— Приземлили империалистов. Восемьдесят два — шестнадцать, по потерям за неделю наступления, и то у нас два старых ТУ-2 в зачёт идут, которые огнём с земли сбили, а истребителей только четырнадцать, вот они летать и перестали совсем. С фашистами этих не сравнить, те серьёзно дрались, сурово, эти же — просто неженки. Сеул наши уже на третий день обошли, сейчас его ствольная обрабатывает, когда я вылетал прошли даже дальше, чем в пятьдесят первом, серьёзного сопротивления совсем не встречают, уже два дня как бомбовых вылетов не запрашивали. Все просьбы о перемирии и прекращении огня отвергнуты, а на Сеул тоннами ссыпают листовки на английском "Кто добровольно сдастся, тот в плен не попадёт, будет депортирован на Родину", так веришь нет, третий день тысячами сдаются. — Так мы можем и не успеть… Расстроенно подумал вслух Маргелов, и Василий Сталин его утешать не стал. — Скорее всего не успеете, они там со дня на день капитулируют, так говорят их пленные — никто не хочет умирать на чужой земле за чужие интересы. Генералы общались ещё целый час, они обсудили войну Корейскую, вспомнили войну Великую, подумали над войной будущего и остались вполне довольны друг другом. Перед расставанием Василий Сталин протянул тезке конверт, Маргелов вскрыл, текст был очень кратким. "Война только начинается. На десант большие планы. После прочтения сжечь. И. Ст." Василий Филиппович аккуратно сжег письмо и конверт и вопросительно посмотрел на Сталина младшего, тот лишь пожал плечами. — Я не знаю, что в было в письме. У меня инструкции — передать и убедиться в сожжении после прочтения. Извини, Василий Филиппович. * * * 8 января 1953 года, Кремль, Кабинет Сталина Министр Государственной Безопасности, недавно ставший генерал-полковником, Павел Анатольевич Судоплатов подытожил свой доклад по "Делу Врачей" — …без натяжек мы им можем вменить только антисоветскую пропаганду. Товарищ Сталин был очень обижен на евреев. Единственный, кто поддержал Израиль в войне с арабами в сорок седьмом — сорок девятом, он рассчитывал по меньшей мере на взаимность, а взамен получил только пятую колонну внутри СССР. Оставлять это так как есть было нельзя, его не покидало смутное чувство, что именно эта, лично им допущенная ошибка, роковым образом повлияла на всю дальнейшую судьбу Советского государства. "Сам дурак, обижаться глупо. Благодарность — это такое собачье чувство…" — Не нужно никаких натяжек, товарищ Судоплатов. Осуждение ведь их не перевоспитает? — Обозлит ещё сильнее, товарищ Сталин. — Сколько по вашим оценкам может уехать евреев в Израиль, если мы им предоставим такую возможность? — При правильной пропаганде не много, тысяч сорок — пятьдесят, вряд ли больше. — Мы их отпустим, товарищ Судоплатов. Постарайтесь, чтобы в этой орде было побольше ваших сотрудников. Скоординируйте свои действия с Игнатьевым и начинайте готовить антисоветчиков к отъезду. Желательно, чтобы они все добровольно уехали. Все и добровольно — никого не удерживать. — Сколько у нас времени на подготовку, товарищ Сталин? — Думаю, три месяца вам хватит. Тянуть с этим не будем. — Хватит, товарищ Сталин. Я свободен? — Доложите, что по Жукову. — Объект ведём, он заметно усилил активность после самоубийства Хрущёва и отстранения Берия. Пытается понять что происходит, связывался с Булганиным, в разговоре очень резко высказывался о Рокоссовском. Множественные контакты с различными генералами, в основном бывшими сослуживцами, осторожно выясняет их отношение к новому назначению маршала Рокоссовского. Назначение Константина Константиновича Рокоссовского Секретарём ЦК КПСС, и ответственным за создание "Объединённого Штаба" обсуждала так или иначе вся страна, но особо жаркие дискуссии разгорелись среди армейских офицеров и генералов. В целом, армия выбор товарища Сталина одобрила, "жуковцы" остались в явном меньшинстве. — Не тяните, товарищ генерал-полковник, ничего нового вы про маршала Жукова не узнаете, не нужны нам его связи. Не будет Жукова, не будет и связей. — Разрешите внести изменение в план ликвидации и не использовать снайперскую винтовку, товарищ Сталин? Сталин искренне удивился этой просьбе. — Почему? По-моему, отличный способ… — В том то и дело, товарищ Сталин. По какому-то необъяснимому мне умственному затмению, этот гениальный способ до сих пор