— Вас вызывает товарищ Сталин. Обращайтесь к нему только так, пожалуйста. Мы вошли в кабинет, я никогда не был в этом дворце Кремля и с интересом его рассматривал. Кабинет Сталина особого впечатления не произвёл: длинный, т-образный стол, развешенные карты Европы и Европейской зоны СССР. Отмечены фронты. Даже представляться не пришлось! — Здравствуйте, товарищ Найтов! — Здравия желаю, товарищ Сталин. На столе разложено моё снаряжение. Даже камуфляж, всё, до последней мелочи. Кроме духовых трубок. Так как на столе стоял и диктофон, я понял, что Сталин прослушал запись моего допроса Берией. — Товарищ Найтов, Вы знаете, кто изобрёл это оружие и где оно производится? — Да, конечно. Это пулемёт Калашникова модернизированный, образца 68 года. Калашников сейчас сержант и служит на каком-то танковом полигоне под Москвой. Кроме этого пулемёта, вся армия вооружена его автоматами и пулемётами калибра 5,45 мм, до этого, его же автоматами 7.62 мм. Всё это оружие считается лучшим и самым безотказным в мире. Это — снайперская винтовка Драгунова, он служит сейчас в Приморском крае оружейным мастером. Пулемёт и винтовка сделаны на Ижевском оружейном заводе. Автоматический пистолет Стечкина сделан на Тульском оружейном заводе. Создан там же. Конструктор Стечкин должен быть на заводе. Это управляемая противопехотная мина МОН50. Это вот — прицел, позволяющий навести её на цель. Это — два отверстия для взрывателей. Используется или с радиовзрывателем, или с обычным. Внутри — картечь и взрывчатка. У нас изготавливается 4 вида таких мин. «50» это дальность разлёта осколков. Одна такая мина может уничтожить взвод. Очень проста в изготовлении, и очень эффективна в обороне, и на отходе. Ну и для засад хорошо использовать. — Что значит управляемая? — Её подрыв осуществляет человек, который приводит её в действие, когда в створе действия мины находится противник. Или когда противник сам приводит её в действие, задевая растяжку или датчик объёма. Датчиков объёма у меня с собой нет. Только радиовзрыватели. Вот, девять штук осталось. Вот, можете посмотреть, сами взрыватели отдельно. Они и сейчас у Вас выпускаются. Не менялись. Это ручной одноразовый противотанковый гранатомёт РПГ18 «Муха». К сожалению, он только один, и его нельзя раздвигать. Вот тут с боку инструкция по использованию. Несмотря на небольшой вес, стреляет на 200 метров и пробивает 150 мм броню. — Зачем так много? — Скоро под Ленинградом будет захвачен новый немецкий танк «Тигр». Он имеет толщину брони 100 мм. Будут и ещё более тяжёлые танки: до 200 мм. — Да, такой танк мы уже захватили. Но, пока не можем его доставить на полигон. — Насколько я помню, все компоненты для подобных гранатомётов уже существуют, кроме пьезоэлектрического головодонного взрывателя. Так что, необходимо его извлечь и сделать такой же. — Как он устроен Вы знаете? — Да. Кремниевый кристалл, закрытый алюминиевым колпачком, от него идут два провода к электровзрывателю. Тот же принцип, что и в проигрывателе грампластинок, только монокристалл большой. Где-то 10 на 10 миллиметров. Ещё немного поговорили об оружии, и о моём образовании. Сталин обрадовался, что по основной специальности я — инженер-электромеханик по системам наведения крылатых ракет морского базирования. — Инженеров у нас очень не хватает! Дальше он перевёл разговор о положении на фронтах, пришлось вкратце рассказывать весь ход Великой Отечественной войны. Он что-то записывал в блокноте. Очень удивился, узнав о предательстве Власова. Нервно раскурил трубку. Но, после этого, он внезапно перешёл, видимо, к основной части разговора. Был задан вопрос о сегодняшнем руководстве СССР. Из всех перечисленных мной, он знал только Косыгина, Устинова, Черненко, Пельше, Суслова и Громыко. Затем попросил меня рассказать о «переходе». — Товарищ Сталин, я сам не понял, как это произошло. Яркий свет, в пещере несколько темновато было. А потом, сразу же пришлось вступить в бой. — А Вы не пробовали вернуться назад? — Нет. Я, честно говоря, не знал, как выбраться из того района. До ближайшего нашего поста почти двести километров. Район контролируется людьми Ахмад Шах Масуда. Только, если идти к нашей границе. — Покажите на карте: где это место! — я показал. — Кто такой Ахмад Шах Масуд? — Афганский полевой командир. Примерно моего возраста. Контролирует несколько рудников с лазуритом и изумрудами, и несколько лабораторий по переработке опиума-сырца в героин. — Сколько у него дивизий? — Нет у него никаких