Глава 1. Глава 2. * * * Город утренних ворон Глава 1. История первая. Фото для Наташи. Вот так и делай добрые дела. Наташа опять подышала на замерзшие ладони и попыталась засунуть их в рукава. Ничего не вышло: белая кожа итальянской курточки облегала тело как перчатка и совершенно не хотела тянуться. А еще она промерзла насквозь на холодном весеннем ветру, ничуть не грея. Больничный обеспечен. Либо, что вернее, придется таскаться на работу со слезящимися глазами и красным носом, если Дракону покажется, что при подписании очередного контракта без переводчика никак не обойтись. Тоскливо оглядев пустое шоссе, Наташа распрощалась с мечтой о попутке и решительно зашагала назад. Всего-то дел! Съездить в дачный поселок, где когда-то жила соседка Марья Антоновна, и забрать пачку старых документов, что спокойно пролежали в старом доме несколько лет, но отчего-то вдруг срочно понадобились. Отказать старухе было стыдно: Наташа постоянно перехватывала у нее до зарплаты. Вот как сейчас, на белоснежную курточку, словно по ней сшитую, но куда дороже, чем можно себе позволить на зарплату переводчика в маленькой турфирме. С работы по случаю предпраздничного дня всех отпустили рано, в начале одиннадцатого, никаких срочных дел не предвиделось. Вполне можно потратить остаток дня на просьбу соседки, а первого мая наслаждаться свободой. И поначалу ведь все шло хорошо. Поселок Лысая Гора оказался предпоследним в длинной череде крохотных дачных угодий. Расписание гарантировало, что можно доехать до места, забрать бумажки и вернуться обратным рейсом того же автобуса. Вернуться, правда, поздно вечером, но тут уж ничего не поделать. При самом неблагоприятном раскладе, если замок окажется тугим или Марья Антоновна напутала с расстоянием от дома до дороги, оставался запас времени в полтора часа. Ну, посидит она в пустом доме немножко, ничего страшного. Да уж, рассчитала... Лысая Гора встретила ее одной длинной пустынной улицей, идущей от остановки автобуса и упирающейся прямо в пресловутую гору, совершенно ничем не интересную. Ее и горой не стоило называть. Так, холм, покрытый у подножья каким-то чахлым, заросшим низкими кривыми кустами леском, а к макушке действительно лысый: едва-едва пробивалась, несмотря на позднюю весну, изжелта-зеленая травка. Если тут везде почва такая, неудивительно, что дачники сбежали. Дом Марьи Антоновны, небольшой, с заросшим палисадником и покосившимися ставнями, стоял чуть ли не у самой горы. Ближе к подножью оказался только соседний, совершенно заброшенный участок с фанерным домишкой, облезлым, покоробленным, зияющим пустотой окон и двери. Там, прямо от крыльца дома, прекрасно видимый сквозь покосившийся забор между участками, начинался лес. Легко открутив проволоку, привязывающую калитку к забору, Наташа прошла по дорожке, вставила ключ и повернула его в совершенно не тугом, будто недавно смазанном замке. С порога ее встретил особый, ни на что не похожий запах нежилого деревенского дома. Не то чтобы тут было очень пыльно или пахло плесенью, но затхлость так и витала в воздухе. Дом явно давно не топили и не проветривали, две низкие, выбеленные известью комнаты и старенькая, но очень чистая мебель словно затаились, обиженно присмирели в ожидании хозяйских шагов. Наташе, обычно не отличавшейся особой впечатлительностью, даже стало стыдно, будто она пришла сюда не по просьбе владелицы, а вломилась незваной гостьей. Торопливо пройдя в дальнюю комнату, она открыла несусветно древний буфет и за мутной застекленной дверцей нашла искомое: толстую пачку каких-то квитанций, пожелтевших от времени справок и тетрадных листов, исписанных корявыми полупечатными буквами. Все это было перевязано выцветшей голубоватой ленточкой, которую, судя по древности ситчика, вполне могла носить еще сама Марья Антоновна в детстве. Аккуратно уложив документы в сумочку, Наташа поспешила