— Возьмите, пожалуйста, — настаивала Джолин, и губы ее обиженно дрогнули. — Это не подарок. Это благодарность. За то, что вы защищали наш город. Вы устали и ранены. А я больше ничего не могу для вас сделать. Возьмите. Джоэл вспомнил, что все лицо его покрыто отметинами от выбитых стекол, оставленных, когда он летел со второго этажа. Наверняка где-то красовались и следы мелких ожогов. Собственное тело ощущалось смутным клубком одинаковой боли, не настолько сильной, чтобы мешать существованию. Но достаточно неприятной, чтобы не называть это жизнью. Встреча с Джолин выбила из состояния лихорадочной сонливости и водоворота сомнений, перебирания версий. Он смотрел на нее, на крошечные ягоды в ее руках, и вспоминал, что тоже имеет право быть человеком. Он осторожно взял подарок и торопливо закинул угощенье в пересохший рот, тут же ощутив сладкий вкус. Джолин улыбнулась, просто, открыто, по-настоящему. Но выглядела она по-прежнему усталой и испуганной. Джоэл хотел бы сделать для нее что-то еще, что-то более значимое. Например, забрать насовсем из пекарни, прямо так, в закопченном платье, со сбитым набок чепцом. — Вы остались живы, живы… — прошептала Джолин, тяжело прислонившись к дверному косяку, из глаз ее покатились безмолвные слезы. Джоэл забыл об общественном мнении, послал его к Хаосу, потому что среди растревоженных улиц никого не интересовали беды соседей. Он видел, как плачет измученная Джолин, он просто хотел заключить ее в объятья и утешить. И никто не помешал. Тепло ее тела ощущалось под плащом, когда черные полы одеяния укрывали ее вздрагивающие плечи. И она успокоилась, как птица, отогревшаяся после лютого шторма. Джоэл понимал, что они непозволительно близко друг к другу, но умолял время, чтобы оно остановилось навечно в этом мгновении предельной теплоты, когда коснулись друг друга не их тела, но их истерзанные души. Секреты не имели больше никакого значения, Джоэл чувствовал боль, что скрывалась в тайнах Джолин, но он и о себе немногим рассказывал. Теперь он внял совету Ли: он принимал ее такой, какая она есть. Иначе не чувства, а новое расследование. Но порой ищейка хочет на короткое время вновь ощутить себя человеком. — Как же хорошо, что вы остались живы… Если бы не вы, я бы… Я… Я совсем одна! — тихо всхлипывала Джолин. — Позволь забрать тебя отсюда! Ты не будешь одна! — воскликнул Джоэл. Но Джолин отстранилась, порывисто вытирая слезы. Голос ее сорвался и проскрипел старым механизмом, она мотнула головой: — Еще не время. Простите, еще не время. — Когда настанет время? — Когда… Когда я смогу окончательно вам довериться. — А сейчас еще нет? — смутился Джоэл. Но Джолин снова хмурилась, нервно кусала ногти, с опаской оглядывалась на лестничный пролет, явно набираясь смелости. — Послушайте, мне кажется, Зереф Мар сам устроил поджог чердака. Нет, я почти уверена! Только я не видела сама. Он кое-что скрывает, — решительно прошептала она. — Но… понадобятся доказательства. Без них я не могу покинуть пекарню! — Так я и знал! — тихо скрежетнул зубами Джоэл. — Джолин, вы не должны жертвовать собой! — Не в том дело. Просто… Не оставляйте меня одну! Не… не погибайте! Умоляю вас! Больше мне никто не поверит. В широко распахнутых синих глазах Джоэл увидел свое отражение, но его стерли новые слезы, которые Джолин небрежно стряхнула с ресниц. — Я никогда вас не оставлю. Обещаю! — не сказал, но поклялся Джоэл, заключая дрожащие ладони Джолин в свои. Она улыбнулась и внезапно вновь прильнула к нему, но не обняла, а запечатлела мимолетный поцелуй у края губ. И он показался слаще вкуса земляники. Джоэл застыл, а Джолин молча скрылась, торопливо захлопнув дверь. Без слов и долгих разговоров она развеяла все сомнения, она позволяла любить себя и была готова принять помощь. Глава 16. Тьма забытых историй Шел дождь, унылыми каплями полосуя лицо и стирая с губ робкий поцелуй Джолин. Она напоминала весну в Вермело — такая же неуловимая и переменчивая. И порой от слов ее кидало в жар, порой они оседали холодом на коже, как те капли, которые сочились за воротник Джоэла. Шарф и шляпа остались в Цитадели, для Умана он выходил только на два-три часа за зубной щеткой. К себе в мансарду он тоже заглянул, чтобы убедиться в сохранности адресов Рыжеусого. Бумага спокойно