— Конечно. Там моя работа, надо же мне на что-то жить, — деловито ответила она почти враждебно добавила: — Содержанкой я точно не останусь. — Ох, вы неправильно меня поняли. Никто не предлагает вам жизнь содержанки. — Точно? — Она недоверчиво опустила голову. — А то я слышала про охотников. Вот хотя бы про Верховного и примадонну городского театра. — Это все слухи! К тому же охотники разные, — возмутился Джоэл, впервые узнав о каких-то сплетнях про Умана Тенеба. — Возможно, — успокоилась Джолин и приветливо улыбнулась. — Джолин, что вас вообще держит в этом районе? — наконец высказал свое недоумение Джоэл. — Хорошие пекарни в Квартале Пекарей, а не в Квартале Ткачей… — А что? Район как район. Район Ткачей сам по себе неплох, — пожала плечами Джолин, вновь вставая. — Почему вы работаете на пекаря? — не унимался Джоэл. Ему без личного знакомства уже не нравился пекарь, который эксплуатировал служанку с раннего утра до позднего вечера. Да еще не давал ей ни собачьих тележек, ни, разумеется, денег на рикшу. Это ведь из-за него с ней чуть не случилось несчастье. — А отчего не работать? — пикировала Джолин, нервно пожимая плечами. — Не отвечайте вопросом на вопрос, — раздраженно бросил Джоэл. Он ненавидел, когда его обманывали. Джолин обратила к нему горящее непонятным гневом лицо. — Ладно, хотите четкий ответ? Пожалуйста! Потому что он приютил меня, когда умерли родители. Дал работу, — выпалила она. — Что еще нужно девчонке из трущоб? — Извините. Я не… — Что? — Я не хотел! Право же, совсем не хотел. Я понимаю, что вы чувствуете себя обязанной ему. Но если причина только в этом, возможно, все-таки стоит попросить смягчение вашего графика. — Это уж мое дело. Так вы провожаете или нет? — небрежным жестом убрав волосы со лба, отозвалась Джолин. И Джоэл понял, что в очередной раз все испортил. Их знакомство, их трогательный разговор о любимых цветах перед сном перекрывала желчная практичность и присущая всем жителям Вермело неприязнь к тем, кто советовал, как и кому надлежит поступать. — Да, разумеется. В Джолин играла гордость отнюдь не служанки. Хотя, верно, в трущобах изворотливость и жесткий характер позволяли выжить. Только Джоэл смотрел на нее, на ее выточенный профиль и маленькие ручки, пусть и покрытые мозолями да ожогами, и не верил, что она девчонка из трущоб. Хотя и там наверняка рождались красивые девушки. Он отмахнулся от сомнений. Пристыженный и сбитый с толку, он смел со стола остатки трапезы, застелил кровать, свернул наспех Ловцы Снов и отворил дверь, готовый уходить. — Если вы желаете проводить меня, то… идемте же? — сухо и невероятно властно поторопила Джолин, подхватывая крупную корзину. В ней все еще лежали раздавленные булки, на прутиках внутри и снаружи виднелись брызги крови. Джоэл не представлял, зачем возвращать хозяину заведомо испорченную вещь, разве только, чтобы он поверил рассказу о нападении. — Да, разумеется, разумеется, идем, — ответил Джоэл, и они покинули тесную квартирку. Дверь закрылась, дом снова остался опустелой формой скульптора, полой и бесполезной без живого тепла. Вновь среди лабиринта балок заскребли мыши и вступила в свои права нежилая сырость, ведь Верховный Охотник предписывал снова спать в подземельях. А лучше бы выписал постановление о том, что важный свидетель должен оставаться возле опытного охотника. Но нет, их снова разлучали предписания, уставы и неведомые причины, которые сковывали Джолин. Они отправились в пекарню через сумерки вечернего Вермело. Красный Глаз еще не взошел, еще оставалось время. Но время на что? Джоэлу чудилось, будто он лично ведет прекрасное хрупкое создание на бойню или в темницу. И он не понимал ее упорно желания вернуться. «Чего же ты боишься? Что скрываешь, Джолин?» — думал он, когда они свернули на