запереть дверь и едва не бегом вылетела в калитку. Хоть обстановка дома решительно не напоминала место, где может случиться что-то плохое, почему-то здесь ей было не по себе. Может, потому, что заброшенных, покинутых домов в Лысой Горе оказалось куда больше, чем в остальных поселках, мимо которых она проезжала. На дюжину домов с заколоченными ставнями попадался хорошо, если один жилой. Да и самих домиков было — по пальцам пересчитать… Выйдя на трассу, под открытую всем ветрам крышу остановки, Наташа принялась терпеливо ждать автобус. Лишь спустя полчаса ей пришло в голову, что все это время можно было спокойно провести в доме, как она и собиралась сделать с самого начала. Через час с четвертью, когда автобус так и не показался на горизонте, Наташа заподозрила неладное. К концу второго часа подозрения переросли в твердую уверенность. К счастью, первый жилой дом был от дороги не так уж и далеко, так что Наташа бегом кинулась к нему, рассчитывая, если автобус все-таки подойдет, так же быстро вернуться назад. Минуты две пришлось колотить по жестяной некрашеной калитке, пока здоровенный небритый мужик в спортивных штанах и замызганной футболке, с трудом открыв дверь, не вышел на крыльцо. Поняв, чего хочет незнакомая взволнованная девушка, местный житель обрисовал ей печальную картину. Автобуса, на который рассчитывала Наташа, нет и не будет. Оказывается, расписание примерно неделю назад изменили, теперь ближайший рейс до города лишь завтра днем. Маршрутки тоже не ходят. Нанять здесь в поселке машину? Машин на ходу ни у кого нет, это точно, уж он-то знает, сам вчера искал. С каждым услышанным словом Наташа чувствовала, что к горлу все сильнее подступают слезы. Перед ней явственно замаячила перспектива провести остаток дня и ночь в холодном нежилом доме, без удобств, без возможности приготовить еду или хоть чашку чаю. Машинально поблагодарив и бредя назад, к трассе, Наташа вытащила телефон, пытаясь прикинуть, во что ей обойдется вызов такси. Сумма выходила совершенно нереальная, но не оставаться же здесь. Телефон оказался последней каплей — сеть не работала. Меньше чем в ста километрах от города! Совсем! Стоя на обочине дороги и слушая вежливый механический голос, Наташа испытала страстное желание грохнуть пластмассовый аппаратик об асфальт и разреветься. Конечно, был шанс поймать попутку, но воображение рисовало картины одна страшней другой: что может случиться с ней, севшей в чью-то машину к совершенно незнакомому человеку. Впрочем, выбора не представилось. За полтора часа у дороги Наташа успела зверски замерзнуть, пообещать себе никогда не выполнять безобидных просьб, раскаяться в этом, снова пообещать — проверять любую, даже самую надежную информацию относительно автобусов, отчаяться и опять уговорить себя не падать духом. И за все это время ни одна машина не проехала ни в ту, ни в другую сторону. Между тем дело шло к вечеру. Теперь ловить попутку казалось уже не авантюрой, а чистым безумием, она ведь даже не сможет рассмотреть водителя и пассажиров, если они будут. Наташа медленно побрела по грунтовке к дому Марьи Антоновны, рассматривая идею постучать в чей-то дом и попроситься ночевать. Эта мысль тоже не радовала. С ее застенчивостью проситься в чей-то дом, объясняя хозяевам, кто она такая и что тут делает. Ни за что! Уж лучше нетопленое жилье… Холоднее, чем на улице, точно не будет. Опустив голову и плечи, зябко пряча руки подмышки, Наташа прошла по улице, с тоской отмечая редкие, но такие уютные светящиеся окна. Во всем поселке жилых домов оказалось всего пять. Да что это она! Ну, подумаешь, переночевать в пустом доме. Не съедят же ее там. Еще и спокойнее. Мышей Наташа не боялась, тараканов в чистом холодном жилье быть не может. Железная кровать, как она успела заметить, аккуратно накрыта покрывалом. Даже если нет белья, одну ночь пережить можно… Подняв