— Они охотились на вас, — произнесла Эмма дрожащим от волнения голосом. — Делали из вас чучела и отправляли в зоопарки. — Совсем как охотники из рассказа о Кутберте, — вставила Оливия. — Да, — согласился Эддисон, — кое-какие знания легче всего распространять посредством мифов. — Но на самом деле Кутберта не было, — наконец догадалась Оливия. — Вас спасал вовсе не великан. Это была всего лишь птица. — Это совершенно особеннаяптица, — уточнила Дердра. — Вы о ней волнуетесь, — кивнул я. — Конечно, волнуемся, — подтвердил Эддисон. — Насколько мне известно, мисс Королек — единственная имбрина, которую не сумели захватить твари. Когда она узнала, что ее похищенных сестер отправили в Лондон, она улетела к ним на помощь, ни на секунду не озаботившись своей собственной безопасностью. — И нашей тоже, — прошептала Дердра. — Лондон? — переспросила Эмма. — Вы уверены, что похищенных имбрин свозят именно туда? — Абсолютно уверены, — ответила собака. — У мисс Королек в этом городе есть шпионы. Это стая странных голубей, которые за всем следят и сразу докладывают ей. Недавно к нам прилетело несколько птиц. Они были вне себя от тревоги. Из достоверных источников им стало известно, что имбрин поместили (и они все еще находятся там) в петлях наказания. Несколько человек ахнуло, но я понятия не имел, о чем говорит собака. — Что такое петля наказания? — спросил я. — Эти петли были созданы для содержания плененных тварей, закоренелых преступников и опасных безумцев, — пояснил Миллард. — Они в корне отличаются от тех петель, которые мы знаем. Это ужасные, ужасные места. — Теперь имбрин там стерегут твари и, вне всякого сомнения, их пустоты, — со вздохом закончил Эддисон. — Бог ты мой! — воскликнул Гораций. — В таком случае это еще хуже, чем мы предполагали! — Ты шутишь? — фыркнул Енох. — Это именното, чего я боялся! — Какое бы гнусное злодеяние ни задумали твари, — произнес Эддисон, — совершенно ясно, что для того, чтобы его осуществить, им нужны все имбрины. Пока в их лапы не угодила только мисс Королек… храбрая и безрассудная мисс Королек… но кто знает, как долго она продержится! Тут он прижал уши и, опустив голову, заскулил, как делают некоторые собаки во время грозы. * * * Мы вернулись под наше раскидистое дерево и закончили свой обед. Когда мы набили животы так, что не могли уже протолкнуть в себя ни единого кусочка, Бронвин обернулась к Эддисону и произнесла: — А знаете ли, мистер Пес, все не так плохо, как вы думаете. Затем она перевела взгляд на Эмму и подняла брови. И на этот раз Эмма кивнула. — Вы так считаете? — отозвался Эддисон. — Я уверена. А если точнее, у меня тут есть кое-что, способное вас подбодрить. — Я очень сильно в этом сомневаюсь, — пробормотал пес, но оторвал голову от передних лап, чтобы взглянуть, что собирается показать ему девочка. Бронвин распахнула пальто и воскликнула: — Я хочу представить вам предпоследнюю из оставшихся на свободе имбрин, мисс Алму Сапсан! Птица вытянула шею и заморгала, ослепленная ярким солнцем. Теперь наступила очередь зверей демонстрировать свое изумление. Дердра ахнула, Грант взвизгнул и захлопал в мохнатые ладоши, а куры замахали своими бесполезными крыльями. — Но мы слышали, что вашу петлю захватили! — произнес Эддисон. — А вашу имбрину похитили! — Так и было, — гордо ответила Эмма. — Но мы выкрали ее обратно. — В таком случае, — произнес Эддисон, кланяясь мисс Сапсан, — мне необычайно приятно с вами познакомиться, мадам. Я к вашим услугам. Если вам понадобится место для превращения, я с радостью провожу вас в жилище мисс Королек. — Она не можетпревратиться, — произнесла Бронвин. — Что это означает? — удивился Эддисон. — Она стесняется? — Нет, — покачала головой Бронвин. — Она застряла