дивизий, товарищ Сталин. Ополчение, что-то типа партизанского отряда. Днём — мирные, ночью — стреляют. Но, неплохо вооружены, китайцы и пакистанцы постарались. И склады армейские почистили. В том районе проживает примерно полтора-два миллиона человек. Население его поддерживает. — А Вы туда как попали? — На вертолёте. — видя, что Сталин не понял термина, я назвал его «Геликоптером» Взлетает и садится вертикально или с небольшого разбега. — Мы бы хотели установить связь с руководством Советского Союза. Если это принципиально возможно, товарищ Найтов. Как Вы думаете, это может быть осуществлено? — Не знаю, товарищ Сталин. Но, в «треугольник» никто из руководства не полетит. Это точно. Там стреляют. Хотя, мне бы хотелось вернуться туда, и похоронить то, что осталось от моей группы. — Сначала, Вам нужно помочь нам здесь, а мы подумаем, как сделать так, чтобы у Вашего руководства возникло желание сотрудничать с нами. Далее пошли вопросы по тем самолётам, фотографии которых были у меня в кармане. Разговор плавно перетёк к ядерному оружию, ракетам, электронике, средствам навигации и управления. Узнав, что я знаком со спецбоеприпасами, Сталин тут же дал указание подключить меня к группе Келдыша. — И вообще, товарищ Берия, Вы у нас курируете оборонную промышленность, поэтому, постарайтесь извлечь из этого случая максимальную пользу. И продумайте, кого дополнительно подключить к операции «Горный стрелок». После этого Сталин поинтересовался ситуацией с теперешними союзниками СССР. Разговор получился долгий, закончился он глубоко за полночь. Ни одного человека, кроме Берия, Сталин к разговору не подключил. Берия отвез меня обратно в Монино. Судя по тону разговора, он был очень доволен произошедшим. Все мои вещи погрузили в эту же машину, но в Монино их не выгрузили. Мне было сказано, что подъём в десять, в 10.30 за мной заедет машина. Глава III Утро началось с переодевания в форму РККА. Наша полевая мабута гораздо удобнее, но, назвался груздем — полезай в кузов! Едем в Москву, вместо Берия какой-то немолодой офицер, с ромбом на петлице, неразговорчивый, не представился, звания я не различаю. Не армейские. Приехали на Лубянку, там я сдал маузер, принимавший его офицер, удивлённо посмотрел на меня и на пистолет. — Это Ваше оружие? — Нет, наркома Берии. Он мне его дал. — офицер ещё раз внимательно меня осмотрел, но выдал номерок, который я сунул в карман. Меня провели в какое-то помещение на втором этаже. Там попросили подождать. Спустя несколько минут попросили пройти в кабинет, в котором находился довольно крупный человек с зачёсанными назад волосами. Я представился, так, как мне сказал представляться Берия: — Лейтенант Горский. — Входите, Найтов, входите. Комиссар госбезопасности 2 ранга Меркулов, Всеволод Николаевич, первый заместитель наркома внутренних дел. Присаживайтесь. Мне поручено легализовать Вас в СССР, оформить формы допуска. Кроме того, так как в моём ведении находятся некоторые аспекты Вашей будущей деятельности, то у меня есть к Вам вопросы, к которым мы вернёмся чуть погодя, после оформления соответствующих бумаг. Вы знакомы с правилами допуска к государственным и военным секретам? — Да, я имел допуск формы «2» «Совершенно Секретно». — Этого не достаточно. Вот, пожалуйста, прочтите, это форма «0» «Особой Государственной Важности». Прочтите, заполните собственноручно и распишитесь. Вон там вон! — и он указал на стол стоящий у входа. Мда, ничего себе, формочка! Больше всего понравилось, что с момента подписания я не подлежу судебной и иной ответственности в иной форме, только через институт Специального судебного присутствия Верховного суда СССР. И только на закрытых слушаниях. Особенно, памятуя о том, кто вынес приговор Берия. Подписал. — Готово? Теперь такую же, но на вот это имя и вот эти документы. — он передал мне достаточно помятое удостоверение личности на имя Горского Андрея Петровича, 1916 года рождения, майора ГБ. — Под этими документами Вы будете проходить дальнейшую службу. Учтите, это — высший начальствующий состав НКВД. Мы вынуждены пойти на эту меру, чтобы Вы всегда и везде могли находиться с оружием, кроме одного кабинета во всей стране. — он выразительно показал пальцем наверх. После того, как я заполнил и вторую форму «0», и расписался в удостоверении личности, Меркулов продолжил «беседу». — Для всех Вы только что вернулись из некоей командировки, в СССР не работали, так как многих реалий Вы не знаете, Ваш лексикон значительно