Лиджес дернулся. — Да, юноша, — философски подтвердил Ильтар. — Вы чуть сами себя в жертву не принесли. Чуть не открыли путь своей кровью. Так что кошке вы теперь жизнью обязаны. Дальше. Вы совершили еще вот какие ошибки. Не назвали имена жертв, даже их образы не представили. А значит, неживое бы стало поедать все подряд и до ваших обидчиков вряд ли бы добралось. Обожралось бы раньше. Еще одна ошибка заключается в том, что вы проводили ритуал в защитном круге. Так нельзя делать. Из-за этого вы бы не выжили, даже если бы кошка вас не ранила. Просто не успели бы сбежать. Если бы снимали круг, потеряли бы нужное для побега время. Если бы не снимали, немертвое его бы сожрало и считало бы вас обязательной жертвой. Лиджес посерел и попытался что-то сказать. Ильтар вздохнул, покопался в своей неизменной сумке и протянул конкуренту крохотную бутылочку. — Выпей, легче станет. Лиджес на удивление послушался. Открыл бутылочку, принюхался, а потом отчаянно отпил. И сразу же закашлялся. Ильтар терпеливо переждал приступ кашля и задал один единственный вопрос: — Вот зачем тебе понадобился этот глупый ритуал? Лиджес вздохнул. Вернул бутылочку. Потер ладонью об ладонь и убито признался: — Я защищался. — Что?! Даринэ Атана от возмущения вскочила на ноги и уставилась на любителя сомнительных ритуалов таким взглядом, что он должен был рухнуть замертво. — Я защищался! — упрямо повторил кандидат в хранящие. — Меня все хотят убить, — добавил обижено. — А вы ничего не делаете! — Кто тебя хочет убить?! — совсем уж вызверилась добрейшая и мудрейшая. — Кто-то из конкурентов. Призраки. Они мне угрожали. Приходили и гудели. И колыхались. — Призраки всегда колышутся, особенно такие слабые, — сказал Хият, но был проигнорирован. — А еще! — заорал Лиджес, вскочив на ноги. — Еще меня хотят убить горожане! — Все горожане? — прорычала Атана. — Не все, но кто-то хочет! Там на пляже… Я ведь следил, я все время следил! Я никому не доверяю, поэтому слежу! И поэтому увидел! — Что ты увидел?! — угрожающе шагнула к нему глава совета. — Я видел, что на том пляже нас пытались убить! Нам просто повезло, что не убили! И убить пытались не мои конкуренты! Не какой-то забревший чужак! Убить пытался кто-то принадлежащий городу! Кто-то, чья семья давно и прочно в этот город вросла! И ему просто не повезло! — Ты уверен? — подозрительно спокойно спросила Атана. — Да, — выдохнул Лиджес. — Но доказать не сможешь, иначе не стал бы связываться с незнакомым ритуалом, — вынесла вердикт добрейшая и мудрейшая. — Не смогу, — сдулся Лиджес. — Идиот! — припечатала Атана. — Я с самого начала говорил, — подтвердил этот диагноз Ильтар и улыбнулся. — Плохая это была идея, девочка. Не нужно было звать чужих хранящих. Знала же, что никто, достойный этой чести, не придет. Такие волны всегда приносят какой-то мусор. Ну или кого-то вроде меня, кого идти заставил дар, из-за которого я не смогу в этом городе остаться. Вот так вот. — У нас не было выбора! — рявкнула Атана. — Не было, — легко подтвердил пророк. — Ты даже не представляешь, насколько у вас не было выбора. У вас его и сейчас нет. Даже если сотня кандидатов в хранящие припрется, его у вас все равно не будет. — Почему? — спросила замороченная глава совета. Пригревшаяся на коленях Хията кошка заинтересованно подняла голову и стала гипнотизировать Ильтара взглядом. — Потому что выбрать может только город, — сказал мужчина и отпил из бутылочки. — А он никого из этого мусора не выберет. Наберись терпения, девочка. Все будет хорошо. И улыбнулся. Хият и Коян дружно зевнули, а глава совета только махнула рукой. Сделанного не воротишь. А тут еще какие-то местные охотники на кандидатов появились. Которых даже ушлый Лиджес поймать за руку не смог. Нехорошо оно все. У Дораны ночь тоже прошла неспокойно. К сожалению или к счастью она этой ночью не спала. Как и все ее родственники. Их от действия артефакта защитил старый дом. Что ему какой-то артефакт, если в его фундаменте утоплено четыре не менее сильных? А наблюдать за семьей было интересно. Тем более семья давно не собиралась вся вместе и не пылала таким ярким любопытством и таким острым негодованием, что дом почти светился. У дедушки Толса определенно был нюх на мужчин. На мужчин появившихся сначала в жизни дочери, а потом и внучки. Самое обидное было то, что когда появился тот гад и сволочь со сломанной впоследствии челюстью, никто личной жизнью Дораны не интересовался. А тут нате вам. Примчался дед, приволок с собой прабабку Эйну, с которой уже лет десять не разговаривал. Собрал всех родственников, которых смог выловить. И решил допросить внучку. Старый пердун. А главное, как хорошо все начиналось. С огромного торта все начиналось, испеченного прабабкой. И с чая. Особого чая, с