в теле птицы. Эддисон даже трубку из пасти выронил. — О нет, — прошептал он. — Вы уверены? — Она такая уже два дня, — ответила Эмма. — Я думаю, если бы она могла измениться, то уже сделала бы это. Эддисон стряхнул очки с морды и озабоченно присмотрелся к птице. — Можно я ее осмотрю? — спросил он. — Он настоящий доктор Дулиттл, — закивала эму-раф. — Эдди всех нас лечит. Бронвин вынула мисс Сапсан из-под пальто и посадила птицу на землю. — Только осторожно, у нее крыло сломано, — заметила она. — Конечно, — закивал Эддисон. Он начал с того, что медленно обошел птицу вокруг, осматривая ее со всех сторон. Затем обнюхал ее голову и крылья своим большим мокрым носом. — Расскажите мне, что с ней случилось, — попросил он. — А также когда и как. Расскажите мне все, ничего не упуская. Эмма изложила ему всю историю с самого начала: то, как Голан похитил мисс Сапсан, как она едва не утонула в океане в клетке, как мы спасли ее с подводной лодки, управляемой тварями. Животные восхищенно слушали. Когда мы закончили, пес несколько мгновений собирался с мыслями, а затем провозгласил свой диагноз: — Ее отравили. Я в этом уверен. Она обработана препаратом, который удерживает ее в теле птицы. — Как? — воскликнула Эмма. — Откуда вы знаете? — Похищать и перевозить имбрин в их человеческом облике очень опасно, потому что они способны проделывать свои штучки по остановке времени. Но когда они превращаются в птиц, их возможности весьма ограничены. В таком виде ваша директриса не занимает много места, ее легко спрятать… одним словом, она представляет совсем незначительную угрозу. — Он перевел взгляд на мисс Сапсан. — Та тварь, которая вас похитила, чем-то опрыскивала вас? — поинтересовался он. — Какой-нибудь жидкостью или газом? Мисс Сапсан зашевелила головой. Казалось, она кивала, отвечая на вопрос Эддисона. Бронвин ахнула. — О, мисс, как это ужасно. Мы не знали. Я ощутил укол вины. Это япривел тварей на остров. Это из-за менямисс Сапсан попала в беду. Из-за менястранные дети потеряли свой дом. Во всяком случае, в этом была и моя вина. Чувство вины за происшедшее комком стояло у меня в горле. — Но ведь она выздоровеет? — спросил я. — Она вернется? — Ее крыло заживет, — кивнул Эддисон. — Но для того, чтобы снова стать человеком, ей понадобится помощь. — Какая помощь ей нужна? — спросила Эмма. — Вы можете ее оказать? — Ей способна помочь только другая имбрина. И у нее очень мало времени. Я напрягся. Это было что-то новое. — Что вы имеете в виду? — спросила Эмма. — Мне очень жаль, но я вынужден вас огорчить. Два дня в теле птицы — это для имбрины очень долго. Чем больше времени она проведет в теле птицы, тем больше человеческого начала может быть утрачено. Уйдет все — ее память, ее слова, все, что делало ее тем человеком, которым она была, пока наконец она не перестанет быть имбриной. Она станет самой обычной птицей. Навсегда. Передо мной возникло видение — мисс Сапсан, распластанная на операционном столе. Она не дышит, а вокруг суетятся врачи. И с каждой секундой повреждения, нанесенные ее мозгу, становятся все серьезнее и необратимее. — Сколько? — спросил Миллард. — Сколько у нее времени? Эддисон прищурился и покачал головой. — Два дня, если у нее хватит сил. Раздались возгласы ужаса, мы все побледнели. — Вы уверены? — спросила Эмма. — Вы абсолютно в этом уверены? — На моих глазах такое уже происходило. — Эддисон подбежал к маленькой сове, сидевшей на ветке поблизости. — Это Оливия, она была молодой имбриной, которая в процессе подготовки получила серьезную травму. Ее привезли к нам только через пять дней. Мы с мисс Королек сделали все, что могли, чтобы ее вернуть, но было слишком поздно. Это произошло десять лет назад. С тех пор она такая.