не применялся на практике, и от него никто в мире не защищён, даже вы, товарищ Сталин. Я тут с экспертами проконсультировался и за голову схватился. Прежде чем такого джина из бутылки выпускать, нам самим сначала надо всю систему охраны высших лиц поменять. А потом… Судоплатов рубанул рукой. — Разом! Это ведь оружие пострашней атомной бомбы может бабахнуть. А буйного маршала мы по старинке отработаем, товарищ Сталин. Охрана у него расслабленная, можно и из пистолета сделать. Он театр любит, театр его погубит… Скаламбурил главный диверсант и задорно посмотрел на Вождя. — Исполнитель? — Самый настоящий ОУН-овец, некий Зарицкий, он уже в Одессе на конспиративной квартире. Ведём в тёмную, сам он убеждён, что акцию готовит подполье УПА, так что тут комар носа не подточит, пусть это дело армейские прокуроры расследуют для большей достоверности. — Пусть будет по-вашему. По изменениям в охране первых лиц согласуйте с Власиком. Вы свободны, товарищ Судоплатов. После министра госбезопасности, товарищ Сталин принял нового министра Иностранных дел — Андрея Андреевича Громыко. Поводом стали ноты послов США и Британской империи, по действиям советских добровольцев-интернационалистов в Корее. Иосиф Виссарионович выслушал гневные ноты бывших союзников по антигитлеровской коалиции с непроницаемым выражением лица, но глаза у него при этом были весёлые. — Светлое чувство солидарности трудящихся всех стран, мы специально воспитываем в своих гражданах с детства, поэтому не удивительно, что они по зову сердца встали на защиту братского корейского народа от агрессии империалистов. Если мы это запретим, то будем неправильно поняты своими гражданами. Ноты оставьте без ответа, как необоснованное вмешательство в наши внутренние дела, а послам сообщите, чтобы читали передовицу в завтрашней Правде. Вам удалось связаться с полковником Насером? — Удалось, товарищ Сталин, он охотно пошёл на контакт. — Нам выгодно его поддержать, товарищ Громыко. Генерал Нагиб занимает слишком соглашательскую с британскими интересами политику. Обещайте Насеру любую разумную помощь, с условием национализации египетским правительством Суэцкого канала к лету этого года. — Насколько разумную, товарищ Сталин? Он захочет военной помощи. — Поможем по Корейскому варианту, военных я этим вопросом уже озадачил. Что конкретно мы потребуем с Насера за помощь, обсудите дополнительно с Маленковым. Революция в Египте антиколониальная, но не социалистическая, помогать ей бесплатно мы не намерены, для нас это временные союзники. Что то ещё, товарищ Громыко? — Да, товарищ Сталин. Неофициальный контакт от Республиканской партии США, избранный, но ещё не вступивший в должность президент Эйзенхауэр хотел бы обсудить с вами ситуацию в Корее. По нашим данным, встреча состоявшаяся пятого числа, между Черчиллем и Эйзенхауэром была очень прохладной. — Генерал Эйзенхауэр кавалер советских орденов Победы и Суворова I степени, как я могу отказать такому заслуженному человеку? Жду его в Москве в любое удобное для него время. Так и передайте по неофициальным каналам в Республиканскую партию. Сталина неофициальное обращение Эйзенхауэра не удивило, дела у американцев в Корее складываются мягко говоря не блестяще, окружённые и без поддержки с воздуха, под ежедневным артиллерийским огнём они и двух недель не протянут, дезертирство уже сейчас массовое, а в США как раз безвластие, Трумэн устранился от принятия решений, а Эйзенхауэр ещё не полномочен. — Мы примем его по высшему протоколу хоть завтра, не дожидаясь исполнения дурацких формальностей. Вы свободны, товарищ Громыко. На следующее утро, в газете Правда вышла обзорная статья товарища Сталина о Корейской войне. Советскому народу объяснялись — почему она началась, с чего она началась, как идёт и чем закончится. Сообщил товарищ Сталин и о том, что пленных интервентов, которые сдались Корейской Народной Армии добровольно, корейской командование уже передаёт Советскому Союзу. И с ними уже возникли большие проблемы — многие просят политического убежища, ведь по возвращению в США им грозит суд и тюрьма. * * * 12 января 1953 года, Сеул, Штаб Сил ООН Накануне вечером, когда штабная сводка показала, что потери от дезертирства достигли трети списочного состава, генерал Кларк приказал прекратить огонь и поднять белый