Королевскую Улицу. Глава 7. Тайны старой пекарни Игра ночных теней еще не наступала, зерцалами мнимого покоя щерились окна, и черепица сочилась теплом, отдавая в пустоту жар Желтого Глаза. Но вечерний холод полз по переулкам, змеился через перекрестки и оборачивал стяжкой периметры домов. Камни мостовой, точно пустые панцири истлевших черепах, стыло скрипели под подошвами. Джоэл скользил неслышно по привычке охотника, рядом с ним дробным гулом щелкали маленькие каблучки на сапожках Джолин. Поношенные, но добротные, они лишь раз показались из-под подола невзрачного платья академии, чтобы подкинуть Джоэлу новую загадку. Откуда? Кто подарил? Или, быть может, у кого украла девушка из трущоб? Хотя осколки прежнего мира свивались в Вермело прихотливым узором, как краски на полотне помешанного — буйными мазками, изображением случайных вещей. И Джоэл позабыл о происхождении обуви, залюбовавшись узкой маленькой ступней. Но Джолин обогнала его. Они не шли под руку, как пара, и она не шаталась, несмотря на пережитое потрясение. Лишь поддерживала легко под левым локтем искореженную корзину. — Ваш хозяин будет вас бранить, если вы не вернете этот предмет? — недоумевал Джоэл. — Хозяин требует возвращать обратно все, что передает мне, — отрезала Джолин и вновь обогнала спутника, но едва уловимо вздрогнули ее плечи, когда она добавила: — Придется объяснять, почему корзина в таком виде. «Неужели этой твари-булочнику важнее жизни честной работницы какая-то дырявая корзина?» — с неприязнью подумал Джоэл и ощутил себя рыцарем-защитником из старинных баллад. В городском театре порой ставили пьесы из истории прошлого мира, восстанавливали из книг и хроник осколки того, что навечно забылось. И времена закованных в латы воинов на конях будоражили воображение в юности. К тридцати семи годам Джоэл уже догадывался, что в реальности прошлого не нашлось бы и половины того шарма, которого ей приписывали разряженные артисты. Впрочем, Джолин даже в выцветшем сизом наряде затмевала красотой любую из раскрашенных напудренных примадонн. Она плыла сквозь сумерки, как видение, как обманчивая тень феи. От ее светлых кудрей разливался пленительный аромат цветущего сада, самой молодости. И Джоэл не хотел, чтобы вновь лицо ее покрывала сажа печи в пекарне и мучная пыль. Он вел самым длинным маршрутом, не срезая углы по грязным дворам и проулкам. Они чинно шествовали, как кавалер и дама из Квартала Богачей. — Добрый вечер! — Добрый вечер! — радушно здоровались они со знакомыми охотниками Джоэла или с постоянными клиентами Джолин. Она не робела, не стыдилась провожатого. И уже этого хватало, чтобы сердце Джоэла тихонько ликовало. И все же обманчивый променад закончился слишком быстро. По мере приближения к пекарне безмятежное спокойствие, написанное на лице спутницы, сменялось жестким равнодушием. Маленькие губы сжимались в суровую линию, синие глаза заволакивала пелена неестественной отстраненности, меж бровей тенью залегала едва заметная складочка. На Королевской Улице, этом коротком тесном проулке, первым встретил плешивый кот, по-королевски важно просеменил мимо. Ободранные белые уши лениво повернулись в сторону пришедших. Но больше наглое создание не уделило им никакого внимания, юркнув в щель забора. — Злодей, съел моего кенара, — фыркнула ему вслед Джолин, впрочем, без особой злобы. — Я подарю вам нового, — тут же предложил Джоэл. В памяти ярко пламенел первый образ девушки в окне, которая мелодичным голосом учила птицу петь. Тогда Джолин показалась ему счастливой и в целом благополучной. Но чем ближе он знакомился с ней, тем больше узнавал горькую правду. — Нет. Хозяин не одобряет животных в пекарне. — Джолин замолчала, сцепив нервно пальцы, но продолжила, неуверенно понизив голос: — Мне кажется, это он