имбирем и лепестками мелких голубеньких цветочков, чье название дед не помнил. Чай Доране понравился. Торт тоже. А вот разговор… Дедушка улыбался и вспоминал молодость. Прабабка хихикая и всплескивая ладонями рассказывала, как к ней сватался прадед, впоследствии не поделивший тропу с медведем и отправившийся к предкам. Она так описывала мужчину, с которым прожила каких-то одиннадцать лет из своей девяностолетней жизни, что Доране стало завидно. Потом успевший захмелеть из-за долитой в чай настойки папа со смехом рассказал, как его ловили в горах. А он убегал и прятался, даже не подозревая, что занимается именно этим. Братья поделиться веселыми воспоминаниями о девушках дружно отказались, наверное, опасались, что их после этого захотят женить. Тетя почему-то краснела и смущалась, а когда бабка намекнула на непонятное синее платье, висевшее на неизвестном дереве, еще и хихикать начала. Оба дяди о том, как ходили свататься рассказали с удовольствием, но их истории были откоровенно скучны, особенно по сравнению с историей отца. А потом случилось то, чего изначально опасалась Дорана. Прабабушка вытащила коробку с пластинами для «Поля» и заявила, что будет гадать на суженого дорогой и любимой правнучки. Девушка попыталась отказаться от этой чести, но от нее дружно отмахнулись, расположились на полу, вокруг гадального платка и приготовились внимать. — Вас мама видела, — прошептал на ухо подползший вплотную к сестре Нич. — Ей понравилось, как вы трепетно за руки держитесь. Дорана кивнула и тут же заподозрила, что это не дед прабабку притащил, а как раз наоборот. Потому что делиться этой новостью с дедом мама бы не стала. А вот с прабабушкой запросто. Еще и погадать могла попросить. Одно радует — Хият маме понравился. О том, придурок который, мама тоже как-то узнала и стала читать лекции о поведении приличной девушки. Ни о каких тортах, чаях и гаданиях речи не шло. Жалко, что ни отцу, ни деду не пожаловалась. Они бы к сломанной челюсти другие увечья добавили. Прабабушка потрясла коробку, приоткрла крышку и вытащила горсть пластин, которые сразу же бросила на платок. Пластины, что Дорану всегда удивляло, дружно упали рисунком вверх. Словно их заколдовал кто-то. Впрочем, у прабабушки действительно талант. Нет, будущее она не видит и пластины ей в этом деле не помогут. Зато вот настоящее… Девушка вздохнула и приготовилась к худшему. — О! — обрадованно ткнула пальцем в одну из пластин прабабка. — Какой интересный юноша. Долг несущий. Давно я такого не видела. — Долг? — недовольно переспросил дед. — Какой еще долг? — Не хотят говорить, — пожаловалась Эйна и указала на еще одну пластину. — Тайна какая-то, — указала на еще одну. — Мертвые эту тайну хранят. — Наверняка его родители, — азартно подпрыгнула мама. Мужская часть семьи неодобрительно на нее посмотрела. Большинство из них понятия не имели, откуда у Дораны взялся ухажер, и как его зовут. Им не сказали. Даже дедушке. Женская часть переглянулась и стала улыбаться. — Что еще есть? — спросила Дорана, которой не столько было интересно мнение о Хияте каких-то пластин, сколько — а о чем они еще не расскажут? — Сила! — обрадовалась Эйна следующей пластине. — Талант. Упорство. И упрямство туда же. Ага, ага. Боюсь, этого юношу будет бесполезно гонять по горам, сам не захочет, ни за что не женится. — Я б тоже не женился, если бы не хотел, — проворчал отец. Прабабка махнула на него ладонью, сгребла пластины в сторону и достала из коробки следующие. — О! — развеселилась она, увидев результат. — А он нашу девочку ждет. Ай-яй, проворонила ты дочку, Неяда. Они там не только за руки держались, раз ждет глубокой ночью. Дорана только фыркнула. Прабабка заговорчески улыбнулась и подала правнучке пластину, которая упала отдельно от остальных. — Ребеночек ему нужен, девочка, — сказала, погладив Дорану по руке. — Он последний в роду, а такой род нельзя прерывать. Не вижу почему, но нельзя. И не бойся, он обрадуется. — Никаких ребеночков! — гаркнул отец. — Я вам дам ребеночка! — Ты лучше его своей жене дай, — добродушно посоветовала Эйна. — А то, те, которые есть, уже выросли. Вот она у тебя от скуки и мается. Братья переглянулись и заржали, за что получили от отца обещание выселить их из родного дома и заставить жить отдельно. Нич заявил, что давно об этом подумывает. Прабабка на всех добродушно поругалась и продолжила гадание. Опять сдвинула пластины в сторону и достала следующие. Над ними она застыла задумчивая и сосредоточенная. Потом светло улыбнулась и заявила: — Больше ничего не скажу. — Что?! — недовольно заревел дед. — Ты и не скажешь?! Что ты там рассмотрела, старая карга?! — Ой, да ладно тебе, — совсем по-девичьи хихикнула Эйна. — Любопытный. — Но, бабушка! — поддержала деда мама.