голову, Наташа вздрогнула. У забора того самого заброшенного домишки стояла машина. Темно-синий, слегка запыленный, явно дорогой автомобиль. В марках Наташа не разбиралась, но у этого экземпляра были какие-то особенно плавные, стремительные очертания, лак искристо блестел, несмотря на пыль, и вообще весь облик машины не то чтобы кричал о деньгах, скорее спокойно утверждал их несомненное присутствие. У Наташи замерло сердце. Стоя на дорожке, она сделала пару шагов вперед и попыталась рассмотреть, что делается на соседнем участке. Невысокий, чуть выше пояса, забор не скрывал ничего, в отличие от зарослей разросшегося орешника. Послышался мужской голос, ему ответила женщина. Потом заговорили двое мужчин. Нервно вцепившись в сумочку, Наташа решала, что ей делать. Что владельцу такого автомобиля могло понадобиться на запущенном клочке земли с полуразвалившейся конурой. Приехал посмотреть участок? Но почему вечером? А голоса между тем приближались. Наташа отступила в тень калитки и увидела, как высокий широкоплечий мужчина достает из багажника картонную коробку, размером с телевизор, ставит на нее какой-то металлический ящик и несет все это по тропинке. Да это же мангал! Вот теперь все встало на свои места. Просто компания приехала отдохнуть на выходных. Завтра первое мая, затем воскресенье — два свободных дня. Но если так, вряд ли они сегодня поедут домой. Да точно не поедут. Наташа чуть не всхлипнула от разочарования. И еще неизвестно, что это окажется за компания. Где шашлыки, там и выпивка. Сталкиваться с незнакомыми пьяными мужчинами в безлюдном поселке… Отпустив ремень сумочки, она тихонько прошла по дорожке и, стараясь не шуметь, отперла дверь дома. Щелкнув выключателем, она убедилась, что электричество отключено, так что сидеть ей до утра в темноте. И все-таки, по сравнению с улицей, теперь здесь казалось почти уютно и как-то безопасно. Кинув сумочку на кровать, Наташа подвинула стул ближе к окну и села так, чтобы видеть улицу перед домом и машину, к которой рано или поздно должны были вернуться люди. Вместо этого минут через двадцать по улице, мягко шурша колесами, подъехала еще одна машина, ярко-красная, длинная и низкая, встав рядом с первой. Из машины вылез водитель и, прихватив пару объемных пакетов, прошел в калитку. До Наташи донесся всплеск голосов, а потом все снова стихло. Почти сразу, спустя всего несколько минут, на улице показался огромный джип, с трудом развернувшись в узком тупике, он припарковался у забора, едва не завалив его. Из джипа вывалилась целая компания, человек в восемь, нагруженная коробками, свертками и пакетами. Кто-то, как успела разглядеть Наташа, нес гитару, две высокие худые девушки тащили несколько пятилитровых пластиковых фляг с водой. По крайней мере, бутыли были доверху заполнены прозрачной жидкостью. Наташа облизнула пересохшие губы и пожалела, что не догадалась прихватить в дорогу хоть маленькую бутылочку воды. Может, попросить у этих? Нет, лучше подождать... Между тем, масштабы пикника на соседнем участке все разрастались. Уже в сумерках мимо дома Марьи Антоновны прогрохотал устрашающих размеров мотоцикл, затем к стоявшим в тупике автомобилям добавился жутко раздолбанный, облезший грязно-голубой запорожец — эту марку Наташа узнала — и, наконец, мимо окон одна за другой проследовали две ничем не примечательные машины спокойных бежевых тонов. Теперь уже Наташа не видела приехавших, потому что машины остановились дальше, чем ей было видно из окна. Но похоже, что у подножия холма собралось народу едва ли не больше, чем во всем остальном поселке. И чем дальше, тем меньше хотелось попадаться на глаза незнакомцам. С другой стороны, жажда мучила все сильнее. Пусть нет электричества, но что с водой? Прямо возле дома, в паре шагов от крыльца, столбик колонки. Если попробовать качнуть воды, вряд ли кто-то заметит. Ну, а