открыл дверцу клетки, чтобы кот добрался до птицы. Говорил, в хлебе попадаются перья. А другого предлога избавиться не находил. Кенар ведь нравился его внуку. Ему подарили, но этот ленивый мальчишка не умеет ни о ком заботиться. Джоэл слушал, замечая, каким суровым делается милое лицо, какой затаенной обидой нелюбимого, ненужного ребенка проступает бессильный гнев. В глазах ее блеснули слезы: у нее отняли, возможно, единственное живое существо, которое радовалось ей. Джоэл пообещал, что если не добьется взаимности в более глубоких чувствах, все равно постарается стать для нее настоящим другом и поддержкой. Хотя охотник — сомнительный приятель, но не коварному пекарю судить. — Джолин, подумайте еще раз: стоит ли туда возвращаться? — пытливо глядя на собеседницу, спросил Джоэл. Но Джолин тут же выпрямилась, дежурно улыбаясь, как постоянному клиенту, и ответила: — Стоит. Джоэл продолжал, не веря столь резкой перемене настроения: — У меня много знакомых, я найду другую пекарню. Почти каждый житель Вермело чем-то обязан Охотникам. Нам не откажут. Но вновь он натыкался только на ледяную стену хороших манер и нежелания принимать руку помощи. Неестественная улыбка Джолин цвела все ярче, все менее убедительно, на щеках проступал нездоровый румянец, и глаза лихорадочно блестели. Так изображают страсть продажные женщины, так равнодушные собеседники делают вид, будто заинтересованы в разговоре, если им важно поддерживать с кем-то дружбу. Джолин же, запрокинув голову, ушла в молчаливую оборону, не грубя, но и не рассказывая о себе. — Про Охотников наслышана, — сухо начала она, но холодность дала трещину, Джолин ссутулилась. — И все же… Нет. Вы очень добры. Больше, чем я заслуживаю. Последнее, о чем я вас попрошу: останьтесь пока что рядом, чтобы пекарь поверил мне. Теперь она глядела с робкой надеждой, отчего нараставшее возмущение в душе Джоэла сменилось трогательной заботой, вновь хотелось оградить ее от всего мира. — Разве может он вас в чем-то подозревать? — удивился он. — Зереф Мар — весьма подозрительный старик. «Зереф Мар, отлично. Спасибо, Джолин, за прямую наводку. Теперь даже не надо запрашивать список всех жителей района и искать там пекарню. Нашему архивариусу хватит одного имени», — довольно кивнул Джоэл, и ему показалось, что спутница намеками и недоговорками посылает зашифрованное послание. Он принимал его много раз в исполнении отрывистых телеграфных щелчков: экстренная ситуация, просьба о помощи — короткий сигнал, который обязан знать каждый. Он слышал его через громкоговорители, немедленно устремляясь на подмогу другим охотникам. Но Джолин стояла прямо перед ним, невредимая и непоколебимая в своем решении остаться, и ее сообщение звучало менее отчетливо. Здесь, при свете меркнущего дня, на нее никто не нападал, но она изнывала и терзалась в чаду этой тесной улицы. Возможно, она не могла уйти, пока пекарней владел Зереф Мар или пока он вообще жил на этом свете. — Пойдемте же, — поторопила она, точно уговаривая себя не отсрочивать неизбежное. И они постучали в те двери, в которые однажды неуверенно стучал Джоэл. Но на этот раз с порога их встретил гвалт такой отборной брани, которой не приходилось слышать даже от Умана Тенеба в те дни, когда кто-то из охотников проваливал задание, упускал сомна или терял важные улики. Из-за двери громыхал не менее гулкий, чем у Верховного, низкий голос, при этом он проклинал всех — Охотников, Хаос, Змея, власть, гарнизон. Что хуже: больше всех доставалось Джолин, хотя она еще даже не вошла. Джоэл инстинктивно загородил плечом спутницу, но она, вновь дежурно улыбаясь бескровными губами, смело выдвинулась вперед, словно кидаясь на выставленные копья. Наконец дверь растворилась, из-за рассохшегося косяка показался приземистый коренастый