флаг. Корейская война де-факто закончилась, осталось выполнить юридические формальности. В числе делегации победителей, был и Василий Сталин, на этот раз в качестве официального наблюдателя со стороны СССР. В Сеуле нашлось много корреспондентов из стран агрессоров, слишком стремительным было наступление КНА, их просто не успели эвакуировать. Ким Ир Сен приказал собрать их и привести на подписание капитуляции. Корреспондентам тонко намекнули, что чьи правдивые репортажи пойдут в тираж, тех сразу отпустят, а с остальными будут разбираться на предмет шпионажа. Замотивированные таким образом "акулы пера" не жалели фотоплёнки, и разумеется, сеульский портрет младшего Сталина был одним из самых тиражируемых снимков к материалу о корейской капитуляции в западной прессе. Генерал Кларк, на парадном кителе которого, под наградной колодкой, был закреплён всего один орден — советский орден Суворова I степени, с невозмутимым выражением лица поставил подписи в двух экземплярах договора и обратился к прессе. — Господа, у меня не было выбора, ещё пара дней, и вся армия бы дезертировала, а такой позор был бы ещё хуже, чем капитуляция. Мы все стали заложниками странных политических игр, а ваш покорный слуга, к тому же, ещё и козлом отпущения. Вопросы, господа? — Джон Рич, эНБиСи. Господин генерал, советские газеты сообщают, что множество американских военнослужащих попросили убежища в СССР, опасаясь уголовного преследования дома. Что вы об этом думаете? И что ждёт лично вас? — Думаю, что Сталин им откажет, вряд ли ему нужны трусы и дезертиры. А я попадаю в плен, господа, вместе с остатками армии, наша судьба снова оказалась в руках политиков. Ещё вопросы? — Константин Симонов, специальный корреспондент газеты Правда. Если можно, два вопроса. Первый — в чём основная причина вашего поражения? Второй — в вашей прессе сейчас настоящая истерия по поводу скорого начала ядерной войны, сообщается, что простые американцы массово роют укрытия и скупают продукты длительного хранения. Как вы оцениваете вероятность этой угрозы? — Основная причина в недооценке возможностей СССР. При трезвой оценке — выиграть в Корее мы никак не могли. Разве что случилось бы какое-нибудь чудо, и мистер Сталин добровольно отказался нас добивать. Как видите, этого не произошло. Вероятность ядерной войны очень высокая, и если бы я продолжал жить гражданским обывателем в родном Сэкетс-Харборе наверняка бы делал то же самое, копал убежище и запасал продукты. Наше правительство, в отличие от вашего, такой услуги своим гражданам не предоставляет. Благодарю вас за внимание, господа, я должен идти. Затем к журналистам обратился товарищ Ким Ир Сен. В своей речи на русском языке, обильно сдобренной цитатами товарищей Сталина и Мао, он поблагодарил за неоценимую помощь в борьбе с империализмом братские народы СССР и КНР, и напомнил, что хоть территория Кореи уже освобождена от захватчиков, но война с Японией до сих пор продолжается. Корейский народ полон решимости завершить её полной победой на территории противника. Примерно в таком же духе выступил и китайский генерал Пэн Дэхуай. Война с Японией продолжается, и то, что теперь их союзники не германские нацисты, а западные империалисты — абсолютно ничего не меняет. Василий Сталин на вопросы отвечать отказался. — Я здесь простой наблюдатель, господа. Наблюдаю, чтобы стороны соблюдали условия договора, это скучная и никому не интересная работа. Извините. * * * 14 января 1953 года, Кремль Прибытие в Москву, избранного президента США Дуайта Эйзенхауэра, произошло в тот же день, когда вся страна читала специальный выпуск Правды, посвящённый итогам Корейской войны. Разумеется, был там и репортаж Константина Симонова, со словами генералов: Кларка, Ким Ир Сена, Пэн Дэхуая и Василия Сталина. Наградной список включал тридцать Героев Советского Союза включая и фамилию Сталин. Шесть боевых вылетов военного советника "полковника Иванова" один лично сбитый и два в группе в совокупности с умелым командованием всей воздушной операцией потянули на Героя без всяких натяжек, товарищ Сталин представление подписал. А вообще, наградной список по итогам Победы в Корейской войне включал в себя больше десяти тысяч фамилий — лётчики, танкисты, артиллеристы, связисты. Не отметилась в этой войне только наша пехота.