если и заметит, то что с того? Не сидеть же здесь, изнывая от жажды, лишь потому, что соседям Марьи Семеновны вздумалось приехать на выходные. Подбадривая себя, Наташа отыскала на кухне большую эмалированную кружку с оббитым верхом, пыльную, но чистую, как и все здесь, и тихонько выскользнула из дома. На улице уже почти стемнело. Теперь сквозь ветви орешника был виден костер и темные фигуры, суетящиеся возле него. А еще ясно слышался треск пламени, разговоры и смех. Подувший ветерок принес восхитительный запах шашлыка… Наташа смахнула навернувшуюся от обиды на жизнь слезинку и вцепилась в заржавевшую ручку колонки, пытаясь сообразить, куда же ее тянуть, толкать или крутить. Ручка не желала поддаваться ни в одну сторону. — Помочь? — раздалось совсем рядом. Наташа испуганной козочкой прыгнула в сторону от колонки. — Девушка, ну что вы такая нервная? Разве я страшный? У самого забора с той стороны стоял высокий парень. Тот, из синей машины, с мангалом. Вблизи он оказался потрясающе симпатичным. Наташа немедленно вспомнила, что с самого утра не подновляла косметику, тушь наверняка размазалась, да и волосы убраны в простой хвост, совершенно не украшающий ее худенькое личико с острым носиком. И вообще, такие красавцы свободными не бывают... — Вы так с этой железкой маетесь… Давайте помогу? Не дожидаясь ответа, он картинно — калитка же в двух шагах — перепрыгнул жалобно скрипнувший заборчик, демонстрируя великолепное тело. Темные вьющиеся волосы почти до плеч, синие глаза… Наверняка синие, хоть сейчас толком цвет и не разберешь. И смотрят эти глаза дерзко, но не нагло, греют взглядом, — подумалось Наташе. — Меня, кстати, Вадим зовут, — сообщил гость и действительно всерьез взялся за колонку. Сначала с ручки посыпалась ржавчина, потом, противно скрипя, железка начала потихоньку качаться из стороны в сторону. — Наташа... — Наташа? Какое красивое имя, — просиял новый знакомый, ослепительно улыбаясь. — Мы вам не сильно мешаем, Наташенька? — Ннет, что вы… Я не хозяйка, я тут вообще случайно... Язык предательски лепетал что-то невразумительное, больше всего Наташа боялась позорно разреветься, тогда потрясающее виденье у колонки точно сочтет ее дурочкой. — Да мы, в общем-то, тоже, — сообщил Вадим, борясь с упрямой колонкой. Внезапно что-то хрустнуло, и кусок ручки остался у него в руках. — Да, дела... — Ничего страшного, — выпалила Наташа. — Она старая. Тут уже давно не живет никто. Я сама… Выслушав печальную повесть о документах и автобусе, Вадим пожал плечами. — Так пойдемте к нам. У нас весело. Еще минуту назад Наташа с руками и ногами ухватилась бы за это приглашение, сейчас же ей отчего-то стало страшно. Как-то неприятно и остро взглянул на нее красавец Вадим, когда луч света уличного фонаря осветил шагнувшую ближе к калитке Наташу. И тут же лицо его разгладилось, засветилось улыбкой, так что Наташа немедленно обругала себя впечатлительной дурочкой. В мыслях, конечно. — У вас автобус когда? Утром? Ну вот. Посидите с нами, отдохнете, а утром видно будет, — продолжал уговаривать ее Вадим, вертя в руках отломанную деталь. — Наташенька, да не бойтесь вы. У нас и девушки есть, вполне приличная компания, клянусь Лысой Горой. Наташа неуверенно улыбнулась шутке. За спиной маячил пустой холодный дом, а пить, да и есть, хотелось все сильнее. Почувствовав слабину, Вадим швырнул в кусты ручку, шагнул к калитке и с поклоном ее распахнул, изображая швейцара. — Прошу, сударыня! А иначе мне шашлык в горло не полезет. Вы ведь не хотите быть виновной в моей голодной смерти? О, неужели ваша красота не сочетается с добрым сердцем? Скрепя упомянутое сердце, на котором было до отвращения тяжело, Наташа прошла в калитку, уговаривая себя, что просто посидит немного у костра и уйдет. Ну, попьет водички. Ничего ведь такого в этом нет… На ее плечи легла мягкая тяжесть теплой куртки. — Ой, а