— С каких это пор мы боимся каких-то несчастных бомб? — поинтересовался Енох. — Хватит хныкать! — Стоит ли напоминать, — подал голос Миллард, — что это не те бомбы, к которым мы привыкли в Кэрнхолме. Мы понятия не имеем, где разорвутся эти! — Тем больше оснований хватать то, за чем мы сюда явились, и делать это как можно быстрее! — скомандовала Эмма и шагнула внутрь, вынуждая нас сделать то же самое. * * * Я был потрясен: изнутри собор выглядел еще более внушительным, чем снаружи. Несколько человек молчаливо молились перед алтарем, опустившись на колени, не обращая внимания на небольшие повреждения стен. Сам алтарь привалило грудой обломков. Сквозь оставленное бомбой отверстие в крыше в собор струился солнечный свет. На упавшей колонне сидел одинокий солдат. Он запрокинул голову и сквозь проломленный потолок смотрел на небо. Мы медленно шли по проходу, и под ногами у нас хрустели обломки кафельной плитки и бетонная крошка. — Я ничего не вижу, — пожаловался Гораций. — И вообще, здесь совершенно спокойно могут спрятаться десять тысяч голубей! — Не смотрите, — произнес Хью. — Слушайте! Мы остановились, напрягая слух, но вместо характерного воркования голубей слышали неумолчный вой сирены, на фоне которого уже раздавался глухой треск, напоминающий раскаты грома. Я приказал себе сохранять спокойствие, хотя мое сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться из грудной клетки. Это падали бомбы. — Надо уходить, — произнес я, чувствуя, как меня захлестывает паника. — Где-то поблизости должно быть убежище. Или другое безопасное место, где можно переждать налет. — Но мы совсем близко! — воскликнула Бронвин. — Мы не можем все оставить! Следующий взрыв раздался совсем рядом, и остальные тоже занервничали. — Возможно, Джейкоб прав, — произнес Гораций. — Давайте переждем в безопасном месте и вернемся, когда бомбежка закончится. — На самом деле безопасных мест не существует, — сообщил ему Енох. — Эти бомбы способны проникать даже в самые глубокие убежища. — Они не могут проникнуть в петлю, — вмешалась Эмма. — И если об этом соборе написана история, то здесь должен быть и вход в петлю. — Возможно, — протянул Миллард. — Очень даже возможно. Дайте мне книгу, и я попытаюсь это выяснить. Бронвин открыла чемодан и вручила Милларду книгу. — Посмотрим, — произнес он, переворачивая страницы. Наконец он остановился на странице, озаглавленной как «Голуби Святого Павла». Вокруг падают бомбы, а мы читаем сказки, — подумал я. — Я сошел с ума и угодил в страну безумцев. — Слушайте внимательно! — произнес Миллард. — Если где-то поблизости есть вход в петлю, эта легенда может сообщить нам, где он находится. К счастью, это совсем короткая история. Рядом с собором разорвалась бомба. Пол задрожал, а с потолка нам на головы посыпалась штукатурка. Я стиснул зубы и сосредоточил свое внимание на дыхании. Миллард невозмутимо откашлялся. — «Голуби Святого Павла»! — произнес он своим громким и звучным голосом. — Название мы уже знаем! — проворчал Енох. — Читай быстрее, пожалуйста, — поддержала его Бронвин. — Если вы будете и дальше меня перебивать, мы проведем здесь всю ночь, — огрызнулся Миллард, а затем продолжил чтение: — «Много странных лет назад до того, как в Лондоне появились башни, шпили или другие высокие сооружения, там жила стая голубей, которые вбили себе в голову, что им хочется вить гнезда очень высоко, подальше от суеты и шума общества людей. Голуби даже знали, как построить высокую башню, потому что они прирожденные строители. Они вообще гораздо умнее, чем мы готовы признать. Но жителей древнего Лондона не интересовали высокие здания, поэтому однажды ночью птицы проникли в спальню самого трудолюбивого человека, которого им удалось найти, и нашептали ему на ухо план строительства величественной башни. Утром этот человек проснулся взволнованным. Ему приснился — во всяком случае, он так считал — величественный храм с высоченным шпилем, возведенный на самом высоком холме города. Несколько лет спустя ценой неимоверных усилий храм был построен. Он огромной башней возвышался над городом, и в нем было множество укромных уголков, где могли гнездиться голуби, которые остались очень довольны собой. Но однажды на город напали викинги. Они сожгли башню до основания, и голубям пришлось найти другого архитектора, нашептать ему на ухо свой план и снова терпеливо ожидать, пока им возведут новую башню, еще выше и величественнее прежней. И башню построили, и она оказалась очень величественной и очень высокой. А потом сгорела и она. Так продолжалось сотни лет. Башни уничтожались пожарами, а голуби нашептывали планы строительства еще более величественных и высоких башен все новым поколениям архитекторов, черпавших вдохновение в своих ночных видениях. Хотя эти архитекторы так ни разу и не осознали, в каком долгу перед птицами, все же они относились к ним с большой нежностью и позволяли им располагаться в нефах и звонницах подобно талисманам и хранителям храмов, которыми они и в самом деле являлись». — Все это нам никак не помогает, — заметил Енох. — Переходи к той части, где говорится о входе в петли! — Я перехожу к тому, к чему перехожу! — огрызнулся Миллард. — «Наконец, после того как было построено и уничтожено множество церквей, планы голубей стали настолько честолюбивыми, что они очень долго не могли найти человека, достаточно умного для их осуществления. Когда им это наконец удалось, человек долго сопротивлялся, пребывая в уверенности, что холм проклят, потому что до сих пор все построенные на нем церкви сгорали. Он пытался выбросить эту идею из головы, но голуби возвращались и ночь за ночью шептали ему на ухо план строительства. И все же он продолжал бездействовать. Поэтому они прилетели к нему среди дня, чего никогда не делали прежде, и рассказали ему на своем странном смеющемся языке, что он единственный человек, которому под силу выстроить для них башню, а значит, он просто обязан это сделать. Но он отказался и выгнал их из своего дома с криками: „Кыш, кыш, пошли отсюда, грязные создания!