— Какой нерешительный, — проворчала змея. — Иди. Облака тоже не могут выдержать вес человека, но тебя же держали. И будут держать, пока я этого хочу. Тем более, ты здесь и сейчас не в физическом теле. Хият шагнул. Воздух под ногой прогнулся, но выдержал. Потом еще шагнул и еще, осторожно и аккуратно. А потом дошел до змеи, как-то слишком быстро дошел. — Не верь своим глазам, — проворчала рептилия и хвостом забросила Хията на свое тело. — Теперь молчи и слушай. Ты должен быть осторожен, не привлекай к себе внимание. Если тобой заинтересуются, обязательно заметят несоответствия. — Несоответствия? — Молчи, не отнимай мое время. Мне оно сейчас нужно. Слушай. Кто-то, я не знаю кто, смог остаться незамеченным и неузнанным, отвлечь от себя город. Больше у него не получится, сейчас город насторожен. Так вот, этот кто-то пытался разорвать энергетическую линию. Не знаю зачем, но подозреваю, чтобы еще больше ослабить защиту города, зачем-то это кому-то нужно. Если бы у города не было хранящего и линию разорвать получилось, она бы восстанавливалась дня три, не меньше. За это время в город можно было что угодно привести и принести, практически в любых количествах. Но у города хранящий есть, а хранящий это тот маяк, на который ориентированы энергетические линии. Благодаря тебе, линия восстановилась бы всего несколько мгновений спустя после разрыва. Так что ничего страшного бы не случилось. Если не учитывать, что столь быстрым восстановлением заинтересовались бы очень многие. К твоему счастью, линия уцелела, кто-то очень умелый прихлопнул ее вторым ударом, мягким, в отличие от первого, и направленным к морю. Вода энергию обеих ударов поглотила и успешно погасила. Тот, кто ударил по линии во второй раз, находился недалеко от тебя и ему сейчас должно быть очень плохо, если он использовал для удара свою энергию. Если он может стоять на ногах и соображает, на каком свете находится, у этого человека есть что-то способное накапливать энергию в больших количествах. А такие вещи обычно с собой не носят, разве что предполагают, что они могут понадобиться. Тебе нужно над этим подумать, найти этого человека и попытаться узнать, что ему нужно. Потому что я уверена, этот человек знает о твоем существовании. Он может не знать, кто именно хранящий моего города, но в том, что хранящий существует, он уверен. И может ощущать примерное место твоего нахождения. — Почему ты так думаешь? — спросил Хият. — Я не думаю, я знаю, — раздраженно произнесла змея. — Мне думать некогда. — Но… — То, как он погасил вибрацию линии силы, неуч, — проворчала змея. — Этот человек сделал все, чтобы те, кто нанес первый удар, решили, что силу просто притянуло море. Он не стал гасить энергию полностью, он перенаправил. — Не понимаю. — Люди, когда есть выбор, склонны делать то, что сделать легче. Если бы у города не было хранящего, проще было бы сбежать из города, или сообщить о произошедшем совету, предложив свою помощь. Гасить энергию самостоятельно можно конечно, но после этого обычно не выживают. Если бы хранящий находился в городе, проще всего было бы направить энергию к нему и пускай несчастный думает, что это такое его ударило так, что он оказался рядом со мной, не проводя ритуал. Причем, те, кто пытался разорвать линию силы, опять бы не поняли, что ты хранящий. Линия в любом случае могла бы не порваться. К утру ты бы очнулся и даже чувствовал себя бы не очень плохо. В конце концов, хранящий настолько срастается с городом, что способен провести сквозь себя все линии силы разом, что ему вышедший из-под контроля импульс. — Э-э-э-э… — удивился своим возможностям Хият. Змея неодобрительно зашипела и продолжила: — Но ты был у моря, и проще всего было рассеять энергию в воде, в большом количестве воды. Вода притягивает воду, в этом случае направить энергию было проще. Сразу и к тебе и в воду. Понял? — Понял, — сказал Хият. — Вот! Ищи человека! Он о тебе знает и не желает, чтобы узнали другие. Меня это беспокоит. И то, что я не могу этого человека найти, тоже беспокоит. А беспокоиться мне некогда! — Хорошо, — сказал Хият и был отправлен в библиотеку, в родное тело прежде, чем успел сказать о своем странном ощуении. — И чем она там занимается? — спросил сам у себя парень, вставая на ноги. Наверняка ведь чем-то важным. И почему-то не говорит, чем именно. Не хочет заранее пугать? А ощущение… возможно, это город пытался рассказать о человеке, который знает о существовании хранящего. Несколько минут покоя Дорана наконец выспалась. Впервые с момента, как в город приехали кандидаты в хранящие. Птички-вестники не прилетали. Мама, которая открыла посыльному, не будила. Даже Вельда вчера не требовала