вы? — Согреетесь — вернете! — отмахнулся тот, раздвигая перед девушкой ветки орешника. — А вот и наша странная, но очень славная компания. Пойдемте, я вас представлю Анжелике, она сегодня за старшую... Едва преодолев естественный забор ветвей, Наташа поняла, что говоря о странности компании. Вадим ничуть не рисовался. Компания, собравшаяся на маленькой полянке у подножия холма, и впрямь была в высшей степени необычной. Причем, если в каждом из собравшихся по отдельности странностей было немного, то все вместе эти люди представляли совершенно необъяснимое зрелище. Медленно следуя за Вадимом, девушка старалась не быть бесцеремонной, разглядывая сборище, но удавалось это с трудом. Ярко освещенная огромным костром поляна была заполнена людьми. На маленькой полусгнившей лавочке у самой стены орешника сидели двое: высоченный, устрашающих габаритов лохматый и небритый тип в черной куртке-косухе потягивал пиво из банки, лениво перебрасываясь словами с собеседником непонятного пола. Такая же черная куртка, узкие джинсы, белокурые волосы, зачесанные так, что полностью завесили лицо… Только проходя мимо, Наташа поняла по приятному мужскому голосу, что рядом с байкером сидит отнюдь не девушка. А еще, что разговаривают они по-французски, причем совершенно свободно, разве что у блондина какой-то необычный прононс. Еще одна пара сидела на бревне чуть дальше. Две девушки, которых Наташа тоже видела из окна. Эти были похожи так, что Наташа бы ничуть не удивилась, окажись они сестрами. Темно-русые прямые волосы, свободно спадающие почти до пояса, бледненькие полупрозрачные личики без малейших следов косметики, не приталенные балахоны, украшенные по вороту и рукавам вышивкой, крупными бусинами и тесьмой. То ли этностиль, то ли хиппи, задержавшиеся во времени… Одна из девушек что-то увлеченно доказывала явно скучающей товарке. Тренированным слухом переводчицы Наташа уловила «загрязнение акватории», «особенности биогеоценоза» и что-то еще совсем уж узкоспециальное… Дальше ей не дал дослушать Вадим, ловко подхвативший под руку. От него вкусно пахло одеколоном, дорогими сигаретами и еще чем-то неуловимым, приятно-теплым, так что по спине забегали мурашки, а к щекам прилила кровь. И не только к щекам, кажется. Наташа только мельком заметила одинокого парня в спортивном костюме, сидящего прямо на земле, уставившись в одну точку; девочку лет десяти, переодевающую большую куклу — возле нее валялся ворох одежек; полулежащего на полосатом то ли ковре, то ли матрасе усатого брюнета, наводящего на мысли о «Тысяче и одной ночи», и удобно устроившуюся рядом с ним рыжую женщину, листающую, невзирая на темноту, толстый журнал... Еще какие-то люди расположились по другую сторону костра, кто-то поминутно перемещался по поляне, кто-то уходил за деревья и возвращался снова, стоял несильный монотонный шум разговоров, перемежающийся всплесками отдельных реплик и смеха. Но в целом, как заметила Наташа, никто не скандалил, не претендовал стать центром внимания, никто не был откровенно пьян или как-либо еще неадекватен. — Анжелика, дорогая… У нас гостья. В первый момент Наташа даже не поняла, к кому он обращается, во второй — поразилась, как можно было не заметить женщину, сидящую у костра. Наверное, все дело в огне: он горел так высоко, что искры взлетали к самым вершинам орешника. Проморгавшись и смахнув пелену слез, она сконфуженно улыбнулась яркой немолодой брюнетке в темном свитерке и длинной цветастой юбке. Впрочем, почему немолодой? Лет тридцать? Или чуть больше? Ей бы, Наташе, такую ровную матовую кожу и шикарные темные локоны. То ли черными глазами, умело и вызывающе подведенными, то ли ярко накрашенными пухлыми губами женщина напоминала цыганку. Не из рыночно-вокзальных, крикливых, дешево и неопрятно одетых попрошаек, а театральную или из фильма. Слишком дорого и ухоженно выглядит. Вот и