Он не знал, изображает ли эта женщина скорбь по подруге или действительно скорбит. Ему казалось, что изображают обычно более эмоционально: со слезами, причитаниями и обмороками. Глаза Нелл оставались сухими, внешне она выглядела совершенно спокойно. Только ее оцепенение и почти посеревшая кожа выдавали переживания. Ему казалось, что такое очень сложно сыграть. — Вы меня арестуете? — Пока как минимум задержу. До выяснения. Вы же понимаете, что Инна умерла, находясь с вами в запертой комнате. — Понимаю, — равнодушно отозвалась Нелл, не замечая, что уже скурила сигарету до фильтра. Дементьеву пришлось самому забрать у нее окурок и бросить его в камин. — Что там было, Нелл? — спросил он, внимательно разглядывая ее лицо в поисках малейших признаков фальши. — Как вы не заметили, что она мертва? — Я была пьяна. Так, как не была уже много лет. Я думала, она уснула. Ее вообще как-то очень быстро развезло, но я думала, что это с непривычки или от стресса. Я выходила из комнаты за добавкой… Когда вернулась, она уже спала, я не стала ее будить, просто продолжила пить, пока не отключилась. — Вы запирали дверь? — Да, я оставила ее открытой только на то время, когда уходила. Мозги уже не соображали. Утром дверь была заперта. — Значит, если кто-то и мог попасть в комнату, то только в тот период, когда вас не было? Как долго вы отсутствовали? — Да минут пять-десять, — она пожала плечами. — Сколько нужно времени, чтобы спуститься вниз, взять две бутылки из винного шкафа и подняться обратно? Вот столько меня и не было. — И вы никого не встретили по дороге на кухню, никого не видели? Она отрицательно покачала головой и болезненно поморщилась. Кажется, это было первое проявление эмоции на ее лице. — Как я могла ее оставить? Прав был Кирилл, мне нельзя пить, я становлюсь дурой. — Да кто не становится, — вздохнул Дементьев. — Я так понимаю, утром вы тоже не хотели ее будить. А карту вы не заметили? Она лежала рядом с ней на кровати. — Очередную карту Честного жителя со светловолосой добродушной женщиной на картинке эксперты нашли почти у самого лица погибшей. — Меня так штормило, что я едва не падала, — тихо призналась Нелл. — И все внимание мне пришлось сосредоточить на том, чтобы добраться до кухни и найти таблетку аспирина. Дементьев хотел спросить что-то еще, но у него зазвонил телефон, поэтому он встал и отошел в сторону, чтобы Нелл случайно не услышала голос Серегина в трубке. — У вашей Ольги была машина в то время, — радостно сообщил тот. — Серебристый Хендай, представляете? Шестилетний. Она продала его через полгода после гибели мужа Инны. Больше машин не покупала. Дементьев не сдержался и посмотрел на Нелл. Та тоже смотрела на него, причем как будто знала, о чем он разговаривает с коллегой. Может быть, у него на лице в этот момент все было написано? И его замешательство, и разочарование. Или она умела читать мысли? — Ладно, я понял. Спасибо. По девушке, о которой писал Степан, что-то появилось? — Да побойтесь бога, Владимир Петрович, — возмутился Серегин. — Откуда? — Да мало ли… Короче, я сейчас забираю ее, будем разбираться. — Хорошо, я проверю еще несколько известных мест, где собираются «мафиози», а потом буду ждать вас в отделении. Дементьев зачем-то кивнул, как будто лейтенант мог его видеть, а потом вернулся к дивану. Нелл продолжала вопросительно смотреть на него, ожидая, что он будет делать дальше. Из кухни показались Кирилл и Настя. — Что дальше, Владимир Петрович? — поинтересовался Кирилл. Настя стояла позади него и чуть в стороне, что показалось Дементьеву странным, но он не придал этому значения. — Я забираю Ольгу в город, — объявил Дементьев. — Для формального допроса и, вероятно, задержания. Кирилл только понимающе кивнул. Дементьев отметил про себя, насколько подавленным он выглядит. Шутка ли дело: в течение нескольких месяцев потерять сначала брата, а теперь и сестру. Причем при столь страшных обстоятельствах. Пожалуй, для такой ситуации он еще держится молодцом. Нелл известие о своем задержании тоже восприняла на удивление спокойно, как будто не сомневалась в подобном развитии ситуации и заранее успела подготовиться к нему. Она встала с дивана и призывно протянула руки вперед. — Наденете на меня наручники? — едко поинтересовалась она. — Не думаю, что в этом есть необходимость. Она выглядела как будто даже немного разочарованной. — Владимир Петрович, а что с остальными гостями? — уточнил Кирилл. — Все могут быть свободны, но передайте им, что каждый может понадобиться нам снова, если появится новая информация и новые вопросы, поэтому пусть далеко не уезжают и остаются на связи. * * * Дементьев не ошибся насчет наручников: Нелл они были совершенно не нужны. Она даже не оправдывалась, не то что не пыталась бежать. Спокойно села к нему в машину на переднее сиденье и подала голос только один раз, когда они выехали с проселочной дороги на шоссе, спросив, можно ли здесь курить. Дементьев разрешил. Он бросал на нее косые взгляды с тех пор, как они отъехали от дома Клениных, но только теперь решил спросить: — Какую карту вам на самом деле прислали в тот день? Вы ведь солгали мне, когда сказали, что не запомнили ее. — Солгала, — равнодушно призналась Нелл. — Ведь так и положено по игре, разве нет? Никто не признается другим в том, что ему при сдаче досталась карта Мафии. — Так вы Мафия? Карта при вас? — Нет, я оставила ее дома. В этом я