лежала под кипой одежды и сетей. Джоэл запер сундук, но в Цитадель не вернулся: у него еще было время, и влекло в неизвестность одно странное дело. Сперва, как только вырвался за постылый забор, он хотел осмотреть стену в Трущобах, чтобы убедиться в сохранности защитных механизмов. Но вокруг все оцепили. Даже бывалого охотника, пресловутого «героя дня», не пропустили. И это навело на паршивые предположения. Но Джоэл отложил их до времен, когда сможет свободно передвигаться по улицам. Теперь оставалось единственное место, где он рассчитывал получить иллюзорные ответы. Хотя это так — оправдание, официальная версия для себя самого. Душа просила успокоения, но неверие в сверхъестественную милость заставляло отрицать, что встречи со святителем Гарфом нужны не только для получения сведений о старом мире. Джоэл направлялся на другой конец города, на юго-восток. И хотя он отрицал все способы эксплуатации человека человеком, все-таки пришлось раскошелиться на прыткого рикшу, иначе он бы не успел вернуться к сроку, назначенному Уманом. Погонщики свиней двигались слишком медленно, волов использовали только на строительных работах, а управляться с запряженными в тележку собаками у Джоэла просто не осталось сил. После шестнадцати часов сна мышцы, конечно, немного отдохнули, но тело все равно ныло, отзываясь покалыванием и немотой в разных местах. Все еще сохранялось ощущение отрешенности. Мимо плыли залитые дождем улицы, дома и огороды. Мелькали сады, где листья никли от ветра, как стираное белье. Кое-где догорали пепелища. Но по мере продвижения на юго-восток к бастиону и садам пейзаж приобретал безмятежные черты устойчивого порядка. — Нехорошее время вы выбрали для прогулки, господин, — бойко говорил крепкий парень, таща легкий экипаж. Широкополая шляпа на круглой голове превратилась в гору, окруженную водопадами. Но рикша не жаловался. На такую работу шли самые выносливые, но в отличие от службы охотников и военных храбрость здесь не требовалась. «Господин… а охотника ты во мне не признаешь? Ах да, я без отличительного знака, я теперь без меча», — подумал Джоэл и с тоской вспомнил, как его верный клинок рассыпался в пасти Легендарного Сомна на тысячу осколков. Уцелевший обломок с рукоятью исчез навечно в отделе вещественных доказательств. Новое оружие пока не выдавали, будто выжидали, не обратится ли «господин охотник». Джоэл назло обитателям цитадели поклялся себе ни за что не превращаться в сомна. Да и незаконченные расследования еще слишком прочно связывали его с миром живых. — Приехали, выходите, — кивнул рикша, провезя почти через весь город. Джоэл вытащил из кошелька несколько монет. Парень попробовал их на зуб и довольно закинул в мешочек, висящий на поясе. «Обратно пойду пешком, если поговорю быстро. Да и с чего мне задерживаться?» — решил Джоэл, сочтя слишком большим расточительством свою поездку. Хотя ноги передвигались все еще медленно и неохотно, точно кто-то стреножил тугим ремнем. Ремни… Как часто охотники использовали их на себе. Так часто, что у них не росли волосы на запястьях и лодыжках, а у Ли и подавно в кожу въелись бурые следы от старых шрамов: во сне он часто дергался и бился, когда их запирали в подземельях. Но так надо. Надо ли? Джоэл уже во всем сомневался. Вот же он, увидел воплощенный ужас Вермело… и не обратился, не сошел с ума. Тогда кому надо? Зачем? Не очень-то работали общепринятые закономерности, по которым порой арестовывали честных людей. Джолин и Ли видели ужасающие кошмары, но тоже как-то держались, не перекидывались. Игра случайности, темные вероятности — они разрывали сердце чередой горьких сомнений. Джоэл в нерешительности застыл подле величественного сооружения, которое одним своим видом навевало тягучую тоску. Айгрежа — кафедральный собор прежнего Вермело. А ныне — пристанище полубезумного старика, святителя Гарфа. От величественного сооружения остался только нижний храм. Верхний снесло пришествием Хаоса, как и все слишком высокие постройки. Им попросту не хватило места под куполом, который смыкался от сторожевых башен. Джоэл уже не очень верил, что когда-то существовали великие маги, скорее всего, городские легенды возвели в их ранг умелых инженеров, которые спасли город. Но одновременно разрушили его красоты. У