— А куда здесь ещё бежать? — сказала Наташка. — Её уже там, наверное, волки доедают. — Не сочиняй, Наташка, — попросил Костик. — Отродясь тут не было никогда волков. Здесь только кабаны водятся. Мне не хотелось говорить. Я смотрела в сторону леса и молча растирала огромный синяк на левом боку, которым приземлилась на кастрюлю. Но что-то надо было делать. — Пойдёмте к соседке бабе Лиде. Она должна помочь, — предложила я друзьям. Баба Лида не задавала лишних вопросов. Она позвала свою внучку и её мужа, которые приехали погостить. Все вместе мы отправились на поиски коровы. Целый час мы ходили по кромке леса и кричали Дочку. Но она не пришла. — Надо идти спать, — сказала баба Лида, когда почти стемнело. — Продолжим поиски завтра с утра. Мы молча вышли на дорогу и вдруг услышали едва различимый тоненький непрерывный звук. Это ехал мотоцикл. Бабушка с дедом возвращались домой. «Ну вот и всё, — подумала я. — Сейчас я расскажу про бегство коровы, и бабушку схватит сердечный приступ. А дед наверняка запрёт меня в кладовке, как Мальвина глупого Буратино, до приезда родителей. А родители приедут и скажут: "Александра, тебе ничегошеньки, оказывается, доверить нельзя!" А я скажу, что и не надо. И что я вообще могу всю жизнь прожить без их доверия. И что я никогда больше не подойду ни к одной корове и не буду пить молока. Вот такое наказание я себе изберу». Мотоцикл подъезжал очень медленно. Прошла, наверное, вечность, прежде чем мы его увидели. Сначала из темноты выплыл маленький жёлтый круг фары, а потом — дед в шлеме и бабушка, которая сидела в коляске, как снеговик. Дед остановил мотоцикл. — Как дела, Саня? — подмигнул он мне очень бодро. — Хуже не придумаешь, — сказала я и низко-низко опустила голову. — Устала? — спросила бабушка и внимательно посмотрела на меня. И тут из темноты кто-то громко икнул, затем фыркнул и сильно задышал. Я подняла голову и не поверила своим глазам! Из-за мотоцикла выглядывала морда нашей Дочки. А из руки у бабушки спускалась верёвка, за которую она держала корову. — Где вы её нашли?! — закричали мы с Костиком и Наташкой как сумасшедшие. — Это не мы её нашли, а она нас, — сказала бабушка и улыбнулась. — Шла навстречу, а когда увидела мотоцикл, даже запрыгала от радости! Очень, видимо, соскучилась. Корова сделала шаг вперёд и, довольная, замотала головой. Горсть спелой земляники Больше всего на свете я люблю запах земляники. Нет, ну, конечно, есть я её тоже очень люблю. Просто так или с ледяным молоком, например. Но запах люблю особенно. Папа говорит, что земляника пахнет как сказка. — Какая именно сказка, папа? Уточни, пожалуйста, — попросила его я. — В прошлом году она у тебя пахла сказками Андерсена. А в позапрошлом — русскими народными. Папа задумался на целую секунду и ответил очень серьёзно: — Ну а в этом, Саня, пусть пахнет, например… как «Сказка о царе Салтане» Пушкина или поэма «Руслан и Людмила». Мама же считает, что сильнее всего земляника пахнет счастьем, а вовсе не Пушкиным. — Разве счастье можно понюхать? — не поняла я маму. — Очень даже можно! — стала уверять она. — Вот наберёшь ты лукошко земляники в лесу, бабушка протрёт её с сахаром, а в Новый год мы откроем эту банку, и по всей квартире распространится аромат счастья. — Мама, счастье не живёт в банке! — возразила я, как очень здравомыслящий человек. — Ещё как живёт! — настаивала она на своём. — Вот будем зимой с земляникой чай пить — тогда и проверим! Меня привезли в деревню к бабушке и дедушке в июне, сразу после школы. Я окончила второй класс и за год очень соскучилась по своим друзьям — Костику и Наташке. Мне хотелось столько всего им рассказать! Но они всё не приезжали. А я ждала их каждый день. Однажды утром дед пришёл с дальнего луга, где косил траву, и положил мне на колени три длинные-предлинные соломины, на которых, словно рубины на ожерелье, красовались спелые ягоды земляники. А запах от них шёл такой удивительный, что можно было сойти с ума! — Это тебе лисичка прислала, — сказал дед ласково, слегка подкрутил правый ус и прищурился. — Самая первая ягода. Самая сладкая. — Что, уже поспела?! — вытаращила я на деда глаза, ссыпая с травинок в ладонь землянику. — Так надо же срочно идти в лес, пока её всю не собрали! Горсть земляники я закинула в рот и очень быстро проглотила. Было вкусно, и хотелось ещё. — Вот и сходи! — сказала бабушка. — Пока мы с огородом управимся да сено просушим — ты лукошко земляники и наберёшь. — Иди на окраину леса — её там море спелой! Только вглубь не заходи — собирай на опушке. Чтобы не заблудиться, — предупредил дед. Я закивала, сунула в карман тощую морковку