не лгала вам. Я действительно в тот момент ничего не поняла. И оставила карту в ящике на кухне. Только когда услышала письмо Степана, поняла, что это за карта. Но Инну я не убивала, если это был ваш следующий вопрос. — Нет, этот вопрос я не собирался задавать, — признался Дементьев. — Он глупый, вы не считаете? Если человек хочет признаться, он признается. А если нет, то он никогда не скажет правду. Так какой смысл? — Вы забавный, — констатировала Нелл все тем же бесцветным голосом. Она даже не смотрела на него, предпочитая пялиться в окно. — Не похожи на мента. — А вы раньше имели удовольствие общаться с моими коллегами? — он тут же зацепился за эту фразу. — Немного. — Когда? Когда погиб Борис, муж Инны? — нарочито будничным тоном уточнил Дементьев. Она вздрогнула и наконец повернулась к нему. На ее лице, обычно столь невыразительном, сейчас явственно читались удивление и испуг. — Я не понимаю, о чем вы, — процедила она, словно ей внезапно свело челюсть. — Ой ли, — фыркнул Дементьев. — Нелл, не прикидывайтесь веником, вам не идет. Кто-то прислал вам карту Мафии еще до того, как вы решили поехать с Инной на чтение завещания. Этот кто-то знал, что вы поедете. И он что-то имел в виду. Я не думаю, что вы убили Носкова или свою подругу, но полагаю, что неизвестный, затеявший эту игру, знает о том, что вы убийца. А вы убийца, Нелл, иначе это не назовешь. Вы совершили наезд на Бориса, который был вашим любовником и мужем Инны. Не знаю почему, может быть, вы были оскорблены, узнав, что он женат, и хотели отомстить, но это ваш серебристый Хендай видели на месте преступления. Вам удалось замять дело, возможно, вы дали кому-то взятку, а потом продали машину, но кто-то знал об этом. Кто это может быть, Нелл? Потому что я уверен, что именно он и убил Инну. И Носкова тоже. И, скорее всего, Степана и остальных. Нелл замотала головой, кажется, еще в тот момент, когда он назвал ее убийцей, но заговорила лишь тогда, когда он замолчал. Ее равнодушие и апатию как рукой сняло, теперь голос звучал эмоционально и как-то слишком высоко, как будто принадлежал и не ей вовсе: — Я не хотела убивать Бориса! Не собиралась этого делать. Я ехала просто с ним поговорить. Ну… устроить сцену, то есть. — Устроить сцену? — не поверил Дементьев. Он даже на несколько секунд отвлекся от дороги, чтобы посмотреть на нее. — Вы? — Я тогда была совсем другой, — она скривилась как от зубной боли. — Веселая, бесшабашная, с кучей друзьяшек и любовников, вечеринок через день. И трезва я была тоже в лучшем случае через день. А точнее просто бывали дни, когда я была пьяна в стельку, и дни, когда я была лишь слегка «навеселе». И скандалы я тоже любила, они подстегивали, вырабатывали адреналин, помогали работать. Я прям вся «горела» после них. Заводили не хуже секса. Так что я поехала для этого, но была мертвецки пьяна. Как садилась в машину еще помню, а как ехала — уже смутно. Помню, собиралась дождаться его, а когда увидела, решила подъехать поближе… А дальше помню только, как его перекидывает через мой капот. — Она закрыла лицо руками, словно пыталась избавиться сейчас от этого видения. — Инна знала? — Да, — она почти простонала это слово. — Она-то и попросила Кирилла что-то сделать. На тот момент мы уже успели сдружиться немного… Или она решила, что я наказала его за нее, не знаю. — Стойте, так это Кирилл вас отмазал? — А кто ж еще? — она горько усмехнулась и снова потянулась за сигаретами. — Два часа мне мораль читал, проповедник хренов. Он у них великий решатель всех проблем, я же вам говорила. Не только проблем Степана. Всех. Он взял с меня слово, что я брошу пить или как минимум никогда не сяду за руль пьяной. Мне было проще завязать совсем, потому что после минимальных доз алкоголя я теряю контроль. Машину я продала от греха подальше, чтобы больше никогда… Кирилл использовал какие-то свои связи, мы заплатили, кому надо, и похоронили эту историю вместе с Борисом. — Значит, об этом знали Инна и Кирилл? А его жена? Другие брат с сестрой? — В этой семье все про всех все знают, — она вздохнула. — И про это знали и Вика, и Степан. И Настя, наверное, тоже. — Кто еще мог знать? Она пожала плечами, глубоко затягиваясь. — Допускаю, что Варнас, если Вика ему рассказала. Сергей вряд ли, они уже расстались тогда. А вот Степан мог растрепать кому угодно, мелкий засранец. Подозреваю, что Вика и Инна так боялись его завещания именно потому, что он мог что-то рассказать и про них. Не думаю, что моя история — их единственная семейная тайна. Дементьев вспомнил, как Вика попросила у него список, прилагавшийся к завещанию, под предлогом поиска знакомых фамилий и как молниеносно она успокоилась, едва его увидела. Все правильно, она не могла за это время прочитать список, но этого времени было более чем достаточно, чтобы убедиться в том, что Дементьеву передали всего лишь список имен, а не какую-то тайную записку. Вика Кленина действительно боялась раскрытия какой-то тайны. — У вас есть идеи, что это могло быть? Нелл покачала головой. — Я ведь не член семьи, меня не посвящали. Они оба замолчали, поскольку Нелл больше ничего не могла рассказать по поводу Бориса, а Дементьеву требовалось несколько минут тишины, чтобы обдумать все, что он узнал. — В семье кто-то еще фанатеет от «Мафии»? — поинтересовался он, когда первая порция информации улеглась в голове. — Я имею в виду, еще кто-то, кроме Степана?