отличается от местного. Уточнять место и вид деятельности не требуется. По линии НКВД. Этого достаточно. Вот здесь вот, на третьей странице, стоит отметка об уровне вашего доступа. Если возникнет проблема, то предъявляете это удостоверение, этого будет достаточно. Кроме того, при Вас будет постоянно находиться наша охрана, но, сами понимаете, она не всесильна, и очень многое будет зависеть лично от Вас. Вот здесь вот — Ваша официальная легенда. Выучите, пожалуйста, из этого кабинета её не выносить. Мы максимально приблизили её к Вашей собственной биографии, поэтому это будет не сложно. Если Вам не мешают мои вопросы, то я могу продолжить. — Да, конечно. — В настоящее время по проекту «РДС» самый больной вопрос это отсутствие делящихся материалов. Как в СССР решался этот вопрос, ведь основные месторождения урана находятся в Африке? — СССР занимает 2 место в мире по запасам урана, после Австралии. Основные месторождения находятся в Узбекистане, Казахстане, Читинской области. Всех не знаю, допуска не имел, но четыре крупных могу показать на карте. Жил рядом. Вот в Алма-атинской области, всего 45 км от ж/дороги, вот в Узбекистане, здесь до дороги подальше, но месторождение крупнее. Кстати, вот тут золото! Очень много, крупнейшее в мире месторождение. А это вот уран под Читой. Ещё есть на Мангышлаке, но там дорог нет. — Отлично! А что ещё открыли в СССР после войны? — Нефть и Газ в междуречье Волги и Урала, в Тюменской области, в Узбекистане, Казахстане, Туркмении. Первое место по газу и второе место по нефти в мире. Алмазы в Якутии на Вилюе. Вот здесь. Искать их надо по красным пиропам. Меркулов, увидев метки на карте, схватил трубку телефона. Через несколько минут в кабинете появился Берия. Пошли вопросы по всей таблице Менделеева. В конце концов, я не выдержал и сказал, что, к сожалению, я не геолог, поэтому мои познания в этой области довольно ограничены. Берия забрал карту и вышел из кабинета. А мне пришлось вспоминать всё, что я помнил об американском проекте «Манхеттен». Хорошо, что в СССР были изданы книги Лоуренса и Гровса, а я в детстве увлекался физикой, в первую очередь ядерной, и в горы ходил в группе, где основной специальностью у всех была именно ядерная физика. Меркулова, в основном, интересовало положение на начальном этапе исследований. — Где они взяли делящиеся материалы? — В Нью-Йорке, их туда привез бельгиец из Бельгийского Конго. До середины сентября 1942 года они находились на складе в порту на острове Стэйтон Айленд, и даже не охранялись. Около тысячи двухсот тонн урановой руды в двух тысячах стальных бочках. Фамилия теперешнего владельца — Сенжье. — Не охраняются? В порту? Замечательно! — После этого США выкупили у Сенжье затопленную шахту, и вывезли оттуда ещё урановой смолки на три тысячи тонн. Больше там ничего не было. — Отлично! Время у нас ещё есть! — Да, ещё. В конце войны какой-то наш шифровальщик из посольства в Оттаве «слил» всю нашу сеть в США. Фамилию не помню, но украинец. В том числе тех, кто работал по проекту «Манхеттен». — Проверим. То, что шифровальщик — точно? — Да. На «ко» фамилия заканчивалась. Три слога. Извините, не помню. Всеволод Николаевич снял телефон и запросил списки шифровальщиков в посольствах. И продолжил беседу. — В каком году американцы получили атомную бомбу? — В июле 45 года, взорвали её на полигоне в Аламо-Гордо, штат Невада, а затем в начале августа взорвали урановую бомбу над Хиросимой, а через 4 дня уже настоящую плутониевую над Нагасаки. — То есть, Вы хотите сказать, что бомб две? По типу? — Атомных — две: урановая и плутониевая. Практическое значение имеет только плутониевые бомбы. Урановые оказались тупиком: дорого и грязно. Большие отходы и меньшая мощность. Но, основное значение имеют термоядерные боеголовки, на основе синтеза трития. Они мощнее, но для синтеза требуется ядерный детонатор. — Мне сказали, что Вы изучали атомное оружие? — Да, но уже второе и третье поколение его. Боевые части ракетного оружия. У нас пока нет таких электронных приборов. Через первый этап не перепрыгнуть. Принцип — похож, а исполнение совсем другое: совершенно другие давления и температуры в момент имплозивного взрыва. Поэтому при меньших весах дают высокую мощность, в третьем поколении меняется и характер излучения, вместо гамма-излучения, преобладает нейтронное. Сам взрыв имеет маленькую мощность, но живая сила получает огромные дозы облучения. В общем, это на теперешнем этапе, пока недоступные технологии.