ш-ш… Не плачь из-за этой суки, Аля, она свое получит. Это все из-за меня, девочка. Ты ни в чем не виновата, они хотят меня запугать, манипулируя теми, кто мне дорог, вот и все. С Максом не сработало, я не отступил, и теперь решили надавить через тебя. Но это не повторится, слышишь? Я обещаю, никто больше не тронет тебя, никогда! – Кто они, Тархан? – даже в таком состоянии задает правильный вопрос девочка и, хотя мне совсем не хочется говорить с ней об Общине, хотя бы потому, что я выхожу оттуда нафиг, но объяснить как-то придется. Аля упрямая, она не станет неизвестно сколько времени тихо и терпеливо ждать, пока я со всем разберусь, не получая ответов, взбрыкнет и тогда мне придется снова искать к ней подход. Учитывая, что для ее же безопасности мне придется запереть ее дома, я должен как-то объяснить свои действия. – Мои коллеги, скажем так. Я расскажу тебе, чтобы ты имела понятие о происходящем, но этот разговор мы продолжим дома, наедине. А пока, отдыхай, Аля. Почти час еще ехать, поспи, если хочешь. Глава 35 После пережитого шока я крепко засыпаю в объятиях Тархана по дороге домой и даже когда он вытаскивает меня из машины, на руках занося в дом, не желаю выплывать из сна, позволяя ему самому позаботиться о моем перемещении. Голова чугунная, из-за лекарств я чувствую сильную сонливость, так что когда меня кладут на удобную кровать, сразу же погружаюсь обратно в крепкий сон и сплю до самого утра. Просыпаться больно, причем болит не только опухшее лицо, но и голова, как после тяжелого похмелья. – Ну как ты? – раздается рядом голос Тархана Артуровича. Артурович. Несмотря на боль, я усмехаюсь, потому что все еще до конца полностью не привыкла к мысли, что он просто Тархан для меня. Хорошо хоть вслух не сказала, а то ему это очень не нравится, словно я задеваю его чувства, а мужское эго может быть таким же хрупким, как и женское в некоторых аспектах. – Больно, – со стоном сажусь на постели, осматривая свежего после душа и уже одетого в привычные джинсы и футболку, мужчину. Значит, он сегодня остается дома, раз оделся, как ему удобно. – После того, как поешь, можно будет выпить таблетку, – вздыхает он, поглаживая меня по плечу. – Хорошо, только умоюсь, – встаю с кровати, направляясь в ванную и запирая дверь, чтобы он не вздумал идти за мной. Мне нужно немного пространства, а писать при нем я не стала бы, будь мы женаты хоть тридцать лет. В этом отношении я принципиальна, хотя он только смеется над моей стыдливостью. Собственное отражение в зеркале приводит меня в ужас и дело не в размазанной косметике, а в том, насколько опухла и почернела правая половина моего лица. Удар был нешуточный, просто повезло, что я не сломала ни одну кость и все обошлось рассеченной кожей и гематомой. Неудивительно, что так болит. Кое-как приняв душ и удивляясь, как так спокойно проспала всю ночь, да еще и в платье, я одеваюсь в гардеробной, в очередной раз морщась при мысли о том, сколько лет этой комнатой пользовалась бывшая хозяйка, и решаю, наконец, поговорить с Тарханом начистоту. Мне нужно знать, во что я ввязываюсь и, если все не так ужасно, как мне представляется, если для нас еще есть возможность быть вместе, несмотря на произошедшее, то мне нужно также объяснить ему, как неприятно спать в постели его бывшей и хранить вещи в ее гардеробной. Я не настолько сумасшедшая, чтобы требовать новый дом, но в новую комнату нам лучше бы переехать. – Тархан, у меня нет сил есть, пока в голове столько вопросов, – обращаюсь к нему, выходя в уютных к телу флисовых штанах и футболке. – Расскажи, что происходит. Ты знал, что на этом приеме на кого-то из нас могут напасть? Ты связан с криминалом? – Конечно нет, иначе ты шагу из дома не сделала бы! – возмущается он. – И нет никакого криминала, только один оборзевший старик, который думает, что я угрожаю его власти. - Он подходит и обнимает меня, нежно обводя пальцами неповрежденную кожу вокруг раны. – Я не допущу, чтобы это повторилось, Аля. Ты всегда будешь в безопасности со мной. – Что происходит? – ловлю его серьезный взгляд. – Расскажи, как есть, Тархан. Не нужно приукрашивать, кто тебе угрожает и почему? Он вздыхает и поцеловав меня в макушку, отстраняется. – Пойдем, позавтракаем, Аля. Я все расскажу за едой, тебе нужно еще