серьги, длинные, с россыпью острых бликов — уж наверняка не позолоченная бижутерия. Вадим, словно услышав ее мысли про театр, низко поклонился, опять умудрившись выглядеть не смешным, а милым и галантным. Брюнетка глянула недобро, пронзительно — или показалось? Костер бросал блики на все вокруг, слепил. — Я заметила. Спасибо, дорогой. Дорогой? Ну, конечно. Дурочка, размечталась. Такие, как он, всегда с кем-то. Больно не было. Только привычная обида, глухая, тянущая. Наташа знала, что не нравится мужчинам. По крайней мере, тем, которые нравятся ей. Пигалица. Блеклая, худющая, остроносая, мышь линялая. Рядом с эффектной черноокой Анжеликой — глянуть не на что. Интересно только, Вадим при этой диве или она при нем? Стоят друг друга. Усталость навалилась сразу, словно специально дожидалась этого момента. Наташа чуть не упала, запнувшись о торчащий из земли корень. Вот сейчас она поздоровается из вежливости, развернется и уйдет. И ничего страшного. Подумаешь… — Воды принеси, — по-хозяйски бросила Анжелика притихшему и словно сконфуженному Вадиму. — И одеяло. Не на земле же девушке сидеть. Сидеть? Зачем? Она вовсе не собирается… Как она оказалась сидящей на толстом сложенном пледе, Наташа даже не поняла. Вадим хлопотал рядом, ловко снимая с ее измученных ног ботинки, кутая ступни в край пледа, а она сидела у ровно гудящего костра, млея от тепла, пила холодную, изумительно вкусную воду из пластикового стакана и думала, как Анжелика догадалась о ее жажде. — Ну вот, — мягко произнесла женщина. — Легче, правда? Не бойся, милая, никто тебя здесь не обидит. Ты к Марии приехала? Вадим, налей девочке выпить. Наташа испуганно замотала головой. — Немножко, — успокоила ее Анжелика. — Ты замерзла, устала, нужно выпить, чтоб не заболеть. Вино домашнее, на травах. Потом поешь — и все будет хорошо. Темно-красное вино, налитое до краев в обычный граненый стакан, в свете костра казалось совсем черным. Чуть поколебавшись, Наташа представила, как будет ходить в офис простуженной, а на больничный уйти не получится — нужно получить полную зарплату и отдать долг Марье Антоновне — и решительно отпила глоток. Густая, пахнущая медом, травами и, почему-то, ладаном, жидкость оказалась неимоверно вкусной. Теплая волна от второго глотка прошла по телу до кончиков пальцев на руках и ногах, бросилась в щеки и уши. И с чего ей Анжелика не понравилась? Глупости какие… Наташа весело рассказывала о поручении соседки, отмененном автобусе, холодном неприветливом доме и странном мужике. Анжелика улыбалась, кивала и смотрела на нее, как на давнюю знакомую. Нет, даже как на подругу. И вовсе она не старая, это просто свет неудачно падал, ненамного старше самой Наташи. Потом рядом опять оказался Вадим с тарелкой дымящегося, одуряюще пахнущего мяса и, вручив ее Наташе, снова исчез. Наташа ела, облизывая пальцы, уже без всякого страха запивала вином и думала, как же ей повезло. За спиной шумела странная компания. Оттуда слышался смех, кто-то перебирал гитарные струны, лениво, не всерьез, будто разминаясь. — А вы? — набралась, наконец, смелости Наташа. — Это ваш дом? Или Вадима? У вас… такие друзья необычные, — смутившись от собственного любопытства, закончила она. — Мой? Нет-нет, — проговорила Анжелика рассеянно, думая о чем-то другом. — У нас просто традиция такая — каждый год на первое мая собираться вместе и ездить сюда. Здесь когда-то жил мой друг… А тебе нравится Вадим? Еще минуту назад Наташе казалось, что щеки у нее и так горячие от вина и жара костра. Но теперь они запылали всерьез. Она так яростно замотала головой, что волосы пару раз хлестнули по щекам. — Очень жаль, — невозмутимо заметила Анжелика. — Потому что ты ему приглянулась. Да успокойся, девочка. Вадим всем нравится, так уж он устроен. Можно подумать, от него убудет. Или от меня, если он еще кого-то осчастливит. Ты как себя чувствуешь?