старик с кривыми ногами. В руках он сжимал засыпанный мукой фартук и колпак, на обширной лысине в окружении пучков желтоватых волос блестели крупные капли пота. Похоже, пекарю впервые за долгое время пришлось самому потрудиться у печи. Джоэл достаточно наблюдал за этим домом, чтобы заметить: настоящий пекарь здесь Джолин, хозяин с женой вообще редко спускались со второго этажа. Точно прятались. «Значит, вот ты какой, Зереф Мар. Будем знать, будем! И посмотрим, что есть на тебя, почему ты не в своем квартале», — злорадно подумал Джоэл, не без удовольствия замечая, что пекарь сперва замахнулся на Джолин фартуком, но потом увидел сопровождающего, недовольно захрипев. Его неразборчивое рычание все же вылилось в раскатистый крик: — Где шлялась? С мужиками, небось, развлекалась? А? Отвечай, шалава! Гнев Зерефа Мара слышала вся улица, соседский кот, сидевший на заборе, от неожиданности выгнул спину и зашипел, немногочисленные прохожие обернулись. Вмешиваться никто, конечно, не собирался. Вермело — город закрытых дверей, закрытых глаз и закрытых сердец. То, что происходило внутри дома, не касалось соседей, пока не мешало им спать. — Тварь паскудная! С охотниками путалась! Ну что, много заплатили? Больше, чем я? — прорычал Зереф Мар, сменив линию обвинений, и замахнулся уже мясистой рукой на Джолин, которая ни на шаг не отступила, только привычно втянула голову в плечи. Джоэл сдерживал себя, чтобы не потянуться к мечу. Больше всего на свете хотелось выпустить кишки из жирного брюха пекаря. Но устав не велел кромсать тварей в человечьей шкуре, поэтому Джоэл просто ловко перехватил запястье занесенной для пощечины руки и лишь немного вывернул. Пекарь заблеял недорезанным бараном. — Охотник Вермело Джоэл к ваших услугам. — А тебе чего надо, хрен с мечом? — прошипел Зереф Мар, сверкая поросячьими глазками, едва выделявшимися на нездорово заплывшем лице. Обилие мучного и недостаток движения превратили немолодого мужчину в развалину, которой, впрочем, хватало сил и злобы причинять боль своей работнице. — Неуважение к охотникам — неуважение к власти! — напомнил Джоэл, сверкнув глазами, и пекарь поумерил свою наглость. Джоэл отпустил его руку, которую старик тут же опасливо прижал к телу, пряча где-то в складках под фартуком. — Да я… я… Она шалава! Пропадала невесть где! — куда менее уверенно, чем раньше, начал он, отступая на полшага за дверь. Джоэл все-таки заставил Джолин скрыться у него за спиной и отвоевал себе эти полшага, наступив на порог. Ледяным тоном он изложил суть событий: — Джолин Мар в минувшую ночь оказалась на улице Вермело после комендантского часа, потому что не успела вернуться с другого конца города, куда была отправлена по вашему поручению. И она чудом уцелела после нападения монстра. Замечаете, против кого здесь можно завести дело? Круглое пунцовое лицо пекаря вытянулось и несколько побледнело, он запротестовал, размахивая фартуком, как белым флагом: — Она еще не доказала, что я ей давал какие-то поручения под вечер! Эта шалава сама сбежала с мужиками поразвлечься! Ну, попробуйте доказать, что она до этого по делам ходила, а не шаталась невесть с кем. Вот и не успела до отбоя! — Ваши обвинения не имеют под собой никакой основы. Мы уже опросили свидетелей, которые видели госпожу Джолин, которая не отклонялась от своего привычного маршрута. — Здесь Джоэл откровенно блефовал, видя, что Зереф Мар скоро даст слабину. — В Квартале Ткачей ее запомнили, как вы можете догадаться. Корзины с двумя нераспроданными пирогами, полагаю, будет достаточно, чтобы начать против вас дело. Джолин плотнее сдавила корзину, так, что треснул изорванный помятый край. Зереф же окончательно побледнел, несмотря на жар пекарни, который толчками тепла вылетал наружу, прилипая каплями пота к коже.