таблетки выпить, так что не упрямься. За завтраком нам прислуживает новая горничная и от того, как она бросает любопытные взгляды на мое лицо, мне становится неловко. Надеюсь, никто не подумает, что меня ударил Тархан, а то она смотрит на него, как на монстра. Как только она уходит, я немного расслабляюсь и начинаю есть кашу, чтобы Тархан начал уже говорить и он не разочаровывает. – Чтобы ты поняла, начну с самого начала, – говорит он. – Еще при Хрущеве, в пятидесятые годы, несколько ушлых бизнесменов, совмещающих свою предпринимательскую деятельность с основной работой, а должности у них были хорошие, решили создать Общину. Звучит, как какая-то религиозная секта, но ничего общего с этим Община не имела. Просто дурацкое название, которое прицепилось и все еще в ходу. Изначально, все было связано с помощью друг другу в их подпольном бизнесе, но со временем власть у этих мужиков росла, как и возможности. Община начала расширяться и превратилась во что-то другое. Появился кодекс, он ужесточался и зарастал новыми правилами, все больше людей вовлекалось во внутренний круг, даже каких-то дальних родственников обязывали приносить пользу делу только потому, что им повезло родиться не в той семье. В девяностые годы все, пиздец как, ухудшилось, потому что тогда главой Общины стал Игнатий Попов – отец Лианы. Он держал всех на плаву даже в самые тяжелые времена, поэтому люди были преданы ему, да и железный кулак помогал, но Община при нем превратилась чуть ли не в настоящую секту, никто не мог и слова сказать против решения Попа, понятие демократии просто не для него. Естественно, его решили сместить и он подсуетился, чтобы этого не произошло. Инсценировал свою смерть и убрал всех предателей, одного за другим. Жених Лианы Стас – его пешка на роль нового главы, но люди не воспринимают Стаса всерьез, они считают, что раз вся верхушка убита, то я лучший вариант, чем он. – Ты собираешься стать главным в этой Общине? – шокировано смотрю на него, не зная, как успокоить тревогу, захлестывающую меня. Это все звучит слишком страшно, я не знала даже, что он не просто богач, но еще и связан с какой-то организацией, которая явно обладает властью и знаниями, недоступными обычным людям. – Нет, Аля, – улыбается он, словно я сказала что-то глупое. – Я мог бы, но я не хочу, понимаешь? Я много лет был исполнителем власти Попа. У меня есть определенная репутация, я знаю, как держать людей в узде и наши овцы тупо ищут очередного диктатора, который будет управлять ими даже против их воли, зато вести к светлому, мать его, будущему! Это ведь было первым лозунгом Общины, светлое будущее, о котором люди мечтали в непростые времена, но даже несмотря на то, что сейчас все изменилось, их промытые мозги не догоняют, что им не нужен еще один бескомпромиссный царь и Бог. Тех, кто соображал сам, Поп убрал. Признаюсь, даже я долгое время не хотел никаких перемен, потому что мне хорошо жилось на моем месте, но дальше все так оставаться не может. Сейчас мы в такой ситуации, когда либо нас, либо его. Покушения на Макса были на полном серьезе, нас обоих хотят убрать, а то, что сделали с тобой – это предупреждение. И это никогда не повторится, потому что я не дам им ни единого шанса! Ты будешь под круглосуточной охраной, Аля, пока все это не закончится. Я даже распорядился, чтобы Макс отослал твою маму. Пусть отдохнет заграницей за счет будущего зятя, для нее это должен быть просто приятный отпуск, не говори ни ей, ни кому-либо другому о том, что я тебе только что рассказал. – И когда это закончится? – сглатываю ком в горле. – Как закончится? Что, если тебя убьют? Почему ты думаешь, что этот Поп не избавится от вас с братом, как и от других? Ты говоришь, это не криминал, но как еще назвать организацию, которая убивает неугодных людей, словно это какой-то пустяк? – Чужая жизнь никогда не была для меня пустяком, Аля, – жестко чеканит он. – Весь мой бизнес законный, я никого не убивал ради своей выгоды, и только ради безопасности своих близких я готов отнять чью-то жизнь, поняла меня? Со мной ничего не случится. Попа скоро загребут на законных основаниях, неделя-другая и все, конец. Мы с тобой сразу же поженимся и уедем отсюда. Куда только захочешь. В любую точку мира. Я позабочусь о твоей