“ Голуби так оскорбились, что решили отомстить. Они преследовали архитектора до тех пор, пока он не оказался на грани безумия, они сопровождали его всюду, куда бы он ни направлялся, дергая его за одежду и волосы, портя его пищу своим пухом. Они не давали ему покоя даже ночью, постоянно долбя в стекло клювами. И наконец наступил день, когда он упал на колени и воскликнул: „О голуби! Я построю все, о чем вы попросите, при условии, что вы присмотрите за храмом и убережете его от пожара!“ Это очень озадачило голубей. Они посовещались и решили, что могли бы и получше оберегать предыдущие башни, если бы им меньше понравилось их строить. Они поклялись сделать все от них зависящее, чтобы защитить будущий храм. И тогда человек построил необыкновенный собор с двумя башнями и куполом. Он был таким величественным! Человек и голуби остались так довольны тем, что у них получилось, что стали закадычными друзьями. С тех пор, куда бы ни шел наш архитектор, его повсюду сопровождал один из голубей, который в случае необходимости выступал в роли его помощника и советчика. Даже после того, как он умер, благополучно достигнув уважаемого преклонного возраста, птицы продолжали время от времени навещать его в подземном царстве. И по сей день вы можете увидеть построенный ими собор на самом высоком холме Лондона, и за ним по-прежнему присматривают голуби». Миллард закрыл книгу. — Конец. Эмма издала досадливый возглас: — Да, но откудаони за ним присматривают? — Если бы ты прочитал сказку о котах на луне, с нее и то было бы больше толку для нашей нынешней ситуации, — раздосадованно проворчал Енох. — Я ничего не поняла, — недоумевала Бронвин. — А вы поняли? Я почти понял. Мне показалось, что нечто было сокрыто во фразе «в подземном царстве»… Но вслед за этим я неизменно спотыкался о соображение: голуби в аду, что ли? Тут раздался взрыв очередной бомбы, такой мощный, что все сооружение заходило ходуном, а откуда-то сверху неожиданно послышалось хлопанье крыльев. Мы подняли головы и увидели трех испуганных голубей, вылетевших из тайника над стропилами. Мисс Сапсан пронзительно заклекотала от радости, как будто хотела сказать: Это они!а Бронвин подхватила ее на руки, и мы бросились вдогонку за птицами. Голуби пролетели по всему нефу, резко повернули и исчезли за какой-то дверью. Несколько секунд спустя мы тоже стояли у этой двери. К моему облегчению, она вела не наружу, где нам нечего было и надеяться поймать голубей, а на лестницу, спиралью уводившую куда-то вниз. — Ха! — пришел в восторг Енох, хлопая своими пухлыми ладошками. — Попались! Теперь они в подвале, и им от нас не уйти! Мы бросились бежать по лестнице. У ее подножия обнаружилась просторная, тускло освещенная комната с каменными стенами и полом. Тут царила холодная, сырая и почти непроницаемая темнота. Электричество явно давно отключили, поэтому Эмма зажгла огонек на своей ладони и посветила вокруг. Наконец нам стало ясно, где мы находимся. Под нашими ногами от стены до стены протянулись мраморные плиты, на которых были высечены какие-то слова. Та, на которой стоял я, гласила: ЕПИСКОП ЭЛДРИДЖ ТОРНБРАШ, УМЕР В 1721 ГОДУ. — Это не подвал, — прошептала Эмма. — Это склеп. По моей спине пополз холодок, и я шагнул к Эмме, стремясь оказаться поближе к ее свету и теплу. — Ты хочешь сказать, что под этим полом похоронены люди? — дрожащим голосом уточнила Оливия. — Ну и что? — пожал плечами Енох. — Давайте ловить этого чертова голубя, пока одна из бомб не похоронила тут нас. Эмма поворачивалась вокруг своей оси, освещая стены. — Они должны быть где-то здесь. Эта лестница — единственный выход наружу. И тут мы снова услышали, как где-то захлопали крылья. Я напрягся. Эмма заставила свой факел гореть ярче и направила его в ту сторону, откуда раздавались звуки. Мерцающий свет упал на плоскую могилу, на несколько футов выступающую над полом. Между могилой и стеной имелась щель, заглянуть в которую с того места, где мы стояли, было невозможно. Это было идеальное убежище для птицы. Эмма поднесла палец к губам и знаком пригласила нас следовать за ней. Мы повиновались. Крадучись, мы подошли к могиле, окружив ее с трех сторон. — Готовы? — одними губами спросила Эмма. Остальные кивнули. Я поднял вверх большой палец. Эмма на цыпочках подошла к могиле и заглянула за надгробие. — Ничего, — разочарованно протянула она и с досадой топнула ногой. — Я не понимаю, — воскликнул Енох. — Они были здесь! Мы все подошли и заглянули за плиту. И тут Миллард прошептал: — Эмма, посвети, пожалуйста, на надгробие. Эмма исполнила его просьбу, и Миллард вслух прочитал надпись на плите: ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ КРИСТОФЕР РЕН СТРОИТЕЛЬ ЭТОГО СОБОРА — Рен! [3]— воскликнула Эмма. — Какое странное совпадение! — Я сомневаюсь, что это совпадение, — отозвался Миллард. — Должно быть, это родственник мисс Королек. Возможно, он ее отец!