собраться с утра возле гостиного дома, чтобы выслушать очередную речь о том, как она станет великой хранящей и все в городе переделает. Хорошо. Девушка потянулась, вылезла из-под одеяла и огляделась. В комнате было светло, даже слишком светло, так что день давно настал. И отоспалась Дорана, наверное, за полгода, не меньше. Куда-либо идти и что-либо делать ей совершенно не хотелось. Даже есть, пить и приводить себя в порядок не хотелось. К сожалению, спать — тоже. Дорана заглянула за занавеску, убедившись, что день за окном в разгаре. Прошлась по комнате и остановилась у книжной полки. — А почему бы и нет? — спросила сама у себя и вытянула книгу в зеленой обложке. Никаких вопросов у девушки не было. Поэтому она решила просто почитать, первое, что на глаза попадется. Открыла наугад книгу и удивленно уставилась на портрет приятного молодого человека. Этот мужчина с простоватым лицом и явно длинноватым носом улыбался так, что хотелось улыбнуться в ответ. Или сразу засмеяться. Потому что казалось, что рядом с этим мужчиной было бы легко и просто. Не то, что рядом с одним водником, обладателем красивых зеленых глаз. — Ткейме, поймавший воду, — удивленно прочитала девушка под портретом. Что-то она, кажется о Ткейме, поймавшем воду слышала. Или это был кто-то другой, поймавший воду? Вроде тот, о ком она слышала, был богом. А тут какой-то слишком жизненный портрет для божества. Рисовали точно с живого человека, а не пытались воплотить собственные фантазии. И вообще, божество с такой улыбкой? Да быть не может. Дорана хмыкнула и решила читать. «Ткейме был рожден человеком. Вовсе не простым, как пытались доказывать его последователи. Когда он появился на свет, магии в мире было очень мало и маги были столь редки, что в их существование даже мало кто верил. И Ткейме не верил, пока однажды не понял, что сам является несуществующим магом. Пытливый ум не позволил ему забыть о своем даре, или отбросить его как несущественный. А осторожность не дала раскрыться раньше времени миру и позволила пережить охоту на ведьм. Когда сжигали на костре из-за наветов и малейших подозрений в причастности к проклятому искусству, его никто не заподозрил. Но Ткейме все равно боялся. И ему не нравилось быть дичью. Настолько не нравилось, что хотелось изменить мир. Когда ему исполнилось двадцать пять лет, он встретил Скижаля, поймавшего огонь. Точнее, немолодой и мудрый Скижаль сам его нашел…» Дорана еще раз хмыкнула и перелистнула страницу. Эту историю она все-таки знала. Сказку о четырех богах поймавших каждый свою стихию и напитавших эти стихии силой для того, чтобы среди людей появились маги, рассказывала бабушка. А ей ее бабушка. И когда Дорана станет бабушкой, тоже будет рассказывать эту сказку. Потому что до сих пор помнит, какое впечатление на нее она произвела в детстве. Разделить сердце надвое и подарить одну половину миру, чтобы спасти его, это действительно достойное деяние. К удивлению Дораны о жизни Ткейме после встречи с Скижалем рассказано было немного. Он что-то изучал и куда-то ходил. А потом встретил Тойка, поймавшего воздух, вопреки сказке, попавшегося ему на пути спустя целых восемь лет после встречи с Скижалем. А Йиту, покорившую землю он нашел, хоть и целенаправленно искал, в конце своей жизни. И ни Скижаля, ни Тойка тогда уже в живых не было. Зато были их сути, живущие в камне, что бы оно ни значило. — Хм-хм, — сказала девушка, перевернув очередную страницу. Йита оказалась девушкой недоверчивой и в эксперименте участвовать оказалась. Поначалу. А потом довольно дряхлый, но все еще симпатичный бабник таки задурил ей мозги и получил ее дар, которым она все равно не пользовалась и которого опасалась. И свой дар тоже отделил от тела. И случилось то, что случилось. Четыре стихии-сути, заключенные в камне, действительно начали усиливать друг друга, как Скижаль когда-то и говорил. А вот получилось совсем не то, на что рассчитывал он и его ученики. Нет, свое бессмертие они получили, даже не подозревавшая об этом бессмертии, Йита его получила. Но в мир в виде людей они вернуться уже не смогли. Да и сам мир изменился кардинально. То, что раньше могло меняться только медленно, в течении веков и веков, теперь могло измениться из-за желания одного-единственного человека. Причем тогда и так, как он хотел. Некоторое время в мире из-за этого были бардак и разруха. Потом четверо бессмертных устали выяснять отношения, искать виноватого и решили навести в мире порядок. Что у них довольно таки неплохо получилось. Правда, потратить на это пришлось почти две тысячи лет. После этого мир не вернулся к прежнему состоянию. Изменять его по своему желанию люди могли по-прежнему. Вот