маме, поселю ее где-нибудь недалеко, чтобы ты могла видеться с ней, когда захочешь. У нас впереди долгая и счастливая жизнь, девочка, так что прекрати надумывать и не нервничай зря. Все. Будет. Зашибись. Ешь свою кашу. Я хочу ему верить, очень хочу, но каким бы убедительным тоном он не говорил со мной, тревога никуда не исчезает. Я до смерти боюсь худшего исхода и во мне поселяется неприятное предчувствие чего-то плохого, так что никакая каша мне в горло не лезет. Я просто хочу вернуться к своей обычной, заурядной жизни и не знать всех этих переживаний, не любить человека, которого завтра могут убить, потому что страх потерять его намного хуже, чем вообще его не любить. Глава 36 Старухе удалось уйти, Макс не успел ее перехватить, хотя я теперь знаю, кто она, но сука прячется и даже в собственной квартире не появляется, хотя мои парни пасут ее круглосуточно. После приема прошло два дня. Я все это время готовился к встрече, которую мне назначил Поп, и игнорировал Карину, не перестающую снова названивать мне и моему брату. Не до нее сейчас. Если беременна, то после родов выясним от кого ребенок и дело с концом. Если мой, то буду помогать и воспитывать, но отдельно от нее, потому что ничего общего с бывшей женой я иметь не хочу. Аля ведет себя тихо, даже не спрашивает ни о чем, и это меня беспокоит. Что-то с ней не то, но она молчит, как партизан, бля! Как только я разберусь завтра с Попом нам предстоит серьезный разговор, а пока, пусть прячется от меня, сколько хочет. Недолго ей осталось. – Ты уверен насчет Казбека? – в последний раз спрашивает меня Макс, когда мы проходимся по плану в кабинете. – Да ты задрал со своим пацаном! Не доверяю я ему, так что нет, Макс, забудь об этом. – Это ты зря, – вздыхает он. – Он ненавидит Попа не меньше нас, и сведения о Стасе, которые он собирает, уже помогли нам, сколько еще он должен доказывать тебе, на чьей он стороне? – Мне не нужно ничего доказывать, я просто не хочу видеть его рядом и беспокоиться за свою спину, понял? Максим вздыхает, но не настаивает на своем. Мы идем ужинать и когда в столовую входит Аля, которую я не видел весь день, я не сдерживаюсь и игнорируя брата, захватываю девочку в свои руки и целую, пока она не обнимает меня своими тонкими ручками. – А меня перед важным боем даже приласкать некому, и где справедливость? – косясь на нашу горничную Софью, жалуется Макс, которая, игнорируя его, разливает напитки. – Бой? – испуганно смотрит на меня Аля. – Он просто ноет, чтобы его пожалели, – громко говорю я, ухмыляясь, когда Софья хихикает. Макса, это, конечно, не смущает, он продолжает бросать на нее голодные взгляды, пока я усаживаю Алю рядом с собой. Ее лицо сейчас в огромном, уже начинающем желтеть синяке, но она все равно красотка у меня. Если бы не брат, она уже была бы у меня на столе, потому что кому нужна еда, когда есть такой вкусный десерт? – Если продолжить трахать ее глазами, то я уйду есть на кухню, – заявляет брат, заставляя мою стеснительную девочку покраснеть. – Иди, – махаю на него рукой. – Тархан! – одергивает меня Аля. – Не слушайте его, Максим. – Ко мне Макс и на ты, невестушка, – подмигивает ей этот нахал. – И раз мы с тобой почти родственники, то не могла бы ты замолвить за меня словечко перед этой блондинистой задирой? Она меня обижает. Софья, к ее чести, никак не реагирует, продолжая заниматься своим делом. Все-таки, персонал у Жоры хорошо вышколен, он им спуску не дает. – Софья, ты можешь идти, – говорю я ей, чтобы поддразнить брата. – Ее зовут София, – поправляет меня он. – Разве? Прежде чем подкатывать к девушке свои фаберже, ты бы хоть правильное имя запомнил, Макс. – Вообще-то он прав, она София, – говорит Аля. – Это Георгий упрямо называет ее Софьей на свой лад. – Вот значит как? Ладно, пусть будет София. Мне пофиг, как зовут горничную, невелика разница. Тем более, она уже ушла и не может сказать, как же ее правильно называть. Макс с Алей находят общий язык и только потому, что ему удается ее разговорить и улучшить ей настроение, я не вмешиваюсь и позволяю им шутить, давя в себе зачатки ревности. А вот после ужина, быстро выпроваживаю брата из дома, нечего мешать моему вечеру с моей, блядь, невестой, которую я могу больше и не увидеть, если завтра все пойдет не по плану.