собора не осталось крыши и острых шпилей, срезанные колонны выстроили подобие неровной короны. На них неумело водрузили упавший полукруглый купол. Так на месте прежнего храма и колокольни образовалась застекленная башенка. Айгрежу видели из Квартала Богачей. Господа дворяне и магнаты не хотели расстраиваться убогим видом. Но они не посещали разрушенный собор: он слишком близко примыкал к стене. Хотя восток Вермело славился исправностью всех механизмов, богачи не любили приближаться к барьеру. Они боялись ауры Хаоса, боялись средоточия смерти. Джоэл же с изощренным интересом вслушивался теперь в те звуки, что доносились из-за стены, какое-то неразборчивое копошение, шепот, скрежет. Там что-то поджидало, вело свою игру. И возле стены, возле этой последней границы, высилась Айгрежа, но действующий нижний храм скрывался в вечных сумерках, затерявшийся средь дыма мастерских Квартала Оружейников, который вырос вокруг забытой святыни. И только башенка-корона напоминала о былом величии. Для Джоэла это сооружение представало воплощением нового города, его Вермело, напоенного стремлением к красоте и тягой к разрушениям. Он решительно толкнул калитку в массивных деревянных дверях, окованных железом. Горгульи водостоков проводили его равнодушными взглядами вытаращенных глаз. Он не понимал, зачем прежние люди лепили чудовищ на стены строений, в которых взывали к своим светлым богам. Но прежние люди многое не поняли бы из жизни новых, поэтому Джоэл не осуждал их. Теперь же каменные твари никого не пугали, а выражение на их мордах казалось скорее воплощением испуга. Боялись ли монстры охотника? Неплохо бы, если так. Но Джоэл вспомнил, что пришел без меча. Впрочем, и к лучшему: святитель Гарф не впускал вооруженных в свою обитель печальной веры. Дождливый полумрак улиц сменился сумраком нижнего храма, озаренного несколькими свечами. Они почти догорели, стекая длинными причудливыми каплями. Их желтоватые блики разлиновывали стены и трепетали разноцветными всполохами на старой мозаике с изображением странного существа — вроде бы и человека, но не совсем. Вокруг него вился яркий свет. Мастер, создавший панно, не поскупился на золотые фрагменты. Джоэл припоминал, что так же изображали святых. Но он знал, что официальная религия старого Вермело потонула в забвении, раскололась на верования беженцев и секты уцелевших. Осталась только общая строгая мораль: веди себя так, будто ты из числа спасенных. Верил каждый по-своему и, кажется, в разного бога. А Джоэл не верил ни во что. Он равнодушно рассматривал панно, зато его интересовал согбенный человек в серой сутане, который в глубокой задумчивости склонился перед освещенной картиной. — Добрый вечер, святитель. — Джоэл… Ты давно не заходил. Святитель Гарф поднял седую голову. В свете тусклых свечей мерцали белки его крупных глаз, выделявшихся на исхудавшем лице аскета. Темно-коричневая кожа почти сливалась с полумраком храма, оставляя взору только седую голову и белесо-серую сутану. Говорили, когда-то до пришествия Хаоса на юге, на другом материке, жили целые народы с таким цветом кожи. Некоторые отважные мореходы прибывали на кораблях из тех стран в портовый город, старый Вермело, привозили ценные товары и пользовались уважением. На миг посетила догадка, что именно они зажигают далекие маяки, которые видел Ли. Но вряд ли. Возможно, предкам Гарфа повезло укрыться за барьером до пришествия Хаоса. Он как-то рассказывал, что несколько кораблей из далекой неведомой страны остались у причала и потом даже образовали общину, провозгласив себя последними представителями расы. Джоэл не очень понимал, что такое расы и сколько их существовало в прошлом мире. В Вермело все смешались, осталось лишь разделение на человека и сомна. — Извини, старик, сегодня без пожертвований. Вот разве только монеты… Святитель Гарф слегка улыбнулся сморщенными крупными губами: — Монеты не нужны Стражу Вселенной. И мне тоже. Но ты пришел не для этого, ведь так? — Я пришел за одной твоей книгой. Джоэл стоял у дверей и поглядывал на темную арку боковой лестницы. В соборе хранились древние книги, которые не попали в библиотеку, — его новая цель или даже улика. Семь лет назад Джоэл вышел на Айгрежу по делу о запрещенной литературе. Святитель Гарф сумел доказать, что