со стола — на всякий пожарный случай — и схватила любимую корзинку. С виду она была маленькая, но ягод туда влезало много. Наверное, как в литровую банку. Или, может, как в двухлитровую — если с горкой. До леса было рукой подать — он стоял через поле от деревни. На все лады здесь распевали птицы. Я прошлась по опушке туда-сюда, но в высокой траве не увидела ни одной ягодки. «Конечно, чего я хотела, её всю уже давным-давно собрали!» — сказала я вслух. Правда, не очень понятно — кто именно? Кругом не было ни души. А потом я опустилась на коленки, раздвинула траву и вдруг увидела почти на земле яркие продолговатые ягодки, которые покачивались на длинных стебельках, словно крошечные лодочки на морских волнах. Мне даже показалось, что каждая земляничка улыбается мне, как живая. Будто мы близкие друзья или родственники. Я бросила корзинку на землю и принялась собирать землянику в ладошку. Меня так бабушка научила. Ведь когда по одной в корзинку кладёшь — она уж очень медленно прибывает. А если горсть высыпаешь — то быстро. Я даже не срывала ягоды, а лишь слегка дотрагивалась, и они сами оказывались у меня в руке. Настоящее волшебство! Ягоды уже не помещались в моей ладошке и падали на землю. Но остановиться было сложно. Как заколдованная, я собирала их и собирала. Земляника пряталась за каждым кустиком, выглядывала из-под пней, подмигивала из овражка и просилась ко мне в руки, словно живая. Она росла повсюду! Когда обе руки были переполнены, я встала, чтобы высыпать свою добычу. С трудом нашла корзину в зарослях травы. Сразу покрылось всё дно. А я снова грохнулась на колени и стала по ягодке насыпать в ладонь землянику. Скоро корзинка наполнилась почти до краёв. И я решила набрать последнюю горсть — такую большую, чтобы уже после неё в лукошко не поместилась ни одна ягодка. В кармане был носовой платок. Он часто выручал меня в сложных ситуациях. Я завязала кончики платка в узелок: получилось что-то вроде парашюта с куполом. В него я и стала набирать ягоды. Ползая по траве, как муравей, я клала в платок только самые крупные и спелые ягоды. Мне казалось, что я оборвала землянику с миллиона кустиков. Или даже с двух миллионов! Но ягоды в лесу всё не кончались. Их даже стало больше! И каждая словно шептала: «Меня сорви, я лучшая, я самая вкусная!» Прошло много времени, прежде чем платок наполнился земляникой. Я поднялась с коленок и стала искать корзинку. Но её нигде не было. А сама я вдруг поняла, что стою в глубине незнакомого леса. Я прошла сначала вперёд, потом назад. Но лес не кончался. «Надо вспомнить, откуда я приползла, и тогда всё сразу станет понятно!» — подумала я и внимательно посмотрела по сторонам. Но все деревья вокруг были похожи друг на друга, как братья-близнецы. Одинаковые высокие ели и берёзы, одинаковые трава и кустарник. И никакого просвета. Я решила, что надо идти всё время вперёд — там и будет выход. Шла я, шла, но лес всё не кончался, а, наоборот, становился гуще и темнее, и корзинка моя почему-то не находилась. И я поняла, что заблудилась. — Ау-у-у-у! — крикнула я громко. — Ау-у-у-у! — весело передразнило меня эхо. Я топнула ногой от злости на саму себя: «Ну как меня угораздило потерять корзинку, полную ягод, да ещё и заблудиться в лесу? Вот я растяпа! Это всё хитрые ягоды виноваты! Это они меня с опушки вглубь леса заманили!» Хотелось есть. И даже чуть-чуть спать. Как-то стало совсем невесело. Даже грустно, если честно. Я увидела старый коричневый пень, который торчал из земли, словно гнилой зуб, и села на него передохнуть. Вдруг кустарник, который рос рядом с пнём, зашевелился, и из него вышел лось! Он наклонил голову набок и очень внимательно посмотрел на меня. Как будто я не человек вовсе, а какая-то редкая картина в музее. И так мне этот лосиный взгляд не понравился, что я неожиданно закричала «Мама-а-а!» и, как ужаленная, бросилась прочь. Бежала я минут пять. Потом остановилась, чтобы перевести дух, и прислушалась. В лесу было тихо-тихо. Лось и не думал меня преследовать. Наверное, он по-прежнему стоял возле пня и продолжал думать о чём-то своём — лосином. Я села на траву и посмотрела в небо. Солнышко гуляло на верхушках деревьев, и его лучи не доходили до земли. «Интересно, сколько времени я тут брожу? Наверное, сейчас вечер, и бабушка с дедушкой места себе не находят, уже позвонили в Москву. А родители наверняка вызвали спасателей, милицию и даже врачей. Должно быть, меня все уже ищут и не находят по какому-то странному недоразумению. Конечно, у спасателей просто нет подробной карты нашей местности. Или собака-ищейка у них неопытная: никак не может взять след».