только появилось множество ограничений. И те же маги-водники уже не могли делать с водой, что угодно. Чтобы сделать хоть что-то, им приходилось учиться, приспосабливаться и умнеть. А это накладывало отпечаток на личность. Когда долго подстраиваешься под стихию, сам становишься похож на эту стихию. И чем лучше ты под нее подстроишься, тем страннее будешь выглядеть в глазах тех, у кого с твоей стихией родства нет. С другой стороны, чем больше ты похож на свою стихию, тем меньше у тебя ограничений в работе с ней. Все имеет свою цену. — Значит Хията мне не понять, — кивнула Дорана. — Придется принимать таким, какой он есть. Или развивать свою воду. Листы книги перевернулись сами собой и Ткейме, поймавший воду озорно подмигнул девушке. Дорана почему-то пискнула и уронила книгу. Потом поспешно подняла и попыталась найти портрет божества, чтобы убедиться — он действительно может подмигивать. Вот только, сколько не перелистывала книгу, так этот портрет и не нашла. И историю о четырех богах, приведших в мир магию — тоже. — Странно, — сказала книге Дорана. Та в ответ промолчала. — Ладно, буду считать это добрым советом, — решила девушка и положила книгу обратно на полку. Ну их эти знания. Вот так возьмешь почитать книжку и ненароком узнаешь, что твой далекий предок был морским червем, из которого какой-то бог в шутку сделал человека. А потом еще и долго веселился, наблюдая, как бедный червь пытается выжить, приспособиться и понять, зачем людям такие сложности в воспроизведении потомства. Ага, так и не поймет, даже когда ненароком женится на припортовой шлюхе, решившей закончить таким образом свою карьеру и стать добропорядочной горожанкой. — Какие-то дурные мысли мне лезут в голову, — решила Дорана и пошла умываться. Нужно чем-то заняться, а то так можно напридумывать себе ужасов, а потом будут кошмары сниться. Лииран проснулся от того, что младший брат усердно хлопал его по животу ладонями. — Что? — спросил парень, кое-как продрав глаза. — День пришел, давно! — весело проорал малолетний шалопай и хлопнул по животу брата еще раз. Лииран столкнул его на пол и на всякий случай сел. — А это правда, что тебя чуть не расплющило?! — сияя улыбкой и блестя любопытными глазами, спросило с пола мелкое нечесаное чучело, по какой-то ошибке богов ставшее братом Лиирана. Ведь действительно, откуда такая безалаберная и деятельная натура взялась в их семье? Даже дедушки-бабушки с обеих сторон не помнили никого такого шумного и наглого. — Правда, — сказал Лииран. — Здорово! — искренне восхитился брат. — Здорово, что не расплющило. А если бы расплющило, пришлось бы тебя сворачивать в рулон и использовать в качестве коврика. Лииран представил себя ковриком и фыркнул. Хорошо бы этот коврик постелили в купальне. В женской части, причем, в гостевой. А то ведь могут бросить и под порогом, чтобы гостям было на что пропыленную или испачканную в грязи обувь класть. — Хэх! — вдохновенно выдохнул брат, встав с пола. — Я же тебе не сказал! Там деда приехал, тобой полюбоваться хочет. А еще притащил с собой каких-то странных девок. И говорил маме, что наша порода, если ей дать волю, вообще никогда не женится, а тебе уже пора присматриваться к невестам. — Что?! — вытаращился на него Лииран. — Каким еще невестам? — К тем странным девкам, я же только что сказал. Деда мечтает дожить до твоей свадьбы. А чтобы эта мечта сбылась, это событие следует ускорить. Вот! Так что бойся. Там две девки просто странные. А одна и странная, и страшная. Я чуть не описался, когда налетел на нее в темном коридоре. Ты бы видел, как она улыбается. Как будто голову откусить хочет. Лииран обхватил ладонями голову и тихонько выругался. Вот чего ему для полного счастья не хватало. Деда и невест. Нет, мамин отец вовсе не был плохим человеком. Он был очень хорошим человеком и мог бы стать вообще идеальным, если бы не считал, что в каждом доме его должна встречать орава детей. Он и матери пенял за то, что родила только двух сыновей, причем с разницей в возрасте аж целых девять лет. А тут один из сыновей еще и вырос достаточно для того, чтобы не считаться ребенком. И дед, видимо, решил, что пора ему намекать на толпы детей, которые должны гроздьями висеть на каждом себя уважающем старике. С другой стороны, что такое даже очень страшная и странная девка по сравнению с камнем, лишь чудом не свалившимся на голову? Да сущая ерунда. Идиотом Лииран себя никогда не считал. Невесту собирался выбрать сам, причем спешить с этим делом не хотел. А значит, от девок нужно избавиться. Все равно каким способом. В крайнем случае, можно попросить Ладая подкараулить их где-то в темноте и попугать. Вряд ли он откажет.