его бесценная коллекция не подлежит изъятию, а состояние книг не позволяет переместить их в городскую библиотеку. Так он и остался со своими сокровищами минувших времен и странной верой в Стража Вселенной, который теперь упрямо являлся Джоэлу во снах. — Расследования… Понимаю. И все? Ты пришел только за книгой? Святитель Гарф отличался проницательностью опытной ищейки, хотя, наверное, проницательность нужна всем, кто имеет дело с загадками человеческих душ. Джоэл застыл в усталом замешательстве. А Гарф задумчиво смотрел на него, и под умным спокойным взглядом не удавалось лгать. — Старик, я видел нечто ужасное. Это тревожит мою душу, — сдавленно произнес Джоэл и приблизился, выходя на свет. — Расскажи обо всем, — кивнул Гарф, указывая на место возле себя на пыльном тюфяке. Джоэл не преклонял колен возле изображений богов, поэтому, как и в прошлые разы, оставался стоять. Гарф тоже встал, вопросительно замолчав. — Не можешь рассказать? — спросил вскоре он. — Подожди немного, соберись с мыслями. — У меня… очень мало времени, — нервно выдохнул Джоэл. — Это связано с бунтом в Трущобах. — Я наслышан. Вчера кто-то ломился в мою дверь. Но потом ушел. Джоэл встрепенулся и нахмурился. Он чувствовал, как эта неизменная «рабочая» гримаса прилипает к лицу. Личная боль отступала на второй план перед расследованием, личные симпатии тоже. — Кто-то? Человек или монстр? — торопливо спросил Джоэл. — Этого я не знаю, — вздохнул старик. — Возможно, он искал твою книгу. Верный пес цитадели навострил уши, ощерился. Впрочем, нет — это капли дождевой воды отозвались мурашками по коже. Святитель Гарф все равно ничего не знал, он медленно спросил: — Так ты пришел за книгой или за успокоением? Джоэл виновато опустил голову, облизнул пересохшие губы. Он не желал признавать, что Айгрежа — единственное место, где он способен восстановить душевное равновесие после невыносимых потрясений. Психиатрам из Цитадели он закономерно не верил, слишком много с ними работал, слишком хорошо знал их методы. Святитель Гарф куда больше располагал к себе. По крайней мере, с ним Джоэл не боялся ощутить себя неопытным мальчишкой. С Ли их связывали иные отношения, с Батлером и Энн тоже. С ними он делился практически всем, но ни перед кем не желал показывать, что порой близок к срыву. Ведь это он всегда подбадривал Ли и вытаскивал из недр отчаяния Батлера. А на себя сил уже не хватало. Старый святитель Гарф в его серой сутане представал тем образом отстраненной древней мудрости, пред которым не зазорно показать себя слабым. Джоэл рассказал все, что случилось с ним в трущобах. Как он не уберег сержанта Райта и его отряд, как видел множество растерзанных трупов и клетки сомнами… И только проговаривая, по-настоящему понимал, какой ужас пережил. В сердце постепенно пробуждалась спасительная радость уцелевшего. — Значит, это именно ты видел Вестника Змея? — под конец рассказа спросил святитель, хотя Джоэл сомневался, стоит ли распространяться о страшной встрече. Ведь Уман пока запрещал разглашать информацию. Хотя на этот раз уцелело слишком много свидетелей. Весь город уже гудел, но с официальными заявлениями вечно медлили. — Да. Я. А ты откуда знаешь? — Ты… Тогда понятно, почему у тебя на душе такая тяжесть, — выдохнул святитель Гарф. — Тяжело жить с такой ношей. — Так что, в городе уже судачат об этой твари? — Джоэл снова интересовался расследованием. Но святитель Гарф по-прежнему оказывался бесполезным: — Я практически не выхожу в город. Только иногда за едой. Ничего не знаю. Но пришествие Вестника Змея предсказано в книге борьбы асуров и Стражей. — Вот за эту книгу тебя, помнится, чуть не выгнали из Айгрежи, — заметил Джоэл. Ведь именно его послали разобраться, какой запрещенной литературой потчует прихожан новоявленный лидер секты. Но в учении Гарфа содержалась одна загвоздка: его разрушенный храм никто не посещал. Собственно, саму Айгрежу оставили как наводку для артиллеристов, палящих из Бастиона по Красному Глазу; военные располагались несколькими кварталами восточнее. Вскоре от одинокого последователя Стража Вселенной отстали. А Джоэл даже проникся сочувствием к старику. Со временем они стали кем-то вроде друзей. Джоэл проведывал Гарфа, а